– Не надо! – визжит Камилла и бросается на Ридли, тот отпихивает ее с таким остервенением, что та падает. Девушку поднимают какие–то рыцари. Вижу это и скалюсь.

– Эр Катэр–оун! Она даже не рыцарь! – кричит кто–то в толпе. Но это лишь добавляет решимости.

– Простолюдин не стоит крови лорда! – выкрикивает какая–то женщина.

Моя рука поднимает шпагу. Ридли вздергивает свой клинок, целует блестящее лезвие и становится в стойку.

– Наконец, ты отважился на дуэль, трусливый императорский щенок, – говорит мне он.

Но я спокоен, дыхание ровное, перебираю в голове все его приемы, что он демонстрировал во время турнира. Глория жива, верховный маг пришел, а значит, все будет в порядке. Но за высмеивание шрамов Глории я накажу его.

Вдох... выдох. Пробую соленую кровь Глории, целуя лезвие ее шпаги. Сколько раз эта шпага в валькийских руках спасала мне жизнь. Все эти проститутки вроде Камиллы и Эмилии не стоят даже капли крови этого преданного друга.

– Я запрещаю! – ревет не своим голосом Арлен за моей спиной. – Остановите их!

Ридли победитель турнира и один из лучших фехтовальщиков герцогства. Самоуверенный ублюдок атакует быстро. За долю секунды до этого замечаю, какая у него нога впереди, как повернуты носки, с какой степенью он давит на опорную ногу, какое плечо у него напряжено больше, куда смотрят глаза... Парирую выпад и наношу удар. У меня был выбор, куда колоть, но я не убил его. Виконт падает, осознавая, что бил абсолютно неправильно и заведомо обреченно. Но это его иллюзия. Так бывает, когда встречаешь более сильного противника. Моя рука поднимает за волосы корчащееся в муках тело, затем лезвие шпаги щедро вспарывает его левую щеку под завывающий ужас толпы.

Поворачиваюсь к едва не обезумевшему старику Арлену. В его глазах страх и облегчение. Особа из дома императора не пострадала.

– Тварь! Ты... ТЫ не человек! – рыдает Камилла у обезображенного, стонущего виконта.

Иду к кораблю, волоча за собой шпагу. Впереди стоит шокированная Эмилия в своем розовом платье с фиолетовыми узорами, которые мне кажутся сейчас кроваво–красными. Она в нерешительности, стоит, будто преграждая путь. Но чувствую, как вибрируют ее поджилки.

– Она будет жить? – спрашивает Эмилия дрожащим голосом, сжимая в руках позолоченную турнирную корону.

– Да, – осипший голос, словно чужой.

Ее лицо вдруг искажается резкой, безобидной девичьей яростью.

– Почему ты такой, – сквозь зубы шипит маркиза.

– Она друг, – хриплю и пожимаю плечами, в моих мыслях сейчас только медицинский отсек.

– Нет!.. Почему ТЫ такой?! – с визгом повторяет она, когда миную ее.

– Я не человек, – говорю шепотом.

Она услышала, больше нам не о чем говорить. Вижу только трап корабля, иду к нему. А все эти люди мне не важны. Их осуждения, их брань и смелые выкрики. Их общество велит следовать общим идеям и потребностям. Стадо, которому нужен кнут, которому нужна показательная порка.

Наш корабль улетает домой на Шенни.

Баронет эр Эрик Лестерский

Первым делом решил похоронить тела. Отыскал в ящике инструментов мехара Леонида походную лопату и стал копать яму. С бранью, пыхтением, перерывами на перекус, к вечеру похоронил и Боровцев, и Оросовцев, даже пилота из поверженного мехара вытащил. Мне не было невыносимо отвратительно, и я не боялся трупов. Все это с детства. С того самого времени, как на нашу деревню свалился метеорит.

Активировал кольцо барона практически сразу. Три камня: синий, зеленый и красный, каждый на своей полоске, что подвижна. Леонид сказал, что они должны быть на равном удалении. Я сделал все верно и надел его. Если бы ошибся или барон солгал, то кольцо лишило бы меня пальца. Оно зачарованно. Теперь в чем бы я не был одет и где бы меня не нашли знатные, при виде кольца они узнают во мне наследника титулованного рыцаря. Так говорил мой отец, когда задавал глупые вопросы при виде колец некоторых наших заказчиков.

