— Поехали, — хлопнув его по плечу, Хоаран кивнул в сторону байка.

— Куда? — не успев удивиться неожиданному появлению, машинально спросил Джин.

— Туда, где народу мало, — со знакомой улыбкой, не дающей ему покоя, ответил Хоаран. И решительно потащил спутника к мотоциклу.

Пришла очередь Джина высказывать своё возмущение водительскими навыками Хоарана. Он, разумеется, проявил сдержанность в выражениях, что не помешало ему вцепиться в Хоарана так, что тот едва не задохнулся.

— Идиот! Задушишь же! — сдавленно рыкнул он. — Просто закрой глаза, если страшно!

— И не подумаю, — прорычал в ответ Джин, но глаза всё-таки закрыл, ибо пролетавший буквально перед лицом кузов огромного грузовика к этому весьма располагал. Кроме того, Хоаран мог бы работать грелкой: вопреки всем ожиданиям его кожа оставалась горячей, пусть её и овевал холодный ветер. На такой скорости Джин немного замёрз, даже будучи в плаще, а Хоарану — хоть бы что.

Они остановились в престижном районе у высотного здания, и Хоаран оглянулся на спутника.

— У тебя деньги есть при себе?

— А что?

— У меня нет, — равнодушно пожал плечами Хоаран. — Вход платный. Так как? Гуляем или пойдём брать банк? Банк “Мишима” вполне подойдёт.

— Заткнись, — не выдержал упоминания фамилии отца Джин. — Есть деньги.

Он заплатил за вход, и Хоаран тут же поволок его к лифту. Вышли они на крыше, там располагался “открытый” ресторан. Но сначала Хоаран направился к широкому бортику, за которым чернела пустота. Перегнувшись через него, можно было увидеть огни города, а внизу — гирлянды фонарей, вереницы машин, цветы из крон деревьев и людей-“букашек”, если приглядеться.

Хоаран внезапно положил ладони на бортик и стремительным движением вскинул вверх тело, выпрямился, мастерски удерживая равновесие. Джину поплохело — Хоаран стоял на руках на краю бортика, вниз головой, и он с детским восторгом смотрел на огни внизу, в бездонной пропасти. Знакомая улыбка коснулась губ, но исчезла не сразу, а чуть задержалась. Джин невольно затаил дыхание, чтобы не спугнуть её, чтобы она ещё немного поиграла на лице с резкими чертами. Не повезло. Потом Хоаран легко встал на ноги и выдохнул:

— Здорово!

— Ты псих, — покачав головой, подытожил Джин.

— А ты пробовал так? — окинув его насмешливым взглядом, спросил Хоаран. — Вот попробуешь, тогда у тебя будет право называть меня психом. А раз не пробовал, тогда заткнись.

Джин твёрдо сжал губы и стянул с плеч плащ, вручил его напарнику и шагнул к бортику. Оглянулся — Хоаран улыбнулся с издёвкой.

Он сделал глубокий вдох, коснулся пальцами холодного камня и выпрямился вниз головой над тёмной бездной, полной огней.

Это… странно, ни на что не похоже. Он смотрел вниз и видел всё под новым углом. Вот так Хоаран и жил? Единым мгновением, рискуя всё потерять? Ни на что не оглядываясь? Наслаждаясь каждой секундой?

Он или безумец, или…

Это было прекрасно настолько, что Джин не мог отвести глаз от пропасти. Из головы вылетело всё напрочь — остались лишь восторг, счастье, чистая незамутнённая радость и свобода. Да, свобода. Кусочек свободы Хоарана, потому что это только одна грань его жизни, Джин не мог этого не понимать. Но даже этого маленького кусочка хватило, чтобы опьянить его скованный тьмой разум. Он не помнил, когда в последний раз испытывал столь сильные чувства, именно эти чувства. Уже много лет сильнейшим чувством для него являлась ненависть. И он успел позабыть всё остальное.

Теперь он вспомнил и пережил это заново, и не хотел отпускать, не хотел возвращаться в привычный уже и до смерти надоевший мрак. Даже если он упадёт вниз, Тёмный внутри него не позволит ему умереть, не так легко.

— Достаточно, Казама, — долетел до него голос Хоарана.

Он прав. Джин замёрз, тело слегка раскачивалось, мышцы напряжённо гудели, дойдя до предела, но он не мог отвести глаз от огней во тьме. Он не желал расставаться с тем, что только сейчас обрёл вновь.

— Казама?

Внезапно тёплые руки поддержали Джина.

