Он знает, что делать, когда его мальчик обижен, а потому словно бы невзначай садится на подлокотник кресла и запускает руку в бронзовые кудряшки. Айзек напрягается, будто готовится прыгнуть, а потом просто стряхивает руку Уиттмора и открывает банку пива, которую все это время перекатывал в ладонях.

- Я с тобой не разговариваю, – сообщает он перед тем, как сделать большой глоток.

- Айзек...

- Я хочу ребенка. Это единственная тема, которую я согласен обсуждать.

И снова впяливается в экран, будто этот сраный матч – все, что его интересует на данную минуту. Джексон пинает диван, направляясь к выходу. Что за детский сад в самом деле? Ничего, когда Айзек отправится спать...

Но Айзек не отправляется. Он укладывается спать в гостевой, даже постель не разбирает. Наверное, мерзнет всю ночь, потому что его длинные конечности имеют привычку постоянно вылазить из-под одеяла, а Джексона нет рядом, чтобы согреть. Уиттмор дергается и психует, умудряется сломать кофе-машину и утром вылетает из дома злой, как черт, на два часа раньше, чем обычно.

Его хватает на два с половиной дня. А потом Джексон сдается и отправляются с сияющим, как рождественская елка, Лейхи по магазинам покупать кроватку, коляску, подгузники, бутылочки и всякую прочую лабуду – что там еще нужно младенцам?

Кажется, он смиряется, что совсем скоро их жизнь превратится в ад, состоящий из пронзительных воплей, слюней и какашек, подгузников и прочих житейских радостей.

- Привет. Рад, что вы пришли, – Айзек появляется на пороге, он какой-то лохматый и взбудораженный. Говорит неожиданно тихо, почти шепчет. А еще крадется на цыпочках – и это то, чего Лейхи не делал вообще никогда, даже когда в детстве в прятки играл. – Постарайтесь не шуметь. Макс недавно уснул, и если мы его разбудим, Джексон всех на ленты порвет.

Дерек, нагруженный ворохом из пакетов и коробок, перевязанных небесно-голубыми ленточками, лишь вскидывает брови, Стайлз придерживает дверь, помогая ему пройти, Эрика и Бойд тихонечко ржут, прикрывая ладонями рты, Лидия машет рукой, призывая всех ускориться и одновременно что-то быстро печатает в телефоне (наверное, очередную смс-ку Эйдану), а Скотт тянет Эллисон за рукав, почти подпрыгивая на месте от нетерпения.

- Ребенок, Элли, я хочу увидеть этого чудо-ребенка, – бормочет МакКолл и прет, как вездеход по бездорожью. Эллисон накрывает его руку своей, и этого достаточно, чтобы волчонок угомонился.

В гостиной царит полумрак и какая-то ненормально-идеальная чистота. Как в операционной, думает Скотт, рассеянно озираясь.

- Постарайтесь не орать, как на матче по лакроссу, – просит Джексон. У него мешки под глазами, но рожа такая довольная, что стая невольно начинает улыбаться, толкая друг друга локтями.

- Пива хочешь?

Слабый кивок, и Айзек пихает ему ледяную бутылку, опускает руки на плечи, массируя затекшие мышцы, поглаживает затылок. Джексон прикрывает глаза и разве что не мурлычет от удовольствия. Тут же из спальни, дверь в которую плотно закрыта, доносится едва слышное кряхтение. Уже через секунду Уиттмор скрывается с глаз, бормоча что-то про слонов в волчьих шкурах.

Лидия отрывается от телефона, похлопывая расстроенного Лейхи по плечу.

- Детка, кажется это ты хотел маленького, а Джексон разве что к кровати тебя не пристегивал, доказывая, что вам это не нужно. Сладкий, как получилось, что вы вдруг поменялись местами?

- Сам в шоке, – бросает кудряшка и одним глотком осушает почти полную бутылку пива, забытую Джексоном.

Меньше, чем через полчаса Уиттмор возвращается. У него в руках крохотный сверток, из которого торчат сжимающиеся в кулачки ручонки, а еще любопытное личико с глазищами на пол-лица: ярко-голубыми, как высокое чистое небо. В точности, как у Айзека Лейхи.

- Народ, знакомьтесь, это наш Макс! – Джексон гордо приподнимает ребенка, демонстрируя каждому по очереди, а потом, когда мелкий начинает кряхтеть, прижимает к себе и шепчет что-то успокаивающее.

