«Живое воплощение моей души… Да уж. Душа у меня никуда не годится», — шагая по тёмным улицам, сокрушался Джин.

«Поганый нрав, язык как помело, кулаки постоянно чешутся, самоуверенности через край, никакого понятия о хороших манерах и деликатности — как низко я пал… Зато выглядит потрясающе, неповторимо улыбается, одним прикосновением может свести с ума или убить, светится — может, ещё не всё потеряно?»

Он остановился, запрокинул голову, подставив лицо под первые капли внезапно начавшегося дождя, и прикрыл глаза.

«Неважно это всё, конечно… Ты ведь знаешь, что без тебя меня не будет. Да, такой вот я дурак. Мы оба не знаем, ушла ли тьма и надолго ли, но это не имеет значения. Я не собирался никому отдавать своё сердце, я не собирался любить никого. Мог ли я подумать, что… Я не смотрел на тебя, никогда не смотрел. Ты просто был для меня уличным мальчишкой, который не пожелал мне проиграть. Назойливым и упрямым. Я не смотрел на тебя. Точнее, смотрел, но не видел. Я был слеп. Так долго был слеп и не понимал, что путь к спасению всё время находился так близко. Надо было лишь руку протянуть. Хорошо, что я это сделал, пусть и поздно. И я никогда не прощу себя за всё, что тебе пришлось вынести из-за меня. Ты просто не помнишь, каково тебе было. Если бы ты знал это, ты не простил бы, я уверен. Но ты не помнишь — или не хочешь помнить. За это я тоже тебя люблю. Ты заслуживаешь большего, чем это, большего, чем я. Ты невыносим, знаешь? Ты ненормальный, псих чёртов, несносный, невоспитанный, самоуверенный… Скотина! Зараза рыжая! Чёрт бы тебя побрал вместе с твоим проклятым байком! И вместе со мной… Всё равно. Люблю…»

Он вздохнул и продолжил путь, вновь повторяя своё заклинание. Он мог повторять его вечно и без устали, потому что Хоаран никогда не скажет ему этих слов. Скажет иначе — и он будет счастлив вопреки всему остальному.

«Почему же ты по-прежнему так далёк? Я искренне хочу быть с тобой, хочу быть ближе — ты знаешь это. Я же не лгу! Ну так почему?.. Всё равно. Люблю…»

Гараж на этот раз оказался просторным, но одноэтажным. В дальнем углу виднелись перегородки из фанеры, туда Джин и пошёл.

Хоаран растянулся на неизменном огромном матрасе, умудрившись занять всё место. И как у него только это получалось? Похвастать внушительными габаритами он не мог, разве что только ростом, а так — сплошные кости с жёстким и жилистым мясом. Тем не менее, матрас он занял основательно, раскидав повсюду конечности. И Джин точно знал, что этого умника не разбудить — хоть из пушки над ухом стреляй, что, в общем-то, странно, учитывая жизнь на улице. Но вот если бы кто-нибудь попытался сдвинуть хоть палец Хоарана, чтобы освободить место на матрасе, тут же огрёб бы по первое число. И Хоаран при этом даже не потрудился бы проснуться — навалял бы во сне.

Зараза спал, растянувшись на животе, голову повернул влево — длинные рыжие пряди закрывали лицо, простыня сползла до пояса, открыв спину и плечи, исчерченные шрамами.

Джин нашёл старый плед, расстелил на полу слева от матраса, едва не скинул со стула телефон, который Хоаран небрежно там оставил. Сбросив куртку, улёгся и уставился на Хоарана. Смотреть на него Джин мог вечно. Осторожно протянул руку и отвёл с лица рыжие пряди. Так вот лучше.

За стенами уютно шумел дождь, этот звук причудливо переплетался с тихим размеренным дыханием спящего, и Джин слабо улыбнулся — вот бы Хоаран спал подольше. Так мирно и спокойно…

— Люблю тебя, — по-корейски прошептал Джин, потрудившись выучить это не так давно. Слово звучало, как имя, — простое и красивое, и, главное, подходило рыжему мерзавцу.

— Ты можешь ругаться со мной нормально? — не открыв глаз, тихо спросил Хоаран. — Какого чёрта припёрся? Положено пару дней дуться.

— Кем положено?

— Без разницы. Слушай, ты ведь знал, что я привык жить один, ты знал, какой паршивый у меня характер, знал, что и привычки у меня не блеск, ну так что? Смысл каждый раз поднимать бучу? Может, ну его? Где дверь, ты в курсе.

