— Просто лежи, ладно? Все хорошо, ты будешь в порядке. Доктора постарались, ну и волчья регенерация, конечно. Сука, ну и напугал ты меня. Porshe в лепешку просто, самого еле выскребли оттуда. Думал... думал потеряю тебя, кусок идиота...

Авария? Но когда?

Айзек всхлипывает все громче, стирая набегающие слезы рукавом мятой рубашки, а потом просто позволяет им литься на больничные простыни непрерывным потоком.

— Я думал, оторву Тео башку, устроили, блять, гонки без правил за две недели до свадьбы. Дерек ему выписал пиздюлей, Стайлз забегал рассказал. Ну, когда выяснилось, что ты будешь жить. Ты мне пообещай просто, что больше никогда. Джексон, я прошу.

Уиттмор моргает (и даже от этого кажется, что крошечные злобные человечки где-то под кожей пилят на части каждую кость своими микроскопическими пилами, выбивают суставы молоточками, режут сухожилия заточенными ножами) и хочет спросить: “Это ведь я просил тебя, помнишь?”.

Когда так все поменялось? И две недели до свадьбы?

“Ты же бросил меня, Айзек. Ты просто ушел. Ушел даже до того, как мы успели назначить дату”

Наверное, он выглядит малость охуевшим, потому что Лейхи хмурит брови и озадаченно взбивает свои неугомонные кудри пятерней.

— Надо позвать Мелиссу, но ты поспи, ладно? Я никуда не уйду, буду ждать, пока ты снова проснешься.

Его пальцам так тепло в ладони Лейхи, и он устал, безмерно устал. Глаза закрываются сами собой, но он силится просипеть из последних сил:

— Т-ты... н-не бр-росил меня?

Айзек распахивает глаза так широко, что на секунду Уиттмор думает, что грохнется туда сейчас прямо с кроватью.

— Ты в дуб въебался или как? Ах да, ты ведь и правда... – он наклоняется, осторожно трогая губы губами, а потом ласково берет его бледное лицо в ладони. – Ты в отключке был девять дней. И сегодня бормотать что-то начал, как в бреду, или будто тебе снились кошмары. Мелисса предупреждала, что это возможно из-за препаратов. Так что просто успокойся. Куда я денусь-то от тебя? Не дождешься, блять.

И нежно, почти трепетно, ведет рукой по лицу. Слезы скапливаются в глазах, и одна, не удержавшись, срывается с ресниц и катится вниз по щеке.

— А ты... ты... ?

— Конечно же я люблю тебя, идиот. Всегда любил.

Проваливаясь в сон со слабой улыбкой на губах, Джексон успевает подумать, о том, какой он все-таки правда придурок.

====== 66. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 66. Джексон/Айзек https://pp.vk.me/c628831/v628831352/45af3/tYjD1fH5M1A.jpg

— Должен сообщить вам, мистер Лейхи, что ваши успехи в химии весьма удручающие. Итоговая контрольная меньше, чем через месяц, если вы не продемонстрируете хотя бы удовлетворительные результаты, о переходе в выпускной класс можно будет забыть.

Харрис чуть улыбается тонкими губами, и за поблескивающими стеклами очков, Айзек в этом поклясться всеми волчьими богами готов, его маленькие крысиные глазки смеются. Смеются над лузером Лейхи, смеются от переполняющего учителя чувства власти. И эта подчеркнутая вежливость, как еще одна разновидность скрытой насмешки, издевательства.

Айзек скрежещет зубами и стискивает кулаки, чувствуя, как когти, прорезающиеся из подушечек пальцев, разрезают ладони, и теплые струйки крови капают прямо на ботинки. Он старается дышать чаще, чтобы глаза не зажглись плавленным янтарем, чтобы не сорваться на рык и не вцепиться этому уроду в горло когтями, разрывая беззащитную человеческую плоть.

Не потому, что не хочет пролить невинную кровь. С определением “невинный” применительно к Харрису он бы поспорил. Просто Дерек велел не привлекать лишнего внимания, потому что охотники активизировались, и договор с ними висит на волоске.

“Просто выдохни, Лейхи”, – неторопливый и какой-то вальяжный голос звучит, кажется, прямо в голове. Айзек оглядывается, но в классе кроме него и Харриса – только Джексон Уиттмор, складывающий тетради в рюкзак. И это не может быть он, не так ли, учитывая...

