«Мою жену».

— А кто говорит про миссис Уизли? Джеймсу расскажу. И он поверит, у вас с ним достаточно плохие отношения для этого.

— Не плохие, а напряженные, — выдыхает тяжко, — и да, он поверит. Только толку? В чем смысл для тебя, Скорпиус? Или ты настолько ребенок?

Ох, все-то он любит меня неразумным выставить. Ну конечно, смысл есть, и он в том, что:

— Вы потом жалеть будете. С сыном рассоритесь и будете жалеть, что на самом деле не сделали ничего.

— Детское мышление, — выносит вердикт, который могу оспорить:

— Да нет, старики все время хоть о чем-то, да жалеют.

— Так все-таки старикан? — словно с улыбкой задает вопрос, по крайней мере, мистер Поттер улыбается в моей голове.

— Я… Я не знаю, — заминаюсь в неготовности однозначно ответить. — Иногда вы говорите, как…

— Понял, понял, — и, кажется, он намеревается уснуть.

Стоит ли напомнить еще раз, что я все расскажу? Еще раз попытаться напугать, ментально прижать к стенке или все же он мне «не по зубам»? Пока думаю, время идет, желание отрыть рот угасает с каждой секундой, ведь понимание того, что кроме очередной глупости, не вылетит ничего, только возрастает. Но и ни о каком сне речи не идет, для меня лично точно, так что еще делать, если все же не говорить? Что еще делать, если не признаваться?

— Я поцеловал Джеймсу член.

Мистер Поттер молчит, но я всей шкурой чую, что уснуть он теперь тоже никак не сможет. Напрягся весь, а дыхание ровное, и даже не повернулся ко мне, но это напряжение…

— Мне не понравилось, — пододвигаюсь едва-едва поближе к нему, — но, наверное, потому что это был Джеймс.

Могу до него дотронуться, могу протянуть руку и ощутить под пальцами теплую кожу или мягкое одеяло. Но могу — не значит делаю. Что-то очень весомое, нечто невероятно строгое останавливает меня, и это не мистер Поттер. Быть может, та самая разница в возрасте, а быть может нет. Может, дело не в цифрах, а в позиции? Дело в башнях, с которых мы смотрим на вещи. И если я смотрю на все с гигантской дылды, пробившей верхушкой облака, то мистер Поттер срубил башню под своими ногами почти под корень. Наверное, и правда в этом дело, он уничтожил все возможности, а я придумываю их, выглядывая вдалеке. В этом дело, и больше ни в чем другом.

— Скорпиус… — зачем-то зовет по имени, и вслед за этим ничего больше не следует.

Удобный момент, чтобы пододвинуться еще ближе и примостить голову на подушку Мистера Поттера. На самый край этой подушки, но в данном случае край — это так много!

Сейчас наиболее удобное время, чтобы поцеловать мистера Поттера. Сделав, решившись на это, все бы длилось дольше и происходило бы менее скомканно, чем тогда. Да, решившись, я бы получил больше, и… Вздрагиваю, когда чужие пальцы обхватывают подбородок. Практически не сжимают, никакой силы в них нет, но и освободиться, отодвинувшись, не могу. А может и могу…

Сначала губы опаляет теплое дыхание, а потом их и вовсе захватывают в плен. Горячий, но до невозможности, невероятности, до полной невозвратности скупой. Скупой, как заметки в книгах, словно солнце, пробивающееся через небо тучное. Я знаю, что поцелуй мистера Поттера может быть гораздо горячее, поцелуй мистера Поттера может быть по-настоящему жарким и невыносимым, только почему он его таким не делает?

Ласкаю кончиком языка его сжатые губы, мысленно умоляю о безумном продолжении, умоляю быть раскованнее. А ведь он правда раскованнее, мистер Поттер наверняка уже и не такое видел, а может и делал… Кто знает, от чего мистер Поттер такую усталость на спине носит?

Поцелуй углубляется, и я не выдерживаю, обнимаю, буквально обхватываю его плечи, словно тону, и при всем желании ему меня от себя не отвадить. Хотя, если бы он хотел, он меня бы сам не обнимал. Чужие руки не обхватывали бы за талию, к себе ближе не прижимали.

Слюны во рту скапливается много, и сглатывая, я чувствую, что по горлу будто лава спускается. И вот сейчас бы прижаться членом к чужому плоскому животу и кончить, но мистер Поттер разрывает все. Все на свете разрывает.

