Он нахмурился и провёл пальцем по нижней губе Джина, смахнув капельку крови, выступившую из маленькой ранки. Кажется, пострадавший даже не заметил нанесённый ему ущерб и потянулся за новым поцелуем.

― Быстрее… ― выдохнул Джин и умолк, ощутив твёрдое уверенное прикосновение, немного охладившее его пыл.

― Не “быстрее”, а тогда, когда нужно, ― хрипло отрезал Хоаран, вновь разглядывая отпечаток собственных губ на шее. Почему-то захотелось увидеть рядом ещё один такой же. Тело отреагировало на команду быстрее, чем мозг её осознал. И он мрачно уставился уже на два следа собственной несдержанности. Чёрт, а?

Джин лежал под ним, обессиленно откинув голову и уже даже не пытаясь совладать с обезумевшим дыханием, ― этот жадный последний поцелуй пришёлся на точку, воздействие на которую обостряло чувствительность и восприятие. Хоаран осторожно провёл пальцами по коже и слегка нажал там, где требовалось, чтобы исправить ситуацию.

― Что ты со мной делаешь? ― едва слышно прошептал Джин, закрыв глаза. ― Опять эти твои кёнгёль [4] ?

― Ничего я не делаю. ― Он невольно улыбнулся, оценив чудовищный акцент Джина.

― Кажется…

Он коснулся поцелуем кожи на груди, на сей раз легонько.

― Кажется… я умираю…

Он пропустил столь нелепое высказывание мимо ушей и провёл губами сверху вниз ― прямо по центру груди. Руки мягко, но уверенно перебирали мышцы, спустились ниже, ногти ― словно невзначай ― задели кожу внизу живота.

Дрожь тела под ним вызывала чувство удовлетворения. Ему нравилось видеть, как Джин таял от его действий, нравилось то, как отражалось на его противнике всё, что он с ним творил. Наверное, это нравилось ему сильнее, чем что-либо ещё. Нравилось, как Джин забывал обо всём, улыбался и по собственной воле отдавал всего себя в его руки, испытывая при этом полное наслаждение. В такие моменты он был счастлив настолько, насколько мог быть счастливым. Вряд ли Джин понимал, зачем он так поступал и растягивал удовольствие, но это неважно. Всё неважно, пока Джину хорошо. Жаль только, что у человеческого тела всё же есть пределы, как и у эмоций, поэтому вскоре пришлось сжать ладонями бёдра Джина, немного приподнять и утонуть в пульсирующей от пережитых впечатлений плоти. Джин схватился за собственную голову обеими руками и закусил губу до крови, но его стоны всё равно продолжали смешиваться с шумом воды и дыханием Хоарана. Джин содрогался от каждого движения, пытался что-то сказать, но ничего не получалось, в итоге просто закрыл лицо ладонями и позволил собственному телу реагировать на всё так, как оно того желало.

Хоаран слабо улыбнулся и опустил веки, вслушиваясь в тихие стоны, неровное дыхание и сбивчивый шёпот. Ладно, пусть это всё, что требовалось от него Джину, но даже в этом есть свои светлые стороны. По крайней мере, он уже не забудет, каким может быть голос Джина.

― Хоа…

И не забудет, как Джин старался выговорить это. Ещё раз и ещё, и снова, и опять… Пока Хоаран сам не позвал его, пока Джин не выгнулся всем телом, зазвеневшим в его руках, как туго натянутая струна.

Все мышцы разом дёрнуло изнутри, словно мчался на байке со скоростью света и влетел в бетонную стену, словно окунулся в пустоту, где нет ни неба, ни земли, ни законов физики. И где-то ― бесконечно далеко и одновременно невероятно близко ― прозвучал долгий выдох, больше похожий на протяжный восторженный стон. Джин…

Мягкое прикосновение губ к щеке, вконец сбитое дыхание и сладкий трепет тела под ним. Желание обрычать Джина куда-то делось, поэтому он притворился, что не заметил лёгких поцелуев, которыми тот до сих пор согревал его щеку и подбородок. По спине хлестали горячие струйки воды, прогоняя напряжение и расслабляя. Было бы неплохо вырубиться прямо так ― лежать на Джине оказалось чертовски удобно, как и быть внутри.

Он никогда не умел спать при перелётах, торжественные мероприятия выматывали его… Как бы ему ни хотелось…

Ласковое прикосновение к мокрым волосам, кончик пальца медленно повторил линию брови.

― Прости.

Какого чёрта?

― Совсем забыл, что ты прилетел из Монако…

Ещё одно нежное прикосновение.

― Как гонки?

Возникло желание двинуть Джину в челюсть. Кажется, тот как-то уловил это желание, ибо заткнулся. Жаль, но заткнулся лишь на время.

― Ты собираешься прямо на мне спать?

“Как деликатно… Да, собираюсь остаться в тебе навсегда”.

Он молча приподнялся, неохотно освободив Джина от себя, опалил его убийственным взглядом, встал под струями воды и протянул руку. Джин сей жест проигнорировал и воспользовался бортиком ванны в качестве опоры. Хоаран с мрачным удовлетворением отметил, как нетвёрдо Джин держался на ногах, впрочем, это не помешало последнему ухватиться за мыло и за Хоарана.

Он вновь промолчал, позволив Джину делать всё, что тому бы вздумалось. Пока на припухших от бесчисленных поцелуев губах блуждала улыбка, её обладателю Хоаран мог позволить многое из того, чего не позволил бы никому другому.

Добравшись до постели, он мгновенно уснул и уже не почувствовал, как Джин обнял его, погладил влажные пряди и легонько тронул губами висок. В ответ он бессознательно сгрёб Джина, повернув в процессе спиной к себе, закинул на него ногу и уткнулся носом в шею. Джин тихонько вздохнул и накрыл ладонью руку, привычно расположившуюся на его животе. На лице снова неудержимо расплывалась улыбка, а в голове не осталось ни единой связной мысли ― наличие рядом Хоарана ликвидировало всё прочее, такова уж его натура. И даже в ночной темноте Джину сейчас было светло, словно днём.

***

Проснулся он раньше, чем намеревался. Из-за плохого сна. Опять.

Странное ощущение, конечно. Кошмар, повторяющийся время от времени, и он точно знал, что это один и тот же сон, но не помнил его. Точнее, каждый раз казалось, что он помнит, но едва пытался прокрутить мысленно всё виденное с начала, обнаруживал, что не помнит ничего. Паршиво.

― Квич’ана [5] … ― пробормотал он, отмахнувшись от кошмара.

Джин спал, улыбаясь во сне, и он не стал его будить ― быстро собрался и уехал по делам. Турнир начинался в полдень, так что времени навалом.

Вернулся обратно за час до нужного срока, чтобы переодеться. Джин, наверное, уже проснулся и ушёл к себе.

Хоаран толкнул дверь, заглянул внутрь, прислушался, затем направился в комнату с кроватью. Как и полагал, складки на форме разгладились. Он неторопливо переоделся, потянулся за головной повязкой ― и тогда только заметил Джина, застывшего на пороге.

― Что ты тут забыл? ― глухо спросил Хоаран, занявшись повязкой.

― Я ждал тебя.

― Зачем?

Джин промолчал. Ну и отлично. Хоаран прошёл мимо него, залез в холодильник, выпил воды и вознамерился оставить Джина в одиночестве.

― Тебе обязательно участвовать?

― Да.

― И ты всё ещё… Ты всё ещё хочешь нашего поединка? ― неуверенно уточнил Джин.

― Это неизбежно.

― Но почему? Что это изменит?

― Мне наплевать, Джин. Поединок будет, ― отрезал Хоаран и перешагнул порог, закрыв дверь.

Дурацкие вопросы! Как можно отказаться от такого поединка? Да и какой смысл? Нет уж, поединок будет, непременно будет. Уже дважды Хоарана обламывали на предыдущих Турнирах, лишив возможности сойтись с Джином в бою. Он надеялся на неофициальный поединок, но и тот провалился с треском. Прямо чёрная полоса какая-то! И если этот придурок решил, что Хоаран смирился, то он просто болван! В конце концов, он никогда не проигрывал. Никому. Ни разу. И только с Джином получилась ничья. Чёртова ничья!

Он не забыл об этом. Уже прошло столько времени, а он помнил тот бой в мельчайших деталях.

Он не имел права на отказ от поединка с Джином. Более того, этот поединок требовался ему как воздух для дыхания. И если Джин удумал что-то, дабы и на сей раз отвертеться… Чёрта с два! Не выйдет. Ничего у него не выйдет! Потому что сегодня Хоаран намеревался снести любого, кто встал бы у него на пути. Все его бои будут быстрыми и стремительными ― это порадует наставника.