Как я думал, что позволю ей просто уйти? Я не смогу, независимо от того, кто ее брат. Мне просто надо разобраться с этим небольшим препятствием.

— Мне это нравится. А еще мне нравится, что ты не влюблена в него, — говорю я, когда склоняю голову ближе и поворачиваю ее, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Почему это тебя радует? — спрашивает Харпер, прижимаясь ко мне ближе, когда такси поворачивает за угол, приближаясь к вокзалу.

— Потому что я — жадный ублюдок, и я хочу тебя для себя, — говорю я, и это не раскрывает всего того, что чувствую, но это начало. Я собираюсь заполучить ее. Шаг за шагом.

— Я твоя. Разве ты этого не знаешь? Я не смогла бы делать то, что мы делали в постели, и чувствовать то же самое к кому-нибудь другому. Я клянусь, Ник, я не чувствовала к нему ничего задолго до той ночи, когда ты меня поцеловал. С тех пор, как я отправила тебе карандаши. И даже задолго до того стирального порошка. И я никогда ничего не чувствовала к Джейсону.

Мое сердце гулко бьется в груди, пытаясь пробраться к ней.

— Мне чертовски понравилось, что ты подарила мне стиральный порошок, — говорю я, глядя ей в глаза.

— Я думала, что я не твой тип. Ты предпочитаешь женщин постарше, — говорит она шепотом.

Я качаю головой, и тепло распространяется по моей коже.

— Мой тип — это ты, — говорю я, и ее синие глаза сияют от волнения, может быть, даже от дикого счастья.

— Ты — мое пристрастие, — говорит она немного кокетливо, и, черт возьми, это возбуждает меня еще больше, я чувствую, будто могу ходить по воде.

Такси со свистом останавливается у вокзала, я протягиваю водителю деньги через окно и выхожу вместе с Харпер.

— Мне нужно сесть на поезд, или я опоздаю, — говорит она голосом полным тоски.

— Приходи ко мне, когда вернешься.

— Завтра я вернусь очень поздно.

— Мне все равно, во сколько это будет. Я просто хочу тебя увидеть.

— Я тоже хочу тебя увидеть.

Я наклоняю голову набок.

— Почему ты хотела, чтобы я отвез тебя на вокзал?

Ее губы приоткрываются.

— Потому, что я все время думаю о тебе.

Я улыбаюсь.

— Харпер Холидей, я тоже все время думаю о тебе, — я прижимаю ладони к ее щекам и целую ее. Этот поцелуй отличается от всех остальных. Он такой же горячий, как и все предыдущие, но в нем есть что-то неуловимое, что-то, что поражает меня прямо в грудь и впивается мне в кости. Неизбежность, и, в отличие от прошлой ночи, это не похоже на конец. Это похоже на обещание чего-то большего.

Она разрывает поцелуй и разворачивается, чтобы уйти, а затем поворачивается обратно и скользит рукой вверх по моей груди, приподнимает мой подбородок и смотрит мне в глаза.

— Есть кое-что, что мы еще не делали в постели.

— Скажи что.

— Я на таблетках, — говорит она, и это выбивает из меня весь воздух. Я почти шатаюсь, стоя на оживленной улице возле железнодорожного вокзала.

— Я чист. Я проверялся, — добавляю я, хотя в моем горле пересохло. Возможность почувствовать ее без презерватива слишком возбуждающа. Я не уверен, что смогу выдержать эти два дня без нее.

— Мы можем заняться сексом без презерватива, когда встретимся завтра?

Я киваю.

— Я никогда прежде такого не делал.

— Я буду твоей первой? — ее голос повышается от волнения.

— Да, — и я умираю, как хочу сказать ей, что она первая во многом. Первая женщина, к которой я когда-либо что-то чувствовал. Первая женщина, о которой я когда-либо заботился больше, чем о своей работе. Первая женщина, которая вдохновила меня нарисовать мультфильм просто для удовольствия.

Харпер прижимается прощальным поцелуем к моим губам и шепчет:

— Не могу дождаться.

Она уходит, и я уверен, что следующие тридцать шесть часов будут самыми долгими в моей жизни.

Потому что… без презерватива.

