Всю ночь и весь последующий день мы продолжали ловить новости из внешнего мира - мира, который сошел с ума от страха перед мчавшейся на него смертью. В десять часов вечера мы отключили радио и сосредоточили внимание на море внизу, потому что к тому времени мы уже летели сквозь бархатную темноту последних ста миль нашего путешествия.

Напряженно вглядываясь в черную бездну, доктор Уитли внезапно подал пилоту знак рукой. Песнь моторов тут же смолкла, и дальше гидроплан летел уже тихо, точно листок на ветру. Повернувшись ко мне, Уитли, не говоря ни слова, показал за борт самолета.

Поначалу я ничего не видел в густой тьме, но мало-помалу мои глаза различили далеко внизу неровное пятно, смутно черневшее на поверхности озаренного звездным светом моря. К этому-то пятну и спускался по спирали наш самолет, скользя по воздуху, словно бесшумный призрак.

Мы подлетали все ближе и ближе, пока не стал отчетливо виден силуэт острова - неправильной формы треугольник, каждая сторона которого, по моим прикидкам, имела примерно по десять миль в длину. Наш пилот, очевидно, вел гидроплан к маленькой бухте рядом с одним из углов острова, и по мере того, как мы стремительно спускались туда, огромный вулкан, стоявший на самом краю мыса, казалось, становиться все выше и выше. Так что, когда мы снизились к поверхности воды, его чудовищная темная громада возносилась над нами на несколько тысяч футов. Широкий, диаметром в милю кратер скрадывал высоту горы, и та выглядела низкой и приземистой.

Пока я таращился на остров, доктор Уитли ткнул в сторону вулкана большим пальцем и прошептал:

- Рано-Кау.

Это название удвоило мой интерес. Гора определенно походила на что угодно, но только не на действующий вулкан: на темных склонах не было заметно ни единого проблеска света (как и повсюду на острове, если на то пошло). Неужели мы напрасно летели в такую даль? Я взглянул на доктора Уитли, но тот не сводил глаз с быстро приближавшегося берега.

С легким всплеском гидроплан вспорол гладь океана, скользнул через бухту и остановился рядом с небольшой полоской суши, которая, выступая из берега, образовывала естественную пристань. И пока лежавший на воде самолет мягко покачивался из стороны в сторону, мы, перешептываясь, обсудили план действий.

Было решено, что лейтенант Райдер останется в самолете, а Уитли и я отправимся на разведку в обитаемую часть острова и постараемся связаться с местными жителями - если таковые найдутся. Мы не видели света или каких-нибудь других признаков присутствия людей, но полагали, что хоть кто-то должен здесь быть: они попросту не имели возможности покинуть остров.

Итак, пристегнув к поясам крупнокалиберные пистолеты, мы спрыгнули на небольшой мыс и двинулись в сторону берега. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь плеском набегавших на пляж волн и воздыханием ветра. Следуя за доктором Уитли, я поднял взгляд и увидел Марс, висевший почти прямо над нами; его багровая, зловещая красота затмевала прочие звезды, и те выглядели тускло и немощно. Пока я брел вперед, мне даже показалось, что я вижу, как планета становится все больше и больше, - мысль об этом приводила меня в отчаяние.

Вскоре мой напарник покинул берег и, подав мне безмолвный знак следовать за собой, направился вглубь острова. Несколько минут я шагал позади доктора вверх по длинному, заросшему травой склону, а затем резко отпрянул назад: в темноте впереди нас внезапно вырос огромный силуэт!

Я выхватил пистолет, однако тихий смех Уитли остановил мою руку. Доктор стоял рядом с гигантской фигурой и жестом приглашал меня подойти поближе. Я осторожно приблизился и увидел, что монстр - это всего-навсего одна из тех больших каменных голов, которые сделали знаменитым сей остров.

В тусклом свете звезд я рассматривал изваяние, и его вид ни в коей мере не развеивал моих страхов. Полагаю, высота истукана составляла примерно двадцать пять футов - из почвы торчала лишь огромная каменная голова, остальная же часть статуи скрывалась под поверхностью земли. 'Насколько же она большая, - подумал я, - если одна только голова имеет такие колоссальные размеры!'

