Граф оглянулся и, окинув Дарэм насмешливым, каким-то оскорбительно-понимающим взглядом, заметил:
— Столь насыщенный румянец, пожалуй, идет тебе больше, чем мертвенная бледность. С твоего позволения, я хотел бы продолжить прерванную беседу, если ты чувствуешь в себе достаточно сил, чтобы ее поддерживать.
— На разговор меня хватит, — заверила его Нази и, вздохнув поглубже, решила, что инициативу лучше взять на себя. — Я так толком и не поблагодарила вас, Ваше Сиятельство, за ту неоценимую услугу, которую вы мне оказали. Думаю, если бы не ваше вмешательство, утром везти меня к лекарю было бы уже бессмысленно.
— Скорее всего, — хладнокровно согласился Кролок. Не прилагая ни малейших видимых усилий, он одной рукой развернул массивное кресло в сторону постели и опустился в него, небрежным жестом перекинув плащ через подлокотник, так, что бархатные складки ткани черным озером растеклись по ковру возле его ног.
— Я только одного не понимаю, — продолжила Нази, хмурясь. — Для чего? До вашего прихода Герберт в красках расписал мне ваше отношение к людям, так что, если у вас на меня есть какие-то планы, лучше скажите сразу.
— Я слышал вдохновенную речь моего сына, — фон Кролок усмехнулся и, изящно подперев подбородок ладонью, в некой задумчивости постучал пальцем по губам: украшенный рубинами тяжелый перстень хищно поблескивал при каждом его движении, и Нази поймала себя на том, что завороженно наблюдает за этими отблесками, не в силах отвести взгляда. — С твоей позиции, полагаю, все это прозвучало излишне жестоко и цинично. Задай ты вопрос о наших взаимоотношениях со смертными не ему, а мне, я бы сформулировал иначе. Герберт же, как всегда, категоричен и часто ведет себя, словно ребенок. Однако, это не значит, что в его словах не кроется истина. Если угодно, так мы защищаем собственный разум, учимся не привязываться к вам, не видеть в вас ни индивидуальности, ни личности. Лишь еду или развлечение, — он немного помолчал, глядя куда-то мимо своей собеседницы, а потом посмотрел Дарэм в глаза и иронично добавил: — Видишь ли, в чем беда, Нази… Вы, в отличие от нас, умираете. Раньше или позже, от наших ли рук или от старости, но умираете. А мы приучаем себя не относиться к вам, как к себе подобным, и у нас, как ты понимаешь, достаточно времени, чтобы развить в себе этот навык. Что же касается моих планов на тебя, то, боюсь, я сам еще раздумываю над этим. Так что придется тебе пока принять за истину следующий ответ: я хочу удовлетворить свое любопытство, а твоя смерть помешала бы мне узнать ответы. Тем более, что твое спасение ровным счетом ничего мне не стоило, если не считать денег, которых у меня более чем достаточно, чтобы не заметить этой траты.
— И что же случится после того, как вы получите эти ответы? — спросила Дарэм.
В словах графа по поводу смертных, увы, была своя нелицеприятная правда. Вампиры не могли существовать без человеческой крови и, вне зависимости от своих желаний и склонностей, должны были убивать, чтобы поддерживать в себе жизнь. Низшие вампиры убивали, как правило, хаотично и много, полностью отдаваясь во власть инстинктам, высшие действовали более обдуманно и осторожно. Но убивали все. И тут существовало лишь два варианта: вампир становился либо сумасшедшим маньяком, получающим искреннее удовольствие от мучений и смерти очередной жертвы, либо начинал воспринимать людей подобием животных, которые чаще всего отправлялись на бойню, а в редких случаях и на короткий срок возводились в ранг домашних питомцев.
Нази представила, как бы лично она чувствовала себя, если бы считала то, что она ест, равноценной себе личностью, и зябко передернулась. Даже навскидку картина вырисовывалась крайне мрачная.
— Не знаю, любезная Фрау Дарэм, не знаю, — тем временем откликнулся граф. — Здесь может быть масса вариантов.
— Вы что же, даже не дадите мне честного вампирского слова, что отпустите меня на все четыре стороны? — Нази нашла в себе силы усмехнуться.
— А ты мне поверишь? — граф ответил ей симметричной усмешкой. — Если я скажу тебе, что после того, как твое общество перестанет меня занимать, ворота замка откроются для тебя, и ты вольна будешь уйти отсюда, куда пожелаешь? Со всем, что ты видела, со всем, что уже знаешь и, возможно, еще успеешь узнать?
— То есть, скорее всего, я здесь умру? — уточнила Дарэм, которая и без лишних пояснений догадывалась, что такая перспектива является наиболее вероятной. — Тогда какой резон мне вообще говорить хоть что-то?
— Во-первых, я не отрицаю возможности отпустить тебя, — любезно пояснил фон Кролок. — В конце концов, ты уже доказала, что способна не вмешиваться в дела, которые тебя не касаются. Ну, а во-вторых, у тебя всегда есть выбор: ты можешь умереть либо быстро и безболезненно, либо остаться здесь и умереть от старости. Не забывай, у меня, в отличие от тебя, в запасе очень много времени.
Последнее заявление странным образом не взволновало, а, скорее, развеселило женщину.
— Так и вижу, как, прожив еще лет сорок на полном пансионе, я сойду в могилу старой каргой, на смертном одре торжественно послав вас к черту. А вы, все такой же молодой и прекрасный, станете хоронить меня за свой счет, — она негромко рассмеялась, заставив Кролока невольно улыбнуться. — Но ведь правда в том, что выбора на самом деле нет, верно?
— Верно, — граф кивнул. — В этом замке выбор есть только у меня. И, немного, у Герберта.
— Что ж, тогда я предлагаю вам сделку, Ваше Сиятельство, — Дарэм чуть подалась вперед, вглядываясь в лицо фон Кролока с каким-то необъяснимым азартом. — Я расскажу вам то, что посчитаю важным и отвечу на ваши вопросы, а вы ответите на мои. Знания мои почерпнуты только из личного опыта, книг и рассказов других, но ни с одним высшим вампиром из тех, что я встречала, я толком не разговаривала.
— А что же ты с ними в таком случае делала, позволь спросить? — Кролок с любопытством склонил голову набок, ожидая услышать очередную ироничную реплику. Впрочем, полной неожиданностью ответ женщины для него все-таки не стал.
— Я их убивала, — спокойно отозвалась Нази и, выпростав из-под одеяла тонкую руку, протянула графу. — Сделка, Ваше Сиятельство?
Кролок неторопливо поднялся из кресла, и Нази показалось, что он сейчас либо уйдет, либо убьет ее, не дожидаясь никаких ответов. Однако, несколько мучительно долгих мгновений спустя, вампир шагнул к постели, и она ощутила крепкую, но аккуратную хватку ледяных пальцев, ловко развернувших ее ладонь тыльной стороной вверх.
— Сделка, фрау Дарэм, — согласился фон Кролок и, склонившись, на мгновение невесомо коснулся холодными губами ее запястья.
========== Третьего не дано ==========
Нази ожидала, что граф, после заключения между ними своеобразного договора, немедленно пожелает выслушать ее объяснения, однако Кролок в очередной раз Дарэм удивил, заявив, что дает ей время подумать над своим рассказом до следующей ночи — что, в общем-то, было довольно мило с его стороны. Нази слабо представляла себе, с чего именно ей стоит начать, к тому же существовала опасность, что она попросту заснет на середине фразы.
— Я намерен навестить юную фроляйн Шагал, дабы слегка разнообразить ее уединение, — сообщил Кролок, и не успела Нази задуматься, зачем, по мнению вампира, ей стоило об этом знать, добавил: — В трактире остались вещи, которые ты хотела бы забрать?
— На полке в комнате лежат мои амулеты, — немного подумав, вспомнила Дарэм. — Если, конечно, вы сумеете взять их в руки, в чем лично я не уверена. Но, если сможете захватить их на обратном пути, буду вам очень благодарна. И еще моя обувь. Все ваши прошлые жертвы, похоже, были либо пехотинцами, либо Золушками, — женщина едва сдержала смешок, вызванный абсурдной и вместе с тем жутковатой мыслью о том, что граф фон Кролок своей любезностью загнал себя в моральный тупик и теперь вынужден приносить ей туфли. — Вам знакома история про Золушку, Ваше Сиятельство?
— Лучше, чем тебе кажется. История про несчастную девушку, которая всем сердцем верила в чудо и отправилась на бал в богатый замок, в поисках лучшей доли… — по лицу графа скользнула улыбка. — Здесь, под крышей нашего дома мы с успехом ставим этот спектакль ежегодно… Хотя порой Золушек в нашей постановке играют мужчины, но суть истории от этого не меняется, поверь.