Этим вечером мы с Уайатом идем в кино, чтобы заценить шпионский фильм, который ошеломил мой мозг двумя часами взрывов, бойни на ножах и одним крутым мотоциклистом, постоянно съезжающим с бесконечной череды лестниц.

Уайат ни разу не спросил о Харпер или Спенсере, когда мы покупали пиво и гамбургеры после титров. И я благодарен за это, хотя и не знаю, что делать со своим приятелем. Надеюсь, Спенсер поймет, что мои чувства к его сестре не должны стать причиной окрашивания бровей и бритья волос.

Даже если я не был с ним честен.

Я отталкиваю эти мысли подальше хотя бы на сегодня. Вечный болтун, Уайат, рассказывает мне о своих планах по расширению бизнеса и о том, как ему нужно нанять нового ассистента. Это один из немногих моментов, когда мы не вываливаем друг на друга нескончаемый поток дерьма.

И еще я рад, что пережил один день обратного отсчета до секса без презерватива. Когда позже вечером я возвращаюсь домой, то сразу иду к своему столу, где рисую парня с секундомером. Разинув рот, он смотрит на сексуальную девушку-механика, которая устанавливает тормозные колодки, одетая только в плащ.

Я называю этот рисунок «Обратный отсчет до секса без преград».

Знаю, знаю. Я чертовски гениален. Но, как говорится, развратный ум — страшная сила, которую нужно куда-то направлять. Я выключаю экран, и, когда заползаю под простыни, напоследок, перед сном, проверяю свой телефон. И снова, карма любит меня, потому что Харпер прислала мне фотографию. Крупный план ее пальцев, скользнувших под край красных кружевных трусиков.

Клянусь, эта женщина будет моей погибелью. Она так чертовски идеальна для меня.

В воскресенье утром я просыпаюсь из-за своего телефона, дребезжащего на тумбочке. Должно быть, пришло еще одно сообщение от Харпер. Я ухмыляюсь в ожидании, когда хватаю телефон.

Вместо этого на экране появляется сообщение от Серены с фотографией спящего младенца.

Серена: 3 килограмма и 170 граммов мучений, и я бы не променяла это ни за что на свете. Познакомься с моим мальчиком!

От хороших новостей еще большая улыбка расползается по моему лицу. Я знаю, Харпер понравится эта фотография, поэтому я пересылаю ее ей.

А затем замираю.

Я только что отправил Харпер фотографию ребенка. Чтобы сделать ее счастливой. Что, черт возьми, со мной стало? Кто этот чувак внутри моей кожи, отправляющий фотографии новорожденного? Девушке, которая прислала мне пошлую фотографию прошлой ночью.

И это именно тот момент, когда все становится на свои места. Я хочу, чтобы Харпер была счастлива во всем — в постели и вне ее. Я хочу дарить этой женщине не только десять тысяч оргазмов. Хочу видеть ее улыбку больше раз, чем смогу сосчитать.

Потому, что… я в нее влюбился.

Я стону и падаю обратно на матрац.

Эта женщина перевернула мой мир. Раньше я хотел только дарить ей оргазмы. Доставить ей удовольствие, вытравить ее из своего организма. Сейчас я хочу, чтобы она постоянно была счастлива. Я, Ник Хаммер, самовлюбленный и неисправимый холостяк, Магеллан женского оргазма, стал влюбленным дураком.

Хотелось бы, чтобы в воскресном кроссворде была подсказка, как выразить это безумие, захватившее мое сердце. Узнать, как прикасаться к Харпер, как целовать ее и как доставить удовольствие каждому сантиметру ее тела кажется легким делом, по сравнению с этим странным, новым и неизвестным чувством, занимающим место в моей груди. Что сказать женщине, в чьи сети ты попал по самую макушку? Я чешу голову, в которой потихоньку становится пусто. Я знаю о сексе все, а любовь — это язык, который я едва понимаю.

Я закрываю глаза, позволяя разуму блуждать по всем фактам, что я знаю о Харпер. Она любит веселиться, рассказывать анекдоты, проводить время с друзьями и семьей, помогать людям, которые ей не безразличны. Она любит осень, торт, боулинг и побеждать меня в соревнованиях. Ей нравится заботиться о Фидо и изучать новые фокусы, и она любит дарить подарки.