Ненавидеть он не мог, даже проклинать не хотелось. В конце концов, он ведь точно знал, что это не навсегда, что это завершится однажды. Просто не предполагал, что “однажды” наступит так стремительно, и всё, во что он верил, окунут в грязь… Чёрт, он должен был понять это ещё ночью, ведь Джин, выходит, не просто так ляпнул те слова. И он не предполагал, что его даже нормального боя лишат. Не то что-то, но думать прямо сейчас он тоже не мог.

Казалось, не в первый раз досталось.

Казалось, что его уже ничем не пронять ― ошибок он наделал немало и испытал последствия на собственной шкуре, ей уже пора бы ко всему привыкнуть…

Вот только почему-то прямо сейчас он даже не знал, кто он такой и что тут делает.

***

Здорово! Это уже традиция, наверное. Джин регулярно исчезал после каждого Турнира в неизвестном направлении и при неизвестных обстоятельствах. Вот и теперь…

Он чуть прищурил глаза от ветра и крепче сжал руль ладонями.

С торжественного мероприятия он сам традиционно смылся заранее ― и наплевать, что он ― виновник торжества. Победитель Турнира, чёрт, ага ― аж десять раз! Смылся и не дождался наставника. Ничего, мастер ведь всё поймёт. Но даже если не поймёт… Это неважно.

“Ты победил, а я проиграл”.

Так просто.

Так равнодушно.

Так безразлично.

И “победил” дважды, как счёл Джин.

Почему же победа так горька?

Он ведь победил бы в поединке всё равно ― испытывал уверенность в этом, но Джин так быстро сдался, испортив всё, что только можно было. Почему? Зачем?

Он обогнал ещё один грузовик и прибавил скорость. К чёрту!

― Сволочь… ― пробормотал тихо. И ветер сорвал слово с губ, унося его прочь.

Ненавидеть по-прежнему не получалось, а ведь учитель всегда упрекал его в мстительности. Ну и где она, эта грёбаная мстительность? Почему вдруг испарилась именно тогда, когда в ней есть нужда?

Посреди дороги в свете фары внезапно…

― Что за?..

Резко вывернув руль, Хоаран стал притормаживать, пытаясь разобрать в полумраке, что же он увидел. И внезапно пространство перед глазами словно исказилось, задрожало и нахлынуло вдруг почти осязаемой волной.

― Чёрт…

Скорее всего, сработала интуиция, поэтому он прыгнул навстречу этой странной волне. Правильно сделал ― в спину наподдало взрывом, а потом ещё и поджарило вспышкой. Он неудачно перевернулся в воздухе, зацепился плечом за асфальт ― хорошо, что не головой, ещё немного полетал, потом с размаху приложился об твердь и проехался метров семь, содрав кожу на руке до мяса ― в лучшем случае.

И всё.

Когда в глазах немного прояснилось, попытался пошевелить руками. Левую не чувствовал вовсе, а правая послушно опёрлась о твердь, отозвавшись болью. Обломок ногтя впился в палец, но это ерунда. Медленно поднялся и с трудом выпрямился, прищурился от ярких сполохов пламени, но различил впереди какой-то силуэт ― странный силуэт. Крылья у него, что ли? Ого, ещё и рога, цепи какие-то на руках и ноге. И, кажется, глаза светились.

Он отвлёкся на себя ― левую сторону тела не ощущал, быть может, потому что на неё пришлась основная сила удара.

― Ладно, иди сюда, сволочь… ― пробормотал он, ухмыльнувшись в предвкушении драки. Сейчас он устроит летучей пакости горячий приём и рассчитается за взорванный к чертям байк. Чёрт, чистая же механика! Сейчас такое не выпускают.

Устроить приём не вышло, ибо “сволочь” снова сделала нечто непонятное, хлестнув по Хоарану невидимой волной. Пришлось ещё полетать и пару раз неприятно стукнуться об землю.

Он помотал головой, приходя в себя, перевернулся на живот и упрямо встал на колено, поискал взглядом крылатую пакость, пользовавшуюся дальнобойным арсеналом.

Крылатая пакость обнаружилась совсем не с той стороны, где он ожидал её увидеть. На этот раз он даже встать не успел и полетел обратно ― туда, где продолжало бушевать пламя. Упал неудачно, проехавшись скулой по асфальту.

― Придурок, я же так до тебя не дотянусь… ― выдохнул Хоаран и вновь поднялся. Встать на ноги смог, хотя шатало неплохо. Зажмурился, чтоб перед глазами дорога перестала плясать, и тряхнул головой. А когда посмотрел опять, демон обнаружился вот прямо перед ним ― протяни только руку.

