Я бежал через огромный кратер и, когда добрался до восточной стены, разрыдался от облегчения. Пронесшись вдоль стены, я достиг нижнего края замеченной ранее трещины - колоссального разлома, прорезавшего жерло вулкана до самого верха. Я как раз начал взбираться по расщелине, когда на крыше поста управления вспыхнула сфера голубого света, озарив кратер скудным колеблющимся сиянием. Я понял: освещение включил Уитли, а также догадался, что это был сигнал, означавший, что марсиане объявились в кратере, выбравшись из своего глубинного мира. Мне оставалось лишь молиться, чтобы они не заметили, как я карабкаюсь вверх по гигантской трещине.

Я полз наверх по острым потекам лавы: подтягивался, цеплялся и протискивался. Когда половина пути была пройдена, раздалась первая звенящая нота. Она обрушилась на меня плотной волной оглушающего шума, и я на секунду замедлил восхождение, чтобы посмотреть назад.

Марсиане плотным кольцом окружали гигантский диск, и я увидел, что они, очевидно, любуются огромной багровой планетой, зависшей прямо над ними. Я тоже поглядывал на Марс, карабкаясь наверх, и всем сердцем понадеялся, что Холланд не ошибался насчет способности зеленого луча отшвырнуть планету прочь.

Снова прозвонил колокол - к этому моменту я находился почти у самой вершины вулкана (хотя мне было трудно судить о своем положении). Послышалось пение, достигло апогея и стихло. И когда оно зазвучало вновь, моя рука ухватилась за верхний край жерла. Я выбрался наверх и минуту просто лежал, измученный и задыхающийся.

Огромный колокол ударил в третий раз, и я быстро повернулся лицом к кратеру. И сделал это как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как из поверхности диска в зенит ударил столб ослепительного зеленого света - колонна изумрудного пламени, являвшаяся квинтэссенцией всего зеленого так же, как красный луч был сущностью всего красного. То был открытый вызов и дерзкий ответ доктора Уитли! Да и всей Земли тоже!

На этот раз триумфального пения слышно не было! Зато моих ушей достиг громкий гул - злобный и угрожающий, точно встревоженный пчелиный улей. Я видел толпу марсиан, яростно бурлившую вокруг колонны с ящиком. Когда несколько из них начали взбираться по колонне, изнутри кабины ударил смертоносный синий луч и прорезал в рядах нападавших широкую просеку, мгновенно превратив всех, кого коснулся, в белый порошок!

Также я увидел, почему марсиане, для того, чтобы попасть в пункт управления, предпочитают пользоваться крючьями на колонне, а не взлетают туда на своих крыльях. Несколько пришельцев, воспаривших к ящику, подлетели слишком близко к диску и тут же обратились в ничто, сожженные зеленым лучом - чудовищным сгустком магнитных сил южного полюса Земли!

Я поднял взгляд на Марс и громко, восторженно вскрикнул: на белой шапке южного полюса планеты проступило крошечное, похожее на великолепный изумруд, пятнышко сверкающей зелени. Снова взглянув на бесновавшуюся рядом с колонной орду марсиан, я вспомнил о своей миссии и, повернувшись, побежал вниз по склону вулкана в сторону берега. Я был уже на середине склона, когда зеленый столб позади меня погас.

Но я знал: луч сделал свое дело! Доктор Уитли швырнул в приближающуюся планету всю мощь отталкивающего излучения, и если нам теперь удастся уничтожить диск, то можно будет больше не опасаться того, что марсиане вновь притянут к Земле свой мир противоположным по силе лучом.

Я бежал, слышал злобный гул, доносившийся из кратера, и всей душой надеялся, что мы успеем вернуться к вулкану на самолете и спасем доктора Уитли.

Я уже почти добрался до подножия вулкана, когда чудовищный толчок потряс остров до самого основания. Со всего размаху меня швырнуло оземь, и в тот же миг сверху, со стороны кратера, накатила волна раскаленного удушающего воздуха.

Вскочив на ноги, я посмотрел назад и остолбенел от представшего моим глазам зрелища. Из недр вулкана, казалось, бил невообразимый фонтан зеленого и багрового пламени - вихрь сверкающих лучей, чья электрическая сила ощущалась даже там, где я стоял, и чей непереносимый жар не давал вздохнуть полной грудью.