Второе кольцо – это ключ к мехару. Владелец кольца при повороте его движущейся части открывает кабину. С помощью него же пилот допускается к управлению. Такие своеобразные зачарованные ключи стали делать уже со второго поколения роботов. Мехары это моя стихия. Мы с отцом многими управляли, обкатывали, испытывали, проводили тесты перед тем, как заявить лорду, что мехар починен и исправен.

Пояс с ножнами и шпагу Леонида тоже забрал себе. Больше ни у кого ничего я не присваивал. Нельзя, даже у мертвых воровать это плохо. Великие видят все.

До заката успел заменить затухающий эренни в мехаре Леонида на свой камень. Залез в кабину и помчался в сторону леса, подальше отсюда.

В кабине нашел воду, а в бардачке, что на спине мехара были припасы.

Держусь за гашетки, давлю на ускорение. Мои голени сжимают фиксаторы. Больно, как же плохо без специальных сапог! Долго не побегать, мозоли до крови натру быстро. Часть приборов барахлит, все равно вижу куда мчусь, подсвечивая себе дорогу уцелевшей фарой. Подвеска разбитая, рессоры давно пора менять. Рухлядь. Как бы по дороге не растерять броню, щиты и детали. Замедляю ход робота. Деревья все чаще. Но что–то внутри шепчет – нужно уйти как можно дальше от места недавней битвы.

Сейчас в голове стоит главный вопрос: куда мне идти и что делать? Совсем запутался, мне на голову свалился титул и мехар, а то и целое поместье с землями. Если приму все это, то должен буду расплатиться, пусть даже платить придется убогим и несчастным. В мире Рэи ничего не дается даром, это мне всегда отец говорил. У Леонида осталась дочь, в замке барона меня ждет отец, а где–то в лесу или в какой–нибудь крепости держат мою Илену. Три пути, три направления, три человека.

Лес сгущается. По своей неуклюжести чуть не гроблю робота, натыкаясь на дерево. Оно с треском разламывается, кажется, нога мехара уцелела. Но мне, как ножом по сердцу, я ведь инженер! Каждый удар – это износ деталей. Сейчас эта нога первая конечность среди кандидатов на выход из строя в бою.

Очень устал. Стоп машина. Дальше и не пройти. Сажаю робота, затем аккуратно заваливаю спину назад, переходя вместе с ним в горизонтальное положение. Самое безопасное сейчас место для сна – это внутри. Двигатель с облегчением затихает. Пахнет потом и застарелой резиной...

Просыпаюсь от стука. Слабого такого, но настойчивого. Уже утро, спину ломит, ноги затекли, от нужды сейчас живот лопнет. А тут еще кто–то стучится в обзорное стекло.

Это девушка. Она улыбается мне, такая светленькая и с косами, на макушке венок из желтых одуванчиков. Машет мне через стекло. В первый момент испугался, затем застеснялся.

– Помогите моей госпоже, благородный рыцарь! – кричит она. А теперь я вообще в панике.

– Отойдите от кабины, пожалуйста, – бормочу в микрофон.

Ее словно ветром сдувает. Поднимаю спину робота. Через обзорное стекло вижу ее в полный рост. Девушка с длинными косами цвета самой светлой соломы, в кремовом пышном платье стоит недалеко и смотрит прямо на меня. Вроде не зашибу, подумал и поднял мехара на ноги.

Следующая мысль, что пришла в голову оказалась настолько пугающей, что занервничал и засомневался. Я крестьянин, на мне грязная одежда, по моему лицу видно, что не благородной крови. Как выйду и покажусь благородной леди?!

– Эй, достопочтенный и храбрый рыцарь! – кричит снизу девушка обиженным голосом. – Вы там что уснули? Моя госпожа в беде! Вы должны ей помочь! Она попала в капкан! Скорее, помогите!

Жму рычаг разблокировки, затем кнопку. Кабина расходится в стороны. Аккуратно спускаюсь вниз, держась за поручни. Они все на месте, обычно рыцари прыгают с мехаров, не используя их. Поэтому поручни мало изнашиваются. Я же просто спустился, аккуратно. Развернулся и предстал перед девушкой.

Ее загорелый носик сморщен, от чего губа верхняя приподнята. Карие глаза смотрят с недоумением. Она ожидала рыцаря, а получила голодранца.