Не смотря на странные тёмные полосы на лице, складывавшиеся в какие-то знаки…

― Джин? ― не смог сдержать вопрос Хоаран, изумлённо изучая черты лица. Как будто плохой грим или…

Но не узнать его он не мог. Джин и не Джин одновременно… Точнее… Точнее, он не мог объяснить свои ощущения. Что-то забытое, но вспомнить не успел.

Ударило ещё одной волной ― сильнее, чем раньше.

Неважно. Он просто вдруг вспомнил свой сон ― свой повторяющийся кошмар. Только теперь это уже был не сон, а явь. С одним “но” ― они с Джином местами поменялись. И он знал, чем всё закончится, и сейчас умереть предстояло ему.

“Так даже лучше. Лучше я, чем он”, ― ещё успел подумать прежде, чем увязнуть в чём-то твёрдом, хлестнувшем сначала обжигающей плетью по глазам, а затем и по всему остальному. Кажется, упал. Или нет… Трудно разобрать, если ты тонешь в боли и опускаешься на дно пустоты ― если у пустоты вообще есть дно. Это тоже неважно, ведь он до сих пор помнил: губы, имя, руки, тепло, дыхание… И неважно, что это имело значение только для него одного. Неважно. В конце концов, Джин захотел его убить и убил.

Что ж, вот теперь можно поговорить и о победе, правда, не с кем.

Через целую вечность он заорал от боли, когда сломанная кость внезапно встала на место сама по себе. Заорал мысленно, в голос не получилось. Странно, что он вообще это чувствовал и оставался в сознании, потому что такого рода боль превышала возможности мозга и нервной системы. Хотя насчёт сознания… Чёрт его знает.

Вскоре ему стало не до таких тонкостей, ибо боль казалась непрерывной, как будто каждая кость была сломана ― и сразу в десяти местах. Или же кости просто рассыпались в мелкие кусочки, а теперь какой-то садист неторопливо собирал “мозаику”, забравшись внутрь того, что осталось от тела ― пожалуй, он лишь правую ногу более или менее нормально чувствовал и левую часть головы, от всего прочего его отсекала боль.

Оказалось, что привыкнуть можно ко всему. Точнее, чувства не изменились, как и боль, но всё притупилось, появилась отстранённость. И он всё ещё парил в пустоте так же, как… Ещё одно хорошо забытое воспоминание. И можно ли назвать воспоминанием “дежа вю”? Он помнил, что уже с ним приключалось нечто подобное, но не помнил, когда, где и почему.

Ощутил прикосновение ― никого не видел, но чувствовал чужие пальцы там, где полагалось быть шее. Боль усилилась, практически ослепив его, хотя он и так уже слеп. Впрочем, без разницы. В пустоте всё равно не на что смотреть. Наверное. Снова прикосновения, отзывавшиеся сполохами боли. Через миг он уже перестал понимать, что вообще происходило, ― внутри и снаружи осталась лишь всепоглощающая боль.

Значит, вот она какая, смерть…

Улыбнулся мысленно и закрыл глаза, ну, попытался. Кажется… Кажется, закрывать было действительно нечего. Но вечная боль ― нормальный вариант, хотя бы есть, с чем сражаться, а там ясно будет, кто кого одолеет.

Спешить уже некуда.

Он забыл, кто он и где он, но всё ещё помнил…

“Твои губы, шептавшие имя… Твоё дыхание… Твоя улыбка… И наш первый бой. Я помню, Джин, и это даже ты не можешь забрать у меня. Никто не может. Это только моё”.

Последнее, что он услышал, кажется, это как кто-то ― где-то далеко ― звал какого-то ангела.

Зачем? Ангелам тут точно не место.

***

Умереть, потом открыть глаза ― ладно, один глаз, увидеть наставника, натворить кучу безумств и узнать, что ты попал в аварию, не справившись с управлением, ― это круто. Так круто, что потребовалось дня два, чтобы привыкнуть к обстоятельству собственной живости. Живости от слова “живой”.

Гипс и бинты повсеместно несколько удручали. Он в очередной раз полюбовался на руки, где вместо ногтей красовались какие-то обгорелые обломки. Полюбовался относительно ― одним глазом, правый пока был под толстым слоем бинтов. Интересно, почему? Судя по ощущениям, с глазом всё в порядке либо его там нет вовсе. Впрочем, ему казалось, что с правой рукой и левой ногой тоже всё в порядке, не смотря на гипс в обоих случаях.