Пальцами Харпер прикасается к атласному плащу.

— Полагаю, это значит, что ты хочешь, чтобы я его не снимала.

— Пока что, — говорю я, прижимаясь членом к ее трусикам.

Через секунду этот дерзкий, игривый блеск исчезает из ее глаз. Он сменяется необузданной жаждой. Она вздрагивает и поднимает руки ко мне, обхватывая ими мое лицо.

— Поцелуй меня, пожалуйста. Ничего не заводит меня сильнее твоих поцелуев, Ник.

— Мне тоже нравится тебя целовать. Это моя любимая прелюдия.

Я наклоняюсь к ней и целую, как сумасшедший. Она тает в моих объятиях, просто, блядь, тает, как мороженое в жаркий летний день, а на вкус она даже лучше. Она теплая и уютная и, лежа подо мной, мурлычет мне в рот, вздыхает напротив моих губ. Кончиками пальцев играет с моими волосами так, что я начинаю стонать. Харпер посасывает мой язык, кусает губы, а затем прижимается своими мягкими, теплыми губами к моим. Я настолько опьянен желанием, что единственный способ утолить эту жажду — быть поглощенным ею. Позволить этому сокрушить меня так же, как эта девушка завладела моим разумом, моим сердцем и моим телом. Я хочу ее каждой частичкой своего тела.

Она трется своими бедрами о мою эрекцию.

Да, эта часть мне тоже нравится. Особенно эта часть.

Еще один толчок ее бедер, и все, это вся прелюдия из поцелуев, с которой я могу справиться. Сильнейшая потребность поглощает меня. Мне нужно прикоснуться к ней, поцеловать каждый сантиметр ее тела, чтобы узнать ее лучше. Я смещаюсь вниз на кровати и запускаю большие пальцы под ее трусики. В этот же самый момент она приподнимает бедра.

У меня перехватывает дыхание, когда она делает это. Это такой небольшой шаг в нашей игре, но он рассказывает мне обо всем. Она хочет, чтобы я раздел ее, так же сильно, как я хочу, чтобы она сняла всю свою одежду.

Я вспоминаю слова, которые Харпер сказала в итальянском ресторане, что по ее словам ей нравится. «Смотреть, как ты раздеваешься для меня». Ее голос звучит в моей голове, и эти слова звучат для меня по-новому. Так, будто эти слова проникают глубже в мое сердце, а это значит гораздо больше, чем просто обнажение для кого-то. Это значит, что это именно тот человек, для которого вы действительно хотите обнажиться.

Я дергаю ее трусики вниз к коленям, затем к лодыжкам, а затем и вовсе снимаю их, и с полной уверенностью могу сказать, что Харпер для меня и есть тот самый человек. Мой путь начинается и заканчивается здесь — с этой великолепной красоткой в плаще, лежащей в моей постели после полуночи.

Стоя на коленях у ее ног и сжимая ладонями лодыжки, я снимаю с нее туфли, глядя прямо в глаза.

— Привет, красавчик, — шепчет она.

— Привет, красавица.

Наши голоса звучат иначе. Она тоже должна была это услышать. Должна была почувствовать это так же, как и я. Я наклоняюсь к ее голени и целую. Когда поднимаю голову, она задыхается от этого легкого прикосновения.

— Харпер, — говорю я хриплым голосом.

— Да?

— Хочешь узнать кое-что, что, как я понял, мне нравится? — спрашиваю я, повторяя те слова, которые она сказала тогда.

— Скажи мне.

— Смотреть, как ты раздеваешься для меня.

— О, Боже, — стонет она, широко расставляя ноги, разводя их в форме буквы «V», а затем я прижимаюсь губами между ее бедер.

Нет ничего лучше, чем ее стон при первом касании моего языка к ней.

Ничего.

Ее стоны, проскальзывающие в мои уши, подобны самой великолепной песне, и мне нравится, что она узнала, насколько потрясающим может быть оральный секс, потому что я не могу сопротивляться желанию ее вылизать. Я так отчаянно хочу ее трахнуть, но это я люблю больше всего. Склоняться перед моей девочкой. Чувствовать ее сладость на своем языке, губах, лице.

Мне нравится ее гладкость, и то, какой влажной она становится, когда я ускоряюсь. Чем больше я провожу языком по ее плоти, тем громче она стонет, тем сильнее извивается, пока не начинает биться в конвульсиях оргазма. Ей не нравятся пальцы, только язык и губы. Она становится такой отчаянной и неистовой, когда руками хватается за мои волосы, а ногами обхватывает мою голову.