Минуту в кратере продолжал бушевать водоворот освобожденной энергии, а затем края жерла и его исполинские стены, обрушились внутрь вулкана, погребая все, что там находилось, под тысячами тонн камней. И я знал, что произошло! Знал!

Уитли одновременно включил и притягивающий, и отталкивающий лучи. И следствием сосредоточения в одном месте всей магнитной мощи Земли стало, в точности как и предрекал Холланд, колоссальное короткое замыкание, испепелившее в кратере все живое, подобно тому, как пламя свечи сжигает мотылька, и расколовшее вулкан, словно какой-то муравейник.

Я вспомнил о записке, которую дал мне Уитли, и, развернув листок, прочел его содержимое в зловещем свете висевшей надо мной красной планеты. Как я и думал, написанное предназначалось не пилоту, а мне.

'Дорогой Аллан, - гласили в спешке нацарапанным слова, - когда ты прочтешь эти строки, меня уже не будет в живых, поскольку я решил раз и навсегда избавиться от этих марсиан способом, который подсказал мне Холланд. Если я не сделаю этого, они однозначно продолжат строить козни против Земли. И чтобы осуществить задуманное, мне и самому придется умереть. Но ты погибать не обязан. Поэтому для твоего же блага я отослал тебя с ложным поручением: узнав правду, ты ни за что не оставил бы меня. Жизнь одного человека - невысокая цена за жизнь целого мира, и я с радостью заплачу ее. У меня нет времени написать больше. Прощай, Аллан!'

Вот, что говорилось в той записке, и, когда я читал ее, по моим щекам бежали слезы. И пока я бежал вниз по склону между высоких темных изваяний, слезы не прекращали течь, и я лишь смутно разглядел сквозь застилавшую глаза пелену белое встревоженное лицо лейтенанта Райдера, выскочившего мне навстречу. Затем на меня опустилось милосердное беспамятство.

Сегодня на самом конце моста Золотые ворота возвышается исполинская статуя -худой, приветливого вида мужчина пристально взирает на юг через просторы Тихого океана. Ни один пароход не забывает, проходя через бухту, поприветствовать изваяние пронзительным гудком. А когда мимо скользят могучие лайнеры, на их палубах прекращается веселая трескотня, и на минуту повисает грустная тишина: все с почтением вспоминают человека, чей образ увековечен в статуе.

Одна рука скульптуры воздета к небесам в величественном жесте, будто бы указывая на крошечную крапинку мерцающего в ночи Марса - Марса, который нынче с трудом удается разглядеть. Именно эта рука швырнула красную планету обратно в космос. Швырнула столь далеко, что Марс угодил в поле притяжения Юпитера и теперь, словно луна, кружит вокруг того гигантского мира. И будет кружить так вечно, никогда больше и никоим образом не угрожая нам.

Как раз сегодня я стоял у подножия огромного памятника - свидетельства общемировой признательности, - смотрел вместе с ним на серые воды океана и видел внутренним взором одинокий островок и сокрытый глубоко под ним странный мир. В той огромной пещере и на том затерянном островке трое людей выступили против порождений ада, вознамерившихся угробить Землю. Трое людей! Один из них лежит в удивительном мертвом городе Марсиан - городе, теперь умершем навеки; второй, превратившийся в величайшего героя планеты, покоится под раздробленными обломками Рано-Кау; а я, последний и самый незначительный из всех троих, размышляя и вспоминая, стою в тени статуи моего друга. На острове Пасхи тоже есть статуи. Однако последние представители изваявшей их расы сгинули, погребенные в одной гробнице с тем, кто их уничтожил. Минули долгие-долгие столетия, и наступил год, а за ним - и день, когда эта древняя раса почти победила, почти одержала верх. А затем, в самый последний момент, их труд и сами их дьявольские планы оказались низвергнуты в ничто рукой, и сердцем, и широкой душой одного человека. Но статуи на поросших травой склонах не ведают об этом и продолжают с надеждой взирать морскую даль.