— Как звать?
— Драко Люциус Малфой, — хрипло выдавил Драко и отвел глаза.
Пальцы с подбородка исчезли, а мгновение спустя щека вспыхнула от хлесткой пощечины.
— Запоминаем, господа вновь прибывшие, вы здесь больше не наследники чистокровных семей, вы заключенные. Ваши красивые длинные имена теперь лишь формальное напоминание того, кем вы были, и за что вы здесь. Отныне представляться вы будете фамилией и номером. Тем, кто не осилит запоминание своего личного номера, выжгу его клеймом на предплечье, — он хмыкнул. — Вам же не привыкать к подобным меткам.
Оценив произведенный обещанием эффект, мужчина продолжил:
— Моя фамилия Муррей. Для вас — господин Муррей, также допускается обращение «сэр». Я начальник этого лагеря, ваш Царь и Бог на ближайшие несколько лет. Нашего главного колдомедика, мистера Барнза, вы все уже знаете, — он снова неприятно хмыкнул, а колдомедик в это время, совершенно не обращая внимания на происходящее, передавал какому-то парню в медицинской робе стопку папок и что-то вполголоса объяснял. — И узнаете еще лучше совсем скоро. Посещения медицинского отсека раз в неделю, расписание будет вывешено в вашей казарме уже завтра. Кроме того, обязательно внеочередное и срочное обращение к мистеру Бранзу, как только вы ощущаете даже легкий отголосок возбуждения, или это ощущает в вас Альфа, — он вновь окинул подростков цепким взглядом. — Охрану нашего лагеря обеспечивает стая вервольфов. Надеюсь, вы все хорошо учились в школе и понимаете, кто такие вервольфы, и чем чревато постоянное соседство с ними? Для тех, кто пропускал занятия, поясню. Вервольфы и вампиры — единственные живые существа, способные сохранять свои сверхспособности в антимагическом вакууме, коим является этот лагерь. В отличие от полностью неуправляемых и непредсказуемых вампиров, вервольфы четко соблюдают иерархию, адекватны и дисциплинированы, и жажда крови сводит их с ума лишь в полнолуния… Или от запаха возбужденного юношеского тела. Причем, если полная луна сохраняет в стае инстинкты, а у Альфы — рассудок, что позволяет ему управлять своими… э-э-э… людьми, то ваши ароматизирующие гормонами тела срывают начисто все рамки и запреты как у всей стаи, так и у самого Альфы… Хотя последний и будет держаться изо всех сил. Но удержать остальных уже не сможет. Посему каждый из вас с этого момента отвечает не только за свою безопасность, но и за безопасность всего лагеря. Один всплеск возбуждения, и стая сойдет с ума и перегрызет всех вас. Чтобы этого не случилось, есть ряд правил. Правило номер один: чувствуешь желание — стремглав бежишь в медицинский отсек. Наш медотсек — единственное место, где очень сильный артефакт с трудом удерживает магический купол, не позволяющий оборотням почувствовать ваше возбуждение. Разряжаться будете только там и только с помощью медперсонала. О мастурбации в душе или под одеялом в казарме забыть начисто! Правило номер два: никаких приближений друг к другу ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Душ по расписанию по одному, подготовка ко сну в темноте, смотреть друг на друга только при крайней необходимости. По лагерю передвигаться глядя в землю, в столовой смотреть в тарелки, в рабочих бараках в поле зрения должна быть только рабочая поверхность, в библиотеке и в классе — носами в книги и учебники. Всем все ясно?
Нