Дерек знает, что это неправда. Дерек знает, что не простит себя сам за то, что не было рядом, когда грянуло. Когда мир превратился в ад. Когда преисподняя показалась раем в сравнении с этим.

— Я люблю тебя.

Все. Все будет хорошо. Они пойдут в Нью-Йорк, отыщут Лидию Мартин, выяснят, что сталось с Бойдом и Эрикой, куда провалились Питер и Кора, найдут способ связаться с Европой, чтобы разыскать Айзека с Джексом. Они снова соберут свою стаю на руинах того, что прежде звалось их миром.

Дерек знает одно: больше он никогда не уйдет.

====== 101. Скотт/Айзек/Джексон ======

Комментарий к 101. Скотт/Айзек/Джексон https://goo.gl/VgKzt6

— Не лучшая из твоих идей, чувак.

Скотт хлопает глазами. Скотт даже воздухом давится на какое-то мгновение, улавливая от волчонка целый букет ароматов. Горьковато-кислое смущение, терпкая тревога и отчего-то ягодная нотка желания. Едва уловимая, на грани осязания. Чуть-чуть. Как далекий отзвук гремящей за горизонтом грозы, от которой докатятся лишь редкие всполохи, больше напоминая северное сияние, столь невозможное в этих краях.

— Просто... просто тренировка, не больше.

Вдвоем. Ты и я.

Так... жалко. Скотт изо всех сил кусает себя за щеку, уже не чувствуя ни боли, ни привкуса крови. Его улыбка как застывшая клейкая масса.

Могла ли эта ситуация стать более неловкой?

Пиздец.

— Тренировка, в которой мы уже не нуждаемся. Пиво, которое на нас не действует. Что еще, Скотт? Прогулки под полной луной, завывающие серенады, может, в два голоса?

На самом деле, это как подножка или тычок в спину, как плевок прямо в лицо. И спокойная, но какая-то едкая при этом усмешка... кажется... Серьезно кажется издевкой. Оплеухой.

Ты изменился так быстро, Айзек Лейхи. Из забитого, зашуганного мальчишки — в мистера мудака за каких-то пару недель. Зачем? Отчего?

— Серьезно, Скотт, ничего личного. Просто научись называть вещи своими именами.

Так просто? Быть может...

— Тогда?..

Надежда разгорается пожаром в груди, вспыхнувшим от слабого сквознячка на месте тлеющих углей. Надежда, что гаснет быстрее, чем Скотт МакКолл успевает вздохнуть, потому что Лейхи качает головой, разглядывая свои длинные пальцы.

— Не в этой жизни. Прости.

А потом у Лейхи гудит телефон, оповещая о новом входящем, и про Скотта благополучно забывают. Забивают, игнорируют и вычеркивают. И, серьезно, он бы принял любое решение, но не Джексона Уиттмора, развязно улыбающегося с экрана мобильника Айзека. Не Джексона, что зовет того приторно “деткой” и мурлычет в трубку такую похабщину, что Скотт идет пятнами, а Айзек...

А Айзек откровенно плывет и только угукает тихо в ответ, явно не в силах вымолвить членораздельно ни слова. Так быстро. Пара едких словечек, от которых тот готов кончить прямо тут, на трибунах, в толпе. Не скрываясь, плюя на него, Скотта, и остальных...

Это не больно, не странно... он просто... просто хотел бы понять. Что упустил? Где прогадал? Что сделал не так? Конечно, Скотт не мастер признаний, но все же...

— Этому нет объяснений, поверь, — хлопок по плечу и даже кажущийся сочувственным взор. Глаза яркие и чистые. Как небо, как полет, как мечта... — Просто однажды ты встречаешь человека и падаешь в него кувырком, летишь, понимая, что расшибешься о скалы, но он... он тебя держит, понимаешь? Держит, направляет. Все время. И не нужно больше ничего, только бы он держал твою руку.

Хмыкает, глядя в ошарашенное лицо капитана команды...

— Звучит сопливо, пиздец. Но все — правда. Ты поймешь, когда встретишь. Узнаешь его. Давай, не скучай.

Поднимется плавным и гибким движением. Как дикая кошка, пантера. Через все поле — к дальним трибунам. Туда, где ждет, оперевшись роскошной задницей на роскошную тачку первый школьный красавчик и главный засранец Бейкон Хиллс. Надменный, напыщенный сноб.

