Скатиться с рук рыдающего великана, перехватить палочку Драко уже на бегу… Секунды, растягивающиеся в столетия. А потом… ничего.
И когда Волдеморт рассыпается пеплом, Гарри, почти ослепнув от копоти и крови, забрызгавшей и лицо, и очки, пробирается по руинам в накатившей вдруг, оглушающей тишине. Он находит его у дальней стены близ полуразрушенного моста. В разодранной, опаленной мантии, перемазанного сажей и кровью. Красивого… Мерлин, такого красивого…
Опустится перед ним на колени, сжимая дрожащие пальцы, тронет ладонью лицо.
– Все кончилось, Драко. Он мертв.
Его губы с привкусом сажи и дыма. Его запястья исцарапаны до крови, а в волосах запуталась какая-то дрянь. Гарри зарывается в них руками и думает, что он никогда еще не был счастливей.
Ему все еще семнадцать. И он знает, что теперь будет жить.
========== Часть 34. ==========
Мальчик-которого-запирали-в-чулане вырос.
Он больше не боится, что во тьме прячутся чудовища. Он вообще больше не умеет бояться.
“Что ты хочешь, дружище, я столько раз умирал. Чего еще мне бояться?” — он смеялся, дурачился и пихал лучшего друга в бок кулаком, ничуть не беспокоясь о том, что улыбка выйдет блёклой или фальшивой. Рон Уизли никогда не парится над такой ерундой.
Но Рона нет здесь сейчас, нет Гермионы, нет даже Джинни, которая надеялась так долго, не видела, не понимала… Нет никого.
Пустой дом на Тисовой улице, хранящий столько детских кошмаров, что не вместит ни один Омут памяти.
Зачем он бродит здесь сейчас, когда все решающие битвы уже позади? Когда тот-кого-до-сих-боятся-назвать-по-имени уже никогда не вернется, чтобы рвать на части, пытать, опускать на колени…
“Ты должен пойти и сразиться с последним из демонов, Поттер, — веско твердил ему Драко Малфой после очередного кошмара и заламывал насмешливо бровь. — Какой ты герой и победитель Темного Лорда, если до сих пор орешь по ночам так, что до усрачки пугаешь? Между прочим, это меня однажды упекут в Азкабан за то, что мучаю сутками нашу Национальную гордость”.
Драко. Он до последнего будет прятать за насмешками тревогу и беспокойство. Просто потому, что он вот такой. Просто потому, что знает Гарри, как никто другой в этом мире. Просто потому, что знает, как лучше, как надо, как правильно.
В доме пахнет сыростью и тишиной. Гарри никогда не думал, что тишина может пахнуть вот так: плесенью, старыми газетами и забытыми носками дяди Вернона. А еще засохшими цветами тети Петуньи, старыми комиксами Дадли, рассыпанной в спешке корицей на кухне. Такой сейчас огромной и гулкой.
“Мальчишка! Опять! Ты опять все испортил! Проклятая наследственность, и достался же нам… такой ненормальный! Немедля в чулан! И выходить чтоб не смел!” — свист ремня так близко, так явственно, но получается не зажмуриться и не вздрогнуть, видение тает, рассыпаясь пригоршней пыли.
“Мальчишка… мальчишка… мальчишка…”
В чулане пахнет сушеными яблоками и соломой. В самом углу блестит серебром паутина, и пузатый паук, деловито перебирая лапками, опрометью бросится прочь, заставит неожиданно рассмеяться.
Не страшно.
Просто пустой квадратный дом на Тисовой улице. Дом под номером четыре. Гулкий и немножечко грустный.
Гарри прикроет тихо двери в чулан, а потом выскользнет на крыльцо и опустится на ступени, где развалился и щурится, пялясь на закат, тот, без кого сегодняшнее свидание с прошлым ни за что бы не состоялось.
— Спасибо, Драко.
Малфой только фыркнет, откидывая волосы назад с этим своим видом: “А что я тебе говорил, Потти?” Раскурит магловскую вонючую дрянь и молча протянет. И даже не будет для разнообразия ворчать на удушливый дым. Не сегодня.
Гарри опустит голову ему на колени, растягиваясь прямо на рассохшихся досках. Затянется, поправляя очки, выпустит вверх колечко, другое.
— Получилось? — голос дрогнет, сорвется. Драко поморщится и запустит пальцы в черные волосы, топорщащиеся, как перья у перепуганного филина.
— Теперь это просто дом, Драко. Просто дом, просто чулан. Здесь нет никого, и страхов тех больше нет. Они ушли — все до единого. Исчезли. Ты был прав.
Прижмется щекой к животу, а потом поцелует легонько. Драко выдохнет и кивнет, словно с чем-то мысленно соглашаясь.