— Если ты отсюда ухнешься, мне придётся соскребать тебя совочком с асфальта целую неделю. Я не готов к такому подвигу, имей в виду. Поставить тебя на ноги или сам?

— Сам… — выдохнул Джин с закрытыми глазами. Радость никуда не делась, хотя он уже не смотрел на мир под новым углом. Но теперь ему стало тепло от рук, удерживавших его от падения в бездну. Тепло и спокойно, как когда-то давно… когда была жива мать. Радость, покой, тепло, надёжность, уверенность, что каждая следующая минута жизни будет лучше предыдущей. Без тьмы. Совсем. Нужно только, чтобы Хоаран его не отпускал…

Что?!

Джин едва не свалился с бортика, но Хоаран действительно не собирался его отпускать и вернул на твердь. Ногами вниз.

— Это ты псих, Казама, — подытожил он с внезапно чётко прорезавшимся корейским акцентом. — Жить надоело?

Джин резко мотнул головой и направился прямиком к бару, где заказал двойной виски и прикончил порцию одним глотком. Хоаран устроился рядом на высоком табурете и с интересом наблюдал, как Джин расправлялся с добавкой.

— Проняло? — неожиданно мягко спросил он.

— Заткнись, а? — попросил Джин и жестом повторил заказ.

Хоаран не стал напоминать, что кое-кто “не пьёт”, но сам взял минералку, рассудив, что кому-то всё-таки придётся возвращать ужравшееся вдрызг тело домой. И претендент на должность этого “кто-то” только один. И, конечно, “наливающееся до ушей тело” могло думать о его байке всё, что желало, но сам Хоаран не готов расстаться со “стальным конём” или же бросить его на произвол судьбы — даже ради Джина Казамы. Он не наследник корпорации, как некоторые, и не спит на шёлковых простынях, чтобы сорить деньгами и, тем более, байками.

С другой стороны, с Джином весело. Он забавно реагировал на всё, что бы Хоаран ни сделал, воспринимал происходящее, искажая его призмой необычного образа мыслей.

Подумаешь, поторчать над пропастью вниз головой, рискуя свалиться от случайного порыва ветра! Что тут особенного? Но Джин на бортике выглядел так, словно узрел врата в царство небесное. Чудак.

А когда они просто ехали по улицам? У Хоарана до сих пор слегка ныли рёбра — пассажир вцепился в него, словно медведь в последнюю бочку с мёдом.

А когда в баре смотрели гонки? То радовался, как ребёнок, впервые угодивший на праздник, на который раньше не пускали, то вдруг расстроился и убежал.

А поначалу, когда только встретились? Так отчаянно упирался и искал причины для отказа, а затем внезапно согласился, когда Хоаран почти смирился с неудачей.

И не пил он, ну да… Уже пятую порцию вылакал и тянулся за шестой. Не жирно ли ему?

— Может, минералки?

— Иди ты…

Хоаран выразительно вскинул бровь. Надо же, а уже на человека стал похож.

— Давай лучше сыграем во что-нибудь, просто так пить неинтересно.

— Я не пью… — проворчал Джин. Зато его японский акцент стал сильнее. Как видно, это показатель его “не пью”.

— “Не пить” тоже интереснее в процессе игры. — Хоарана ничто не могло смутить.

— Заноза ты, — буркнул Джин.

— Я великолепен, а заноза у нас ты, — исправил его слова Хоаран. — Или ты ни во что играть не умеешь, но стыдишься в этом признаться?

— Во что играть? — Ого, проблеск интереса! Прогресс налицо.

— В покер.

— Дубина, у тебя же нет денег, — вспомнил печальное обстоятельство Джин.

— И что? Будем играть “на интерес”, — безмятежно пожал плечами Хоаран, мысленно прикидывая возможный выигрыш.

— На какой интерес? — От выпитого кое-кто туго соображал.

— Да на желания, идиот. Пишем желания на бумажке и играем. Кто выиграет, отдаёт своё желание проигравшему, а тот его выполняет.

— А, ясно.

— Только сначала лучше дать слово, что желания точно выполним.

— Зачем?

— Ну мало ли. Желания разные бывают. Я, например, не готов к тому, чтобы обрить голову, а то ты можешь…

Хоаран досадливо нахмурился и даже провёл ладонью по волосам. Это он зря. Джин никогда бы до такого не додумался. Он не представлял этого корейского заразу без гривы солнечно-рыжих волос. И эта грива чертовски шла мерзавцу.