— Гарри…
— Что?
— Мое имя Гарри. Повтори, это не сложно. И хватит ворчать, хотя бы сейчас, пока мы здесь только вдвоем.
— Еще лань Снейпа, Пот… Гарри.
— Видишь, так просто. Еще, Драко.
— Гарри. Гар-ри… Гар-рри…
Так сладко, что кругом идет голова. Земляника зимой на краю незамерзающего водопада, патронус Снейпа и руки Гарри, что уже пробрались под мантию и поглаживают так жарко, так смело, так… правильно.
— На ужин все равно опоздали, не торопись.
И по новой — с обрыва снова и снова. Нет, воздух не нужен, и какое там волшебство, если раньше, кажется, ни один и не знал, что такое — настоящая магия. Раньше — это до всего. До н е г о .
========== Часть 44. ==========
Осень почти осыпалась под ноги разноцветной листвой. Осень, которой магия никак не давала пролиться над мэнором первым зябким дождем, погрузив парк в скучную серость, загнав белоснежных павлинов в птичник, отправив мальчишек в Хогвартс — до лучших времен. Минимум, до каникул.
Хозяин поместья никогда, хоть Веритасерумом его пои, хоть Круциатусом запытай, — никогда не признает, что чертов герой не просто вытащил наследника Малфоев на себе из Адского пламени. Вернул тому смысл жизни, вручив взамен свою, как гарант. Разновидность Непреложного обета, нарушение которого карается только смертью.
Люциус Малфой смирился со многим. Например, что героический и такой тугодумный Поттер зачастил в мэнор чаще, чем в особняк на площади Гриммо. В ворчливом неряшливом домовике-бездельнике ль дело, или в зловредном портрете старухи-Вальбурги, или в общей сырости и запущенности дома? Не так уж и важно.
Главное — Драко больше не напоминает серую тень, что только и ждет приближения дементора, как искупления. И да, ради этого Люциус смирится с попранием традиций, осквернением парка мэнора разгульными игрищами, на которые, Мерлин спаси и помилуй, не каждый магл решится… И да, он и слова не скажет про безвкусную одежду полукровки, его вульгарную фамильярность и ужасную прическу. Впрочем, кажется, в борьбе за порядок на голове героя всея Британия даже магия оказалась бессильной…
Разве что… всего-то позволит себе иногда ехидно заломить бровь или бросить пару-другую вполне себе общих фраз про забвение традиций и распущенность современной молодежи, попрание правил элементарных приличий…
— Люциус, ты не забыл о поверенном в голубой гостиной? Он уже прикончил чашек пять липового чая. Боюсь, дальше объяснять твое отсутствие внезапно разродившейся на конюшнях кобылой будет не только проблематично, но и недальновидно.
— Разумеется, Нарцисса, я сейчас же приду. Не премину высказать свои сожаления. Все это так некстати… полный мэнор чужаков…
— Некстати? То есть, ты не сам пригласил мальчиков на выходные вместо того, чтобы шатались по Хогсмиду, или, Мерлин спаси и помилуй, отправились в эти притоны в магловском Лондоне, которые именуют мотелями?..
— Я иду, иду, дорогая, скажи Смиту, уже на подходе…
*
Вспышка фотоаппарата (и как отец допустил в поместье этот… примитивизм…), и Малфой-младший досадливо морщится, лениво переворачивая страницу. На нем вполне себе обычные, пусть и брендовые, джинсы, вязаный свитер, рукава которых поддернул до локтей, чтоб удобней было валяться в траве.
— Если отец сейчас выйдет в парк, его удар хватит. Поттер не дыши мне в ухо, я, между прочим, читаю.
— Конан Дойл? Меня глаза не обманывают? Может, это морок? Зачаровал очередной том по зельеварению, и пыль в глаза мне пускаешь.
Драко хмыкнет, глаза на миг закатив. По-малфоевски высокомерно, пренебрежительно. Высокомерный придурок.
— Можешь, отменяющее наложить, а я посмеюсь. Заткнись только, Мордредом заклинаю. Мне всего-то две-три страницы осталось до конца повести.
— Малфой? Ты… серьезно?.. Ух ты… обалдеть.
— Слушай, герой. Знаю, что о невозможном прошу. Но, может быть, ты соизволишь заткнуться совсем ненадолго? Пять минут.