Я понимаю, что сейчас без всяких лишних разговоров домой отправит. Понимаю, но чувствую себя так хорошо, словно открыл дверь и сбросился с обрыва. Только вот бросаться с обрыва вовсе не хорошо.

========== 21-ая глава ==========

— Скорпиус? — несколько тихих стуков в дверь. Ну что, у Альбуса совсем сил нет? Мог бы погромче да подольше поколотить, или уж сразу ворваться.

— Заходи! — кричу и двумя руками взлохмачиваю волосы, навожу стыд и срам на голове, зарываясь пальцами.

— Хорошо, что ты уже не спишь, — с этими словами Альбус прикрывает за собой дверь, и это решающие секунды, за которые он либо что-то заподозрит, либо ничего не заметит. Брошенную мантию на кресле, валяющиеся снятые в спешки штаны, лицо неспящего всю ночь… — А то мне в это утро не спится совсем. Проснулся, и все, никак не уснуть.

Доверчивый Альбус так ничего странного и не видит, проходит в комнату в своей голубой пижаме с вытянутыми коленками. Садится на край кровати, в которую я минут двадцать назад только улегся, и грустит.

— А чего проснулся? — усаживаюсь поудобнее, подкладываю вторую подушку под спину и собираюсь быть блестящим слушателем. — Солнце в окно светило? Кошмар приснился?

— Нет, совсем нет, просто, — заминается, задумывается, от чего же он все же открыл глаза и больше закрыть не смог. — Как будто слышал что-то, и, знаешь, тревога, что ли.

Не слышал ли он, как мистер Поттер меня до комнаты провожал? Не слышал ли, как хлопала дверь? А тревога от того, что я там перед мистером Поттером плясал, желая, чтобы тот остался хотя бы на пару минут. Хотя бы прилечь. Но зачем врубать внутреннюю сирену, если отец Альбуса на все просьбы просто зажал мне рот ладонью и испарился.

Черт, а может, мне это все приснилось?

— И проморозило. Ты слушаешь? — Альбус дотрагивается до моей руки, и я вздрагиваю:

— Да-да, слушаю, ты давай с подробностями.

— Так я уже сказал все, — пожимает плечами и грустит еще сильнее. — Наверное, где-то ураган, может, где-то умер кто…

— Мерлин, Альбус, — притворно зеваю, — ты такой маленький, ну пора уже взрослеть.

— Ага, и стать, как Джеймс? — наконец-то улыбается, и я спешу подыграть:

— Нет, конечно, — смеюсь, — если будешь взрослеть и становиться Джеймсом, то лучше будь маленьким.

— Тогда я стану как мой отец, — говорит он, и я не понимаю, шутит он, или говорит серьезно. Не знаю, что отвечать.

Вспоминаю те грузные мысли, ту откровенность мистера Поттера, который словно мир на своих плечах тянет. Та беспросветная тоска от обыденности… Словно пламя, вынужденное томиться в камине, но имеющее силу и желание пожечь всё вокруг.

Правда не знаю, что отвечать. Наверное, правду?

— Ха, и как твой отец не надо. Будь тогда маленьким…

А то взрослый Альбус может и заметить брошенную мантию в кресле, валяющиеся штаны и лицо не спящего всю ночь.

*

Нейтан здесь. Прибыл с отцом сразу же после завтрака, и Альбус забыл вмиг про свое раннее утро. До обеда мы играли в «Призраки и камушки», и даже мне было интересно, даже я забыл про свое раннее утро. Но про ночь — нет.

После того поцелуя… Чума, мистер Поттер меня поцеловал! Чума. Поцеловал! И да, может, не страстно, не пылая любовью, но если человек целует другого, это же так много значит, как значит сама магия!

После того поцелуя мы просто лежали рядом, и он не смотрел на меня, а я к нему словно приклеился. Время утекало, будто вода меж пальцев, и меня сплавили домой. Ну, не в настоящий, родной дом, так, в это временное пристанище с двумя сыновьями мистера Поттера и женой… ох, Мерлин!

К слову, Джеймс появился только на обеде, и после этого сразу умотал в неведомые дали, чему я несказанно обрадовался. А вот Альбус постоянно находился рядом, с детским подкреплением в виде Нейтана. Ну, честное слово, они такие маленькие! Не чета мне!

— Сыграем? — Нейтан вытащил из красного сундучка камешки и фишки, не ожидая согласия. — Только чур я Белобородый.