И это было дьявольское зрелище. На длинном, узком лице с глубоко посаженными глазами застыло угрюмое выражение - подобного мне никогда не доводилось видеть. Впрочем, при взгляде на истукана на память приходили некоторые из тех грубых средневековых демонов, что украшают собой европейские соборы. Едва слышным шепотом Уитли обратил мое внимание на вытянутые уши статуи (если это и в самом деле были уши) - продолговатые, напоминавшие веревки наросты, выступавшие по бокам лица, и которые, начинаясь у лба, спускались к челюстям. 'Безусловно, доктор прав, - подумал я, - утверждая, что уши истуканов не имеют ничего общего с ушами людей'. И теперь я крепко сомневался, что статуи эти вообще изображают людей.

Взбираясь вверх по склону, мы прошли мимо еще нескольких каменных изваяний (все они стояли, обращенные лицом в сторону моря). Каждый раз, когда на пути попадался очередной идол, в голове у меня зарождались причудливые образы. Но я и думать о них забыл, когда в поле нашего зрения возникло скопление небольших домиков, лежавшее перед нами в полнейшей тишине и без единого признака человеческого присутствия между постройками.

Пригнувшись, не издавая ни звука, мы прокрались в поселение. Предосторожности наши, впрочем, оказались излишними, ведь мы не обнаружили там ни одной живой души. По словам доктора Уитли, на острове проживало более сотни рабочих, но в крошечной деревушке, безусловно, не осталось никого из них. Также мы не заметили ни одного стада овец, чей выпас являлся единственной отраслью хозяйства на острове.

В хижинах, однако, нашлись следы того, что не так давно люди там были. К тому же, все указывало, что уходили они в отчаянной спешке. Сгоревшая еда стояла на давно потухших очагах, одеяла валялись, отброшенными в сторону; многочисленные признаки свидетельствовали, что часть работников исчезла совершенно внезапно.

Нашли мы и еще кое-что, о чем я должен упомянуть. Снаружи, на земле вокруг хижин, тут и там белели пятна странного, слегка жирного порошка. На единственной улочке деревушки обнаружилось несколько десятков подобных пятен, видневшихся также и между домиками. Ни мой друг, ни я не смогли определить на глаз, что же это было за вещество, а потому, оставив порошок в покое, мы ушли из погруженного в темноту мертвого поселка и теперь направлялись в местечко под названием Матавери, где, по словам доктора Уитли, находились офис и дом управляющего островом.

От хижин работников до Матавери было меньше мили. Когда мы подошли достаточно близко, чтобы разглядеть в тусклом свете цель нашего путешествия, я заметил, что длинная низкая постройка стоит в окружении деревьев - по сути, единственных деревьев на острове. Прямо позади бунгало темнела могучая громада Рано-Кау; его склоны возносились наверх обрывистыми кручами. Мы подошли к бунгало, и я, погрузившись в свои мысли, уставился на вулкан. Но тут меня окликнул доктор Уитли, и я поспешил к нему.

Перед ученым, на краю веранды, красовалось еще одно пятно белого порошка, прямо поверх которого валялась новейшая магазинная винтовка. Как заметил мой спутник, оружие лежало там уже какое-то время, потому что успело довольно сильно заржаветь из-за росы.

Мы недоуменно воззрились друг на друга, а затем, не проронив ни слова, проследовали в дом, и, как и ожидали, не встретили внутри ни одной живой души, и не нашли никаких признаков того, что недавно в бунгало появлялся хоть кто-нибудь. Управляющий, видимо, сбежал вслед за туземными работниками.

Присев снаружи на корточки, мы шепотом обсуждали сложившееся положение. Я высказал идею, что местные жители бежали на другой конец острова, перепуганные каким-то странным, связанным с вулканом явлением - например тем, которое видела команда 'Куинсленда'. Я предложил поискать народ на другом краю острова, а затем как можно подробнее расспросить тех, кого сможем найти.