Гарри зыркнет весело из-под челки, щелкнет кнопкой этого магловского недоразумения — пародией на нормальную колдокамеру.
— Мистер Малфой меня заавадит, если ему донесут, что я склонил тебя… Хм, врочем, склонил я давно. Но вот неволшебные книги…
— Ты такой выдумщик, Поттер, обхохочешься, откуда бы…
— Скажешь, не знал, что домовики у Лициуса за шпионов?
Смешливый, прищуренный взгляд, что тут же нырнет назад в книгу. Точно там сейчас, на этих страницах — средоточие жизни и мира.
— Не выдумывай, Поттер. И… хагридов соплохвост тебя покусай… я лишь хочу узнать, как закончится эта история про зернышки апельсина.
— Читай, читай… только за временем следи. Помнится, Нарцисса говорила про ужин на самом закате, а солнце все ниже.
— Ты продолжаешь меня отвлекать.
И нет, Гарри и вида не подаст, что заметил, как придвигается ближе Малфой, как невзначай опускает на его бедро руку, поглаживает сквозь грубую ткань, как зыркает быстро и жадно, как торопливо облизывает сохнущие губы.
… скрытный, колючий хорек.
— Что ты хотел? Я закончил?
Перекатится набок, предварительно уменьшив книгу заклинанием и бережно сунув в карман. Не дай-то Мерлин, рара увидит. Или, еще того хуже, — запачкается, порвется…
— Я просто соскучился…
— Поттер… сколько тебе говорить, что приличные люди… волшебники… Не выказывают чувства на людях, только когда за двумя закроется дверь спальни…
— … появится твой разъяренный отец и сделает то, что все предыдущие годы не удавалось Волдеморту. Ты издеваешься что ли? Да он твою честь бережет похлеще…
— Ну-ну, Поттер, я попрошу. Все же Драко Люциус Малфой — единственный наследник рода.
— Ну, уж никак не девица. И, ладно бы я на задницу твою покушался от заката и до рассвета, так ведь…
— Ты что-то имеешь против моей задницы, Поттер?
Дернется, подскакивая на ноги ловко и быстро. Точно гибкий хищник, готовый напасть в тот же миг. Даже зубы скалит похоже, щурится и едва не рычит.
Хорек в чистом виде.
— Драко… ты ведь прекрасно понял, о чем я. И… хватит уже строить из себя Слизеринского принца и обращаться ко мне, как к чужому. Если мы уж заговорили о твой заднице, мой язык побывал там, где Люциусу Малфою и не…
— Поттер!
Взвоет шокировано и глаза вытаращит так, что Гарри едва удержится от истеричного смеха. Драко тут же попробует принять независимый вид, максимально серьезный, но тон даже смягчит немного:
— Слушай, ну хватит же… У нас традиции вековые, и, если рара…
— Твой рара вчера застукал нас в беседке на дальней аллее, когда его драгоценный и единственный сын увлеченно стаскивал штаны со своего парня, не внемля протестам и призывам к разуму. А за два дня до того в твоей спальне… помнишь, тебе понравилось то лавандовое масло, и я решил размять твои плечи?..
Наверное, Драко не нужно напоминать, что было дальше, потому что матово-бледная кожа покрывается пунцовыми пятнами, точно сыпью. Отворачивается стремительно, сбрасывая руку Гарри с плеча.
— Подумаешь… Мы с тобой — гости в поместье, где жили десятки поколений, и чистокровные волшебники…
— Понял-понял, — Гарри хохотнет, пытаясь при этом выглядеть серьезным и даже смурным, как Снейп на уроке. — Никаких минетов в парковой зоне. Никакого римминга под крышей наследного дома. Никаких рук, пробирающихся под одежду, невзначай задевающих задницу, поглаживающих, касающихся тех самых чувствительных точек… Знаешь, так жаль, я как раз планировал стащить с тебя этот вот свитер, щелкнуть застежкой джинсов, приспустить… Наверное, сухие листья и ветки впивались бы в твою нежную аристократичную задницу… впрочем, не зря же мы маги, ведь правда. Я наклонился б так низко, что все волоски на твоем теле встали бы дыбом, и там, где я коснулся бы дыханием, а потом и губами, сначала скользнул бы по всей длине языком…
— Гарри Поттер! — сорванный, измученный вопль. И пальцы, что вцепились в запястье до уродливой синеватой кляксы, расползающейся по коже.
— Я забылся, прости… твой отец…
