— К черту занятия, возвращайся сюда, – тянет Джексон, потягиваясь ленивым, но таким довольным котом.

— Это твои родители смогут заплатить, если тебя решать вышвырнуть. Мой отец – обычный шериф, не забывай, он просто не потянет. ... Блять...

Стилински опять оказывается на полу, нелепо всплеснув перед этим руками. Он ворчит и кряхтит, потирая ушибленный бок, а Джексон свешивается с кровати и умудряется затащить к себе сопротивляющегося парня.

— Харрис с меня пять шкур спустит за прогул... ох...

Воздух выходит из легких, и руки обвиваются вокруг худого тела. Джексон прижимает мальчишку спиной к своему животу и трогает шею, а потом затылок губами.

— Никакого Харриса сегодня, чучело, спи. Я ж из тебя все соки выжал, уснешь за рулем.

Стайлз пытается возражать, брыкаться и чмокает губами, но как-то очень быстро засыпает, расслабляясь в объятиях бойфренда. Джексон оставляет на плече легкий поцелуй, а потом прослеживает подушечкой пальца узор из родинок на его теле. Кожа отдает корицей и почему-то арбузом, а волосы пахнут свежескошенной травой.

А потом, уже ночью, телефонный звонок разобьет умиротворяющую тишину спальни, как неловкая рука, роняющая хрустальный бокал на мраморный пол. Тянется за телефоном осторожно, чтоб не потревожить спящего Стилински, шипит зло в трубку, только бросив взгляд на номер звонящего:

— Я же просил не звонить. Я не один... Да, я с ним. Я с ним, блять, навсегда, а ты забудь этот номер... Если только попробуешь приблизиться к Стайлзу, я тебе ноги переломаю или просто башку прострелю, ты же знаешь, что смогу, учитывая... все, что случилось. ... А вот нихрена, ты сделал свой выбор, а здесь жизнь продолжается. ... Слушай, оставь нас в покое, еще раз позвонишь, я в полицию о преследовании заявлю.

Короткие гудки оседают тревогой где-то в затылке, и он осторожно кладет телефон обратно на прикроватный столик, а потом обнимает спящего крепко-крепко, как осьминог опутывает щупальцами субмарину, чтоб не отпустить уже никогда.

— М-м-м-м? Джекс, ты чего? – сонно пробормочет мальчишка, потираясь щекой о его плечо.

— Спи, чучело, просто сон приснился, – шепнет Уиттмор и, не удержавшись, прижмется ладонью к гладкой щеке. – Люблю тебя, – добавит он одними губами, опуская ресницы.

====== 72. Джексон/Стайлз/Скотт ======

Комментарий к 72. Джексон/Стайлз/Скотт https://pp.vk.me/c630122/v630122367/3c7f5/MuxOtFF7du4.jpg

— Извиниться не хочешь? – Скотт пихает Уиттмора со всей силы так, что тот отлетает на метр, ударяясь задницей о капот своей тачки.

— Страх потерял, МакКолл, или зубы лишние? – сплевывает Джексон, и на острых скулах играют желваки, а губы белеют от злости.

— Воу-воу, ребята, полегче, давайте попробуем не ссорится, – пытается вмешаться Стилински, но отшатывается, когда напоминающие бойцовых петухов парни рявкают в голос, даже не повернув в его сторону головы:

— Просто заткнись!!!

Заткнуться? Заметано, чуваки, какие проблемы?! Стайлз вскидывает руки (не то, чтобы кто-то заметил этот жест) и уходит к машине, на ходу выуживая ключи из рюкзака. Заткнуться? Прекрасно, Стайлз заткнется. Да так, что не услышите больше. Не то, чтобы он был из обидчивых или какой-то там нежно-ранимый. Не девчонка все же, не хлюпик, но... Блять.

Эти двое реально достали.

— Ты не можешь оскорблять людей постоянно. Ты привык, что тебе все сходит с рук. Блять, Джексон, ведь ты не всегда был таким вот засранцем! Это же Стайлз, который и мухи не обидит, а ты постоянно толкаешь, обзываешь, унижаешь...

— Пасть завали, мамочка-Скотти, он что, за себя сказать не может? А ты как наседка... смотреть, сука противно, голубки...

— Что ты...

Окончание фразы МакКолла тонет в реве двигателя, когда голубой джип вылетает с парковки так стремительно, что, кажется, еще немного, и рассыплется на части на полном ходу... или передавит зазевавшихся однокурсников.

— Стайлз? – выдыхают синхронно-растерянно, и даже злость друг на друга улетучивается куда-то, оставив место лишь смутной тревоге.

— И куда ты свалил? Я вообще-то за тебя заступался, – Скотт по привычке перемахивает через подоконник и выжидающе пялится на друга.

Стайлз лишь раздраженно передергивает плечами, не отворачиваясь от матово поблескивающего монитора.

— Я тебя об этом просил? Я не твоя подружка, чувак, чтобы ты защищал мою честь перед этим надутым индюком. Сам за себя постоять могу.

— Эй, хватит дуться, я же забочусь о тебе, – теплые ладони опускаются на напряженные плечи, а губы трогают затылок, будто бы извиняясь. – Ты не подружка, хорошо? Я знаю это, все знают. Но, черт, мы вроде как вместе, и я обращаться начинаю, когда он выкидывает эти свои высокомерные штучки. ... Стайлз, ты вообще меня слушаешь?

— Угу... ладно, Скотт, просто кончай, договорились?

Парень отрывается, наконец, от клавиатуры и резко разворачивается на кресле, оказываясь в кольце рук друга.

— Кончать, говоришь? – хриплый голос пускает табун мурашек по коже, а глаза зажигаются плавленым янтарем.

— Сейчас разберемся, кто из нас здесь девчонка, – тихо фыркает Стайлз уже в губы, что отдают сегодня ежевикой и фантой.

— Что такого в этом лузере, что ты слюни на него пускаешь и прилепился, блять, не отодрать, – Джексон сверлит взглядом свои сцепленные пальцы и не смотрит на мальчишку, что трет пальцами щеку и переминается с ноги на ногу, то и дело дергая воротник рубашки.

— Я думал, мы нормально поговорим. Ты же можешь быть человеком, Джекс. Я знаю, что ты не ублюдок, каким тебя считают. Я...

— Да ни хера ты не знаешь. Блять, Стилински, смотреть противно, сосетесь в тихушку, типа не дойдет ни до кого, дрочите, наверное, друг дружке под одеялом... или не только дрочите?

Красивое лицо с точеными скулами покрывается лихорадочными пунцовыми пятнами, а злость в глазах того же оттенка, что предгрозовое небо над озером Тахо, вспыхивает ярко, как разряды молнии глубокой безлунной ночью.

— Пошел ты. Правду Скотт говорил, твой язык способен только мерзости произносить. Я думал, с тобой по-хорошему можно, но ты... Ай, да нахуй...

Расстроенно и как-то безнадежно взмахивает рукой, отворачиваясь от капитана школьной команды, а тот как-то быстро оказывается вдруг совсем близко, сгребает рубашку на груди в кулак и тянет на себя, шипит в лицо, как змея, и зрачки его вдруг неестественно расширяются. А Стилински как-то отстранено удивляется – почему вдруг его радужка пропитывается изумрудным?

— Значит, думаешь, что мой язык только на мерзости способен, Стайлз? Считаешь самовлюбленным ублюдком? – тихо-тихо, на грани слышимости.

— Именно так и я ду... – начинает Стилински, когда его затыкают твердые влажные губы с терпким привкусом апельсина и горьковатого виски.

— Ты...? – пытается пробормотать Стайлз сквозь поцелуй, но получается хреново, потому что чужой язык уже раздвигает его губы, погружаясь в рот. И это... блять.

— Ты ебанулся, чувак? – через какое-то время он приходит в себя настолько, чтобы упереться в обтянутые кожанкой плечи ладонями и попытаться освободиться. Язык заплетается, а колени отчего-то подрагивают, но Стайлз не думает, не хочет думать даже, что все это значит.

— Это ты у нас то ли идиот, то ли слепой, – издевательски бросает Джексон, а потом просто уходит, закинув в рот подушечку ягодной жвачки.

Просто, мать его, уходит, взрывая мозг и сознание Стайлза Стилински к чертям.

Потому что Джексон Уиттмор? И Скотт. Есть же еще Скотт. И нет, определенно не хочется думать про то, кто и какая вершина в этом странном треугольнике, блять, не до геометрии как-то совсем.

Но... Джексон?

====== 73. Дэниэл Шарман/Колтон Хэйнс ======

Комментарий к 73. Дэниэл Шарман/Колтон Хэйнс https://pp.vk.me/c636027/v636027352/16f35/_71BgHRKb3g.jpg

Это день воздушных шаров, вечеринки-сюрприза, свечей в торте, пузырьков от шампанского в носу. Это день, когда телефон, твиттер, инстаграм и все остальные социальные сети и приложения взрывают мозг, не затыкаясь ни на мгновение, каждую секунду оповещая о новых и новых сообщениях-поздравлениях, радостных смайлах, охапках воздушных шаров, не очень-то и нужных подарках. И он давно уже не ждет это скупо-натянутое: «С днем рождения, друг!», после которого сердце колотится так, что отдает в затылке, но меньше, чем через час, отходняк накрывает выворачивающей суставы ломкой и хочется не удавиться в чулане, конечно. Хочется просто, чтобы все съебались немедленно. Хочется курить в тишине, пуская в звездное небо белесые кольца дыма. А еще – не думать о том, что могло.