Сноб, что умеет касаться поразительно нежно, что прямо сейчас ведет ладонями по лицу, которое он, Скотт, так часто представляет... вспоминает... Сноб, что целует при всех и шепчет это свое слащаво-нежное: “детка”. Сноб, что сплетает их пальцы при всех и бормочет, как сильно скучал...

Скотт МакКолл не хочет подслушивать и не может не слышать. Скотт МакКолл ловит через все поле сочувствующий взгляд лучшего друга. Скотт МакКолл, что так и остается на месте, когда серебристый Porshe срывается с места, взвизгнув шинами...

“Ты поймешь, когда встретишь...”

Что, если я уже встретил? Что тогда, Айзек?

====== 102. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 102. Джексон/Айзек https://goo.gl/K4dfMu

Однажды он понял: не хватает чего-то.

В день, когда очередная небесно-голубая рубашка полетела в мусорную корзину, когда шлем примял идеальную обычно укладку, когда прошел мимо отдраенного до блеска серебристого Porshe и оседлал черный байк, огласивший квартал утробным ревом вышедшего на охоту хищника.

Однажды он понял: что-то неправильно.

В день, когда поймал себя, озирающимся в наполненном школьниками коридоре средней школы Бейкон Хиллс. Взгляд скользил с одного на другого, не задерживаясь ни на ком ни мгновения.

Лидия укоризненно прицокнула язычком, отвлекаясь от круглого зеркальца. Стилински замолк на благословенных пару секунд, таращась так ошарашенно, что Джексон бы рассмеялся, не будь ему так... не по себе. И только МакКолл, оглянувшись на притихших друзей, недоуменно хмыкнул, потирая затылок.

Однажды он понял: это пиздец.

В день, когда завис напротив пустого шкафчика в раздевалке, медленно-медленно провел кончиками пальцев по дверце, концентрируясь из последних сил, удерживая рвущиеся на свободу когти.

А под веками проступил этот номер. Четырнадцать.

Пустой шкафчик и пусто в груди.

Когда, блять, это случилось? И почему?.. Как?.. Когда? Как он умудрился проебать даже это?

— Его здесь нет больше, — Стилински даже не повернулся, стягивая пропотевшую форму, а Джексон... все же не уследил, и острые бритвы когтей полоснули по тонкому металлу, оставляя глубокие рваные борозды.

Почему?

Черт, тебе все равно. Тебе. Все. Равно.

— Да мне...

— Знаю, насрать. — Пацан помолчал, отыскивая что-то на дне рюкзака. — Он перестал обращаться и лишился почти всех своих сил. Скотт думает, он обосновался в той пещере, где жила Малия, когда...

Хлопнуть дверью так громко, что стекла в высоких окнах жалобно звякнут, а Стайлз испуганно захлопнется, клацнув челюстью. Не слушать, что дребезжит он там, за стеной. Не слушать, что звенит у самого в голове. Рыкнуть на встрепенувшегося в грудине волка, что порывается броситься за город прямо сейчас, сверкает глазами и изо всех сил хлещет лохматым хвостом по бокам, поднимается на задние лапы и норовит лизнуть, ткнуться носом в ладонь...

Боже, куда ты... просто уймись, хорошо?

Ты не должен, слышишь? Ты не должен, и я, блять, не буду!

В лесу тихо, и остро пахнет влажной после дождя землей, мятым мхом и древесной корой. Он чувствует запах дыма за мили, идет на него, как ищейка, не оборачиваясь, не ускоряясь. Словно просто гуляет. В пижонских туфлях за тысячу баксов, со шлемом от мотоцикла, брошенного у дороги с десяток миль позади.

Какое-то варево булькает в котелке над костром, а долговязая фигура, примостившаяся неподалеку, даже не вздрагивает, когда он выходит из чащи.

Не пещера. Кривобокий домишко, наверное, заброшенная хижина лесника. Айзек греет ладони о дымящуюся чем-то чашку, смотрит настороженно исподлобья. Почти что рычит.

Волчонок.

Хочется смеяться от облегчения и растрепать курчавые волосы, так красиво золотящиеся в лучах клонящегося к горизонту солнца. Хочется сгрести в ладонь эти длинные пальцы и согревать, пока не оттает, не улыбнется.

Ну же, кудряшка... Не рад?

И тут же битой по спине и затылку одновременно осознанием тупости, нелепости происходящего.

Вы не друзья. Ни разу слова доброго друг другу не сказали. Вы не друзья. Какого хуя ты, Джексон, творишь?