— Думаю, вам нужен репетитор или дополнительные занятия. Но, зная вашу ситуацию. Вряд ли вам сие по карману...

Харрис просто лучится самодовольством, и Айзек всерьез раздумывает над тем, чтоб выбить тому хотя бы парочку передних зубов, как мистер совершенство-Уиттмор вдруг откидывается на своем стуле и объявляет громогласно:

— Я позанимаюсь с Айзеком, сэр. Подтяну его к контрольной, и проблема будет решена.

Нет, серьезно? И это после той потасовки на тренировке, когда они возили друг друга по полю, пытаясь макнуть лицом в жидкую грязь, оставшуюся после дождя, и рычали так, что распугали половину команды.

“Потому что ты, самовлюбленный кусок дерьма, Уиттмор”

“Ты – жалкий неудачник, Лейхи, смирись”

— Я думал, у вас, мистер Уиттмор, своих дел предостаточно. И вы вроде как не друзья, – Харрис выпучивает влажные покрасневшие глазки и, кажется, даже вздыхает от досады.

— Я один из сильнейших учеников в вашем классе по химии. Кто натаскает Лейхи лучше, чем я?

Вряд ли Харрис доволен ответом, но спорить с Джексоном явно не входит в его планы. А потому он бурчит что-то вроде: “дело ваше” и ретируется из класса, вцепившись руками в свой потертый портфель.

— Ну, и что это было? – Айзек скрещивает на груди руки, все еще мечтая выпустить когти и располосовать ими чьи-нибудь рожу, но зарождающийся приступ паники отступил, и дышать уже получается через раз.

У Джексона равнодушие в глазах растекается вязким серым туманом, и губы он сжимает в узкую полоску, будто старается спрятать улыбку.

— Мы в одной стае вообще-то и должны помогать друг другу. Разве не так говорит наш вожак? – и подмигивает быстро, выходя в коридор. Уже из-за дверей до обалдевшего Лейхи доносится веселое: – в шесть у меня. Не опаздывай.

Айзек рассеянно запускает руку в кудри, он делает так всегда, когда озадачен или взволнован. С каких это пор Джексон прислушивается к словам Дерека? И еще – кто подменил Уиттмора и для каких таких целей?

— Нет, здесь не так, смотри, все проще, – Джексон подходит сзади и наклоняется прямо на сгорбившегося за его столом Айзека, тянется через плечо, скользнув щекой по щеке.

Он чертит что-то в тетради, разрисовывает формулы красивыми четкими стрелками и объясняет так легко и доступно, что до Лейхи наконец-то доходит. Он улыбается широко и старается не дрожать, когда дыхание Уиттмора касается шеи, а руки все обнимают за плечи. Айзек чувствует спиной прижимающееся сзади горячее тело, и... Господи, он просто труп, если Джекс хоть на секунду заподозрит, в какую сторону обратились его фантазии...

“Это просто от неожиданности. И он так близко, и пахнет миндалем, апельсинами, мятой. Он так близко, и от этого путается в голове, потому что я не привык...”

Мысли скачут в голове взбесившимися грызунами. Лейхи чувствует, как горит лицо, и уверен, что кожа покрылась яркими пунцовыми пятнами.

— С-спасибо тебе, – голос скрипит, но он умудряется выдохнуть эту фразу и сразу же прикусывает губу от того, как жалко она прозвучала.

“Жалкий. Жалкий неудачник”

— Ты умный и сообразительный. А Харрис – полный дебил. Он и объяснять-то не умеет доступно, – фыркает Джексон, а Айзек зависает, любуясь изгибом этих чувственных губ.

“Оу, дружище, отвисни, прием. Земля вызывает. Опозоришься ведь по полной программе”

— Зато у тебя получается просто прекрасно, и я не знаю, почему...

Он замолкает, когда Джексон вдруг накрывает его руку своими пальцами, скользит по ладони к запястью и выше, будто узоры выводит. И... кажется, сердце Уиттмора только что пропустило удар. Послышалось, может?

— У тебя красивые руки, – вдруг выдает как-то сипло главный школьный красавчик и разворачивает парня к себе. Ведет указательным пальцем вдоль скул, легонько касается длинных пушистых ресниц. – Ты очень красивый, Айзек. Солнечный.

“Может, я сплю? И это либо кошмар, либо одно из тех мокрых сновидений, что непременно закончится испорченными простынями”