— И чего ты разлегся тогда? Между прочим, нас в мэноре на ужин ждут. Рара говорил про какой-то коллекционный огневиски, что старше самого Дамблдора…
Подскачет, утягивая Гарри за руку. Сначала вниз по уже заросшей ромашками дорожке, к воротам, а потом вниз по улице, мимо тихих и чинных домов. Тем самым путем, каким когда-то давно Альбус Дамблдор и Минерва Макгонагалл шли к дому людей, ненавидящих магов и все, связанное с волшебством. Шли, чтобы оставить на ступенях младенца — единственную надежду магического мира на светлое будущее.
Но мальчик-которого-столько-лет-запирали-в-чулане вырос.
И мальчик больше совсем не боится, что во тьме прячутся чудовища. Он вообще больше не умеет бояться.
Мальчик, у которого есть его персональное вредное счастье, что держит за руку в эту минуту и до сих пор ворчит что-то о тупых гриффиндорцах.
========== Часть 35 (Альбиус) ==========
Комментарий к Часть 35 (Альбиус)
Скорпиус/Альбус
Если у Скорпа и получалось дышать нормально, не пялиться, не палиться, все рухнуло к Мордреду, когда зеленоглазый придурок остановился напротив и чуть склонил лохматую, как у папаши, башку. Вздернул свои невозможные брови, явно веселясь. И захотелось вмазать так, чтобы до крови, и одновременно на серебристо-изумрудном галстуке удавиться в одном из тайных проходов замка. Или в заброшенном девчачьем туалете под беспрерывные причитания невыносимо плаксивого призрака и едкие комментарии полтергейста. Прекрасная компания напоследок, Малфой.
— Т-ты что-то хотел, Поттер?
Так по-идиотски запнуться, наверняка покраснеть, как сопливый мальчишка, выскрести ненавистно-необходимую фамилию из глотки, тогда как хочется шептать нежно, с придыханием, в самые губы.
Не Поттер. Альбус. Совсем коротко, выдохом, забывая себя: Ал…
— Вообще-то хотел как раз ты, Малфой. От меня. Я весь во внимании.
Тишина за столом Слизерина, да что там, во всем Большом зале, повисает такая, что ее можно пощупать, как струну, что натягивается и чуть звенит, режет в кровь пальцы, как только коснешься.
Вся его репутация сейчас рухнет куда-нибудь боггарту под хвост, как только этот мелкий прыщ откроет свой рот. Свой охуенно мягкий, такой притягательный рот, которым он выделывает невероятные штуки в мокрых, запретных снах Скорпиуса Малфоя. Снах, от которых наутро нестерпимо стыдно и так тягуче-сладко одновременно…
— Ты что-то не понял? Думал, что изъяснился в письме максимально четко.
Кончики пальцев чешутся от желания схватить палочку и наложить на всех находящихся в зале Обливиэйт. Вот только треклятая гордость Малфоев, та самая, из-за которой отец все еще ходит кругами вокруг Поттера-старшего и никак не решится признаться, заставляет расправить плечи и ответить взглядом на взгляд, схлестывая плавящее серебро с майской зеленью.
“Тебя утопить должны были, как магловского книзленыша, сразу после рождения. Или запретить, как одно из Непростительных. Потому что ты ведь, Поттер, страшней, чем все три одновременно. Вынудишь с Башни вниз сигануть без всякого Империуса, кости выломаешь и заставишь корчиться под ногами похлеще какого-то Круциатуса, мгновенную смерть подаришь — быстрее Авады”.
— Пойти с тобой в Хогсмид? Ты что ли серьезно? В “Сладкое королевство” потащишь? Или сливочным пивом в “Трех метлах” будешь поить? Думал, чего оригинальней придумаешь. Ты же Малфой. И… Скорпи… пригласить на свидание совой? Это как-то… не знаю… Трусливо?
Недовольная возня за столом гриффов за спиной. И Малфой точно знает, что это сквозь зубы шипит девчонка Лонгботтом, отчего-то решившая, что получила сына национальной легенды в единоличное бессрочное пользование.
— Трусливо? — кривая фирменная усмешка Малфоев, вот только сжимающие вилку пальцы напрягаются до боли. Мерлин, дай сил, просто дай сил. Не воткнуть себе в руку. Или в его… или в эту мерзко хихикающую троллиху позади. — Трусливо написать о своем желании? Или так и не ответить на прямой вопрос? Отчего же, Альбус? Хваленой храбрости Поттеров не достает, чтобы сказать, чего же ты хочешь? Признаться хотя бы себе. Потому что, если бы это вот сейчас было четкое “нет”, ты не стоял бы передо мной, старательно изображая недоумение. Не верю, знаешь ли, Потти, плохо готовился. Это даже не “тролль”. Это меньше, чем ничего.