Я смотрю на нее и вижу, как Харпер наблюдает за мной, а затем делаю то, что она любит больше всего. Я запускаю руки под ее попку и сжимаю эти сочные ягодицы, пока целую ее, как сумасшедший.

О, Боже.

Да!

Именно так.

О, Господи Боже.

Я сжимаю и мну ее задницу, пока вылизываю ее киску, и она парит в раю. Я хватаю ее за ягодицы и немного раздвигаю их в стороны большими пальцами, и Харпер тут же начинается толкаться мне в рот. Я люблю ее задницу, а ее задница любит меня. Мы идеально подходим друг другу, особенно когда она плотно прижимает руки к моей голове так, будто никогда не отпустит и будет раскачиваться у моего лица до тех пор, пока не потеряет контроль и не кончит.

Я замедляюсь, позволяя ей насладиться оргазмом. Вытирая рот рукой, я ползу вверх по ее телу, готовясь почувствовать ее другим способом. Плащ скрутился вокруг нее, а завязки зацепились за шею. Я быстро развязываю их, освобождая ее.

— Сегодня я думал о тебе целый день. Всю ночь. И весь вчерашний день тоже, — шепчу я, когда потираюсь головкой о ее мягкое лоно.

— Ты должен знать, что я тоже думала о тебе, — говорит Харпер, потянувшись к моим бедрам, притягивая меня ближе.

Разряды электричества проходят по всему моему телу, когда я начинаю входить в нее. Я борюсь с желанием рассказать ей все. Сказать, что для меня это первый раз не только в сексе без презерватива.

Это первый раз еще кое в чем.

Значимый первый раз. Тот, что значит гораздо больше, чем удовольствие без преград. Тот, что может перевернуть мое будущее и осветить его совершенно новым цветом.

Я с легкостью в нее проникаю.

— Харпер, — стону я. — Это…

У меня нет слов. Всех слов мира не хватит, чтобы описать это великолепное чувство, пронизывающее меня, когда я вхожу в нее. Она обнимает меня ногами, и в такой позе я заполняю ее полностью. Удерживаю себя поверх нее, пока истинное удовольствие струится сквозь меня. Я смотрю вниз на лицо Харпер — ее губы раскрыты, а голубые глаза наполнены блеском, когда она смотрит на меня в ответ. Боже, это почти слишком чувственно. Но этой связи с ней я жажду так же, как и кислорода.

Я вхожу в нее, и она в унисон со мной приподнимается. Я ласкаю ее, и она принимает меня глубже. Мы находим идеальный ритм, и впервые делаем это в тишине. Мы два болтуна, потерявших дар речи, и я не нахожу слов, чтобы что-то сказать. Я могу только чувствовать. Жар ее тела. Биение ее сердца. Мягкость ее дыхания на моем лице, когда я опускаюсь на локти. Она крепче сжимает лодыжки, притягивая меня ближе, и я толкаюсь в нее сильнее, глубже.

Харпер движется подо мной, и наши тела, как магниты — ищут свои противоположные полюса.

— Что ты делаешь со мной? — говорю я, когда вхожу в нее.

— То же самое, что и ты со мной, — говорит она, приподнимая бедра и проводя ногтями по моей спине.

— Скажи, что ты тоже это чувствуешь, — я стискиваю зубы, потому что это так чертовский хорошо, и я так чертовски близок к оргазму, но ни за что не кончу первым.

— Да, Боже, да, — кричит она, и это больше, чем простое подтверждение тому, что я сейчас чувствую и к чему стремлюсь. Она насаживается на меня, желая большего, и я даю ей это. Я даю ей все, что она хочет, трахаю ее сильнее, потому что тоже этого хочу. Это глубокая связь. Фактически, это намного сильнее. Я обнимаю ее, и Харпер притягивает меня еще ближе. Она прижимается ко мне грудью, пока я провожу рукой по ее волосам.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось, — стонет она.

— Боже, — говорю я, когда волна удовольствия проходит сквозь меня. Ее слова. Они разрушают меня. Разбивают на осколки. — Пожалуйста, кончай. Пожалуйста, кончай сейчас.

Я ускоряю темп, поскольку не в силах больше сдерживаться. Руками она сжимает мои плечи, затем мое лицо, проводя ладонью по моей щетине, пока я трахаю ее и занимаюсь с ней любовью в одно и то же проклятое время. Со мной она такая свободная, такая сумасшедшая маленькая сексуальная штучка, нуждающаяся и голодная, когда я подвожу ее к краю.