Джин замер. Честно говоря, услышать подобное предложение он точно не ожидал. Его выгоняли? Но…

— Джин, я не о том, что крест пора ставить. О другом. Ты знаешь расписание гонок, и никто не может помешать тебе приезжать на них. Мы можем видеться на гонках. Через раз, например. Тебе так будет определённо легче. Незачем мучиться, если тебя всё не устраивает.

— Не будет легче, — буркнул он. — И меня всё устраивает.

— Недавно ты вопил, что так жить нельзя, — хмыкнул Хоаран и потянулся, медленно перевернулся на спину и потянулся снова.

— Мало ли что я там вопил… Просто срываюсь иногда. Но я привыкну. Ты же привык.

— Привык? — Тихий смешок. — Я всегда так жил. У меня нет дома, дурень, а у тебя он был, так что…

— Заткнись, хорошо? Я был не прав. Подумал и осознал. Всё, тема исчерпана.

Хоаран удивлённо фыркнул и соизволил посмотреть на Джина.

— Странно. Ты что-то не то съел?

— Давай выйдем, там и посмотрим, кто съел что-то не то.

— Хочешь мне рыло начистить? — просиял Хоаран.

— Не хочу, а начищу.

— Ого, какие у тебя грандиозные планы. Ладно, выйдем, но чуть позже.

Он снова потянулся и зажмурился.

— Знаешь, у меня идея.

— Какая?

— Надо тебя выгулять. В последнее время сидим в мегаполисах, тебе и побегать негде, леса под боком нет, моря — тоже. Точно! Отвезу тебя на море, выйдем на яхте и поглядим, годен ли ты к делу.

— Выгулять? — с мрачной угрозой повторил Джин. Он что, собака?

— Ну да. Увидишь, тебе резко полегчает.

Ну ладно, Хоаран в институтах не учился, может, это жаргон у него такой. Джин немного сбавил обороты. В конце концов, глупо было бы поссориться снова, раз уж он пришёл мириться.

— Сомневаюсь, но попробовать можно.

— Зря сомневаешься, на море из тебя живо вся дурь выветрится. Против аллигаторов ничего не имеешь?

Покосившись на Джина, Хоаран грустно вздохнул.

— Бедняги, и когда они тебе только насолить успели. А акулы?

— Перестань!

— И эти успели тебе что-то покусать?

— Может, вместо всякой ерунды отправим лучше тебя на учёбу в институт…

— …благородных девиц, где учился ты?

Спустя секунду они уже с рычанием катались по матрасу, от души друг другу навешивая. Внезапно засигналил телефон. Собственно, на звонки Хоаран обычно не отвечал, так что Джин не стал отвлекаться, но неожиданно рыжий протянул руку к телефону, поэтому вполне закономерно пропустил удар. Хмыкнул и отвёл руку Джина в сторону. Он прочитал какое-то сообщение и набрал номер. Из носа полилась кровь, но он не обратил на это внимания.

— Привет… Ага, видел. Дело есть… Как там твоя яхта?.. Ясно, можно взять её у тебя на несколько дней?.. Да не как в прошлый раз! Да верну я тебе её целой! На рыбалку просто и отдохнуть… Нет, на этот раз нормальные рыбалка и отдых… Моя в порядке, но она в Сеуле — далековато, а мне прямо сейчас надо… Ну вот приеду через пару дней за яхтой и расскажу. Так как?.. Отлично, пока.

Он небрежно бросил телефон на матрас и вопросительно вскинул бровь, когда Джин прижал салфетку к его носу. Джин осторожно стёр кровь, вздохнул и встретился с Хоараном взглядом.

— Прости, — виновато пробормотал. Он не собирался расквашивать мерзавцу нос.

— Ты всегда будешь переживать из-за такой ерунды? Если пару раз расквасишь мне нос, от меня не убудет. И ты всё равно собирался мне грандиозно навешать, — развеселился Хоаран, отобрав у Джина салфетку. Небрежно смахнул остатки крови и вытянулся на матрасе, задумчиво взглянул на потолок и буквально через пару секунд подскочил.

— Чёрт!

— Что?

— Самолёт минут через сорок…

И умчался в душ.

Джин ошарашенно моргнул. Ну вот, пожалуйста! Опять он не успевал за этим рыжим торнадо. А где процедура примирения со всеми необходимыми атрибутами? Какой, к дьяволу, самолёт? Неужели Хоаран собрался лететь с разбитым носом? И куда? И на какие деньги? И при чём тут вообще аллигаторы и акулы? У него другие планы!