- Эм... ребят, а вы уверены, что Айзек точно не его биологический отец? – Осторожно спрашивает Стайлз и на всякий случай прячется за спину Хейла.

- Правда ведь похож? – Джексон раздувается от гордости, как павлин, будто это неожиданное сходство – всецело его заслуга.

Наверное, вопрос считается исчерпанным, потому что девчонки немедленно начинают лепетать что-то бессвязное, пытаясь взять Макса на руки, что на самом деле бесполезно, потому что Уиттмор не наседка даже, а коршун или волчица, что начинает рычать каждый раз, как кто-то тянет руки к ее ребенку.

Вот это номер.

Вскоре Джексон вежливо просит стаю убраться, потому что “Макс еще маленький, и его пугает такое количество посторонних людей и незнакомых запахов, он переутомится и будет плохо спать, у него разболится животик...”.

Айзек закатывает глаза и провожает друзей до дверей. Пытается извиняться, но его лишь сочувственно хлопают по плечам и советуют запастись терпением.

- ..Но Дерек, подумай хотя бы. Ты видел, он такой маленький, милый... – слышит Лейхи сбивчивый монолог Стилински перед тем, как повернуть ключ в замке.

Проходит пара недель, но в их доме мало что меняется.

- Джексон, я соскучился по тебе. – В его голосе отчаяние мешается с обидой, но Уиттмор лишь мычит в ответ что-то невразумительное и снова принимается щекотать носом пузо Макса, который при этом пытается ухватить его то ли за ухо, то ли за нос.

- Ты же устал, на пределе уже. После того, как ребята заходили, ты из дома ни разу не вышел, только с Максом погулять. На работе отпуск бессрочный взял, а сам даже спишь в детской. Может быть, мы няню наймем? Сходим с тобой куда-нибудь – на пару дней в горы или к морю, как летом хотели...

Он говорит, захлебываясь и торопясь, словно пытается как можно скорее донести до Джекса все, что его так волнует, тревожит, но парень вскидывает на него опешивший взгляд, где у зрачков, Лейхи видит это очень хорошо, как трещинки на стекле, разбегаются яркие лазурные прожилки.

- Няню, Айзек? Ты в дуб въебался или где? Ты доверишь нашего сына абсолютно чужому человеку? Постороннему?!!! А если у него живот заболит или зубки резаться начнут?! Уедешь на несколько дней, оставишь его тут одного, чтобы он решил, что мы его бросили?!? Да что с тобой происходит вообще? Это же наш сын, Айзек! Мой и твой!

Ребенок хнычет, недовольный, что про него так надолго забыли. Джексон мгновенно оказывается рядом, хватает на руки и начинает укачивать и твердит что-то вроде: “Тише-тише, карапуз, чего разорался? Папа Джексон здесь, я никуда не ушел, видишь...”

- Видишь, что ты наделал! Макса напугал.

“Да пошел ты”, – думает Лейхи, глотая обиду, но не говорит ничего, просто выходит из комнаты, стараясь не разреветься, как девчонка.

Широкая кровать кажется холодной и такой пустой без Джексона. Айзек ворочается уже несколько часов, но больше не пытается уснуть, прислушивается к тихому пению, что раздается через стену в детской. Слезы копятся под веками и разъедают глаза, он жмурится, чтоб удержать их внутри.

“Я хотел семью, Джексон, но никогда не думал, что потеряю тебя. Не думал, что мне будет так одиноко в нашей кровати”

Дверь тихо скрипит, отворяясь. Уиттмор заходит, стараясь не шуметь, откидывает одеяло, придвигается ближе, изо всех сил стараясь не разбудить спящего, как ему кажется, парня. Айзек распахивает глаза и смотрит, не мигая. Джексон протягивает руку и ведет по щеке, будто извиняется.

- Айзек, малыш.

Лейхи хлюпает носом и зачем-то пытается отодвинутся, но его обхватывают поперек ребер и тянут к себе. А потом Джексон утыкается носом в макушку, вдыхает терпкий любимый запах, ведет губами по лицу, собирая соленые капельки влаги, а руки скользят по гладкому телу, которого он не касался так долго.

- Айзек Лейхи, я же люблю тебя. Простишь меня? – Шепчет он, накручивая на пальцы золотистые пружинки волос. – Лейхи... у нас уже сын, а ты все еще Лейхи, какого черта, Айзек?