– Что ж вы прыгаете на ходу, госпожа, чисто кузнечик, – жалобно говорила Мадита, но я не обращала на нее внимания. Такие мелочи никого не занимали, это я уже поняла.

В тот день лил дождь, и я, дождавшись, пока Мадита задремлет, снова отправилась бродить по замку. В коридорах было пустынно: так вот ни разу не встретишь человека, да и поверишь, что находишься в заколдованном замке, все жители которого много веков как спят…

Но нет, что-то я все же услышала. Я огляделась и поняла, что случайно забрела прямо к дверям кабинета старого князя. Мне доводилось бывать тут всего несколько раз, когда Даккору хотелось узнать, как я усваиваю науку, но место узнала.

У меня и в мыслях не было подслушивать, но князь и его собеседник говорили так громко, что я невольно сделалась свидетельницей разговора.

– Замолчи! – прогремел старый князь и, кажется, хлопнул ладонью по столу.

– Но я не понимаю, почему должен жениться именно на этой девчонке! – рявкнул кто-то в ответ, и я с удивлением узнала голос молодого князя. Кто бы мог подумать, что князь Даккор позволяет сыну разговаривать с собой в подобном тоне! – Что, мало вокруг достойных девушек? Зачем мне это соломенное чучело?

– Я не думал, что мой сын настолько глуп! – пророкотал князь. – Ты не видишь очевидного, дорогой мой отпрыск!

– Хорошо, отец, я готов признать, что я слеп, как крот! Тогда объясните мне, почему?.. Ну почему именно она?

– Ты помнишь, чем именно владеет род Сайтор? – немного тише осведомился князь. Теперь мне приходилось напрягать слух, чтобы расслышать его слова.

– Конечно, – фыркнул Райгор. – Совершенно никчемный кусок земли, сплошные скалы! Не понимаю, что в них такого важного…

– Вижу, ты прогуливал уроки, а если и нет, то пропустил мимо ушей то, что именно роду Сайтор принадлежит единственный перевал. Единственный! Теперь тебе ясно?

– Но… – заикнулся было мой будущий супруг, однако старый князь перебил и заговорил громче:

– Ты можешь сказать, что сейчас эти земли и так находятся под моей опекой. Верно! Но только до совершеннолетия Альены. После этого они на совершенно законных основаниях будут принадлежать ей. А если ты на ней женишься – то тебе. То есть нашему княжеству. Теперь ясно?

Райгор сказал что-то, я не расслышала его слов.

– Вот уж нет, – ответил князь. – Если род Сайтор прервется, эти земли отойдут их дальним родственникам, роду Литтен. Опять же совершенно законно. И не мне эти законы оспаривать, если я не желаю, чтобы мое княжество развалилось на части. И еще, Райгор, перевал перевалом, но не забывай…

Тут он заговорил так тихо, что я уже не могла различить ни слова и сделала пару шажков подальше от двери. Очень много интересного я сегодня услышала… Ну теперь хотя бы стало понятно, почему старый князь так настаивает на моей свадьбе с его сыном и осыпает меня такими милостями. Вовсе не из-за жалости к несчастной сироте и врожденного благородства, а из обычной корысти.

В самом деле, почему же я раньше об этом не подумала? Ан нет, думала, вспомнила я, еще когда князь сказал, что выдаст меня замуж за своего сына…

– Вот сам бы и женился на ней! – раздался из-за дверей голос Райгора. – Из нее получилась бы отличная мачеха для меня!

На мгновение воцарилась тишина, потом что-то с грохотом упало – я представила, как со стола князя падает тяжелый письменный прибор, – и раздался звук какой-то особенно звонкой пощечины.

Секундой спустя дверь распахнулась, и Райгор, задыхаясь от бешенства, вылетел в коридор. На его бледной щеке полыхал алым след отцовской ладони.

Я постаралась незаметно отступить в темный угол, чтобы он меня не заметил, но, конечно же, зацепилась проклятой юбкой за рыцарские доспехи и наделала шуму.

– Ты?.. – Он повернулся в мою сторону. – Что тебе тут надо? Ты подслушивала?

Я отчаянно замотала головой и попятилась – уж больно неприятно выглядел молодой князь.

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – рявкнул он, а я сделала еще шаг назад, запнулась обо что-то и упала, больно подвернув левую ногу.

Снизу вверх смотреть на Райгора было еще страшней – в такой ярости я никогда его не видела. Пожалуй, правдой были рассказы слуг о том, что норовом молодой князь пошел в отца. Только князь Даккор давно уже научился сдерживаться, а сын его еще не овладел этим искусством в полной мере и вполне способен убить в гневе…

Он приближался ко мне, и я невольно попробовала отползти, пока не уперлась спиной в стену. Райгор нависал надо мной, словно сказочный великан, и, взглянув в его перекошенное от бешенства лицо, я невольно попыталась закрыться руками.

– Вставай и пошла прочь отсюда! – Райгор схватил меня за запястье и рванул, заставляя подняться.

Тут же дала о себе знать подвернутая нога, я невольно вскрикнула и шлепнулась обратно на пол, когда он выпустил мою руку.

– Ты что, с ума сошел?! – Распахнутая дверь ударилась о стену, и князь Даккор оттолкнул сына в сторону, склонившись ко мне. – Альена, дитя мое, этот болван тебя напугал? Что случилось?

– Она подслушивала, отец, – процедил Райгор сквозь зубы.

– Я нечаянно, господин… – шепотом сказала я. – Вы говорили так громко…

– Ничего страшного, только впредь не броди одна где попало. – Князь вдруг наклонился, легко поднял меня на руки и понес в мои покои. – Райгор, прикажи позвать лекаря. И поживее!

– Со мной все в порядке, господин, – заверила я, – до завтра заживет.

– Все равно, пускай лекарь посмотрит. И скажи на милость, зачем ты ушла из своих комнат?

– Мне скучно там, – честно ответила я. – Я не привыкла сидеть взаперти, господин. Дома я ездила верхом, бродила где хотела, а не… вышивала с утра до ночи! Я понимаю, что у вас совсем другие порядки, но позвольте мне хотя бы ходить на конюшню и псарню! Я по лошадям и собакам скучаю…

– Пожалуй, это можно устроить, – сказал он после паузы. – А на Райгора не сердись. Он еще молод, горяч и глуп.

– Он недобрый. Не как вы.

Это вырвалось у меня само собой, но князь вдруг умолк. Хорошо, мы уже были на месте: он передал меня с рук на руки Мадите, посмотрел на нее так, что она съежилась, да и ушел.

Я же подумала: может, когда я вырасту, он перестанет смотреть на меня как на досадную помеху, докуку, навязанную ему нежеланную и ненужную невесту?

Вряд ли, это уж я понимала. Перевал перевалом, но жениться по приказу отца невесть на ком… И ладно бы я была хороша собой, но увы, я уже отлично понимала, что красавицей меня в этих краях никогда не назовут. Я походила на отца: высокая и плечистая, локти да колени торчат, не то что мама – ее так и тянуло обнять, мягкую и уютную. И волосы мне достались ее – светлые, густые, только у нее они были послушными, а у меня… солома на голове, иначе не назовешь! Мадита чуть не плакала, пытаясь совладать с моей шевелюрой – прическа рассыпается, и все тут: никакие снадобья, притирки и десятки шпилек и заколок не помогают.

До чего странно… Когда я была маленькой, помню, всегда бегала с непокрытой головой, и все – домочадцы, гости, даже грубые пастухи с дальних пастбищ – восхищались моими золотыми кудрями. Теперь же от них осталось одно воспоминание.

«Это от болезни все так поменялось, – сказала Мадита, в очередной раз попытавшись безуспешно завить мне локоны, – у одной моей родственницы волосы совсем повылезли, только в платочке и чепце на люди выходит. Так что вам грех жаловаться, госпожа, пускай кудрей нет, зато поглядите, копна какая!»

Конечно, можно было утешать себя тем, что кроме красоты в женщинах ценят еще и ум… иногда. Но вот от жены будущего правителя всегда ждут каких-нибудь особенных достоинств. Говорят, жена князя Даккора была сказочной красавицей, как и его мать. А уж умны были эти дамы или нет… Кому какое дело? Ума у князя у самого хоть отбавляй, а жена его должна блистать красотой. Но, может быть, Даккор тоже думает, что красавица с куриными мозгами немногого стоит? Хорошо бы, если бы он и сыну это внушил!

Мадита все никак не могла совладать с моими непослушными волосами – уложить их во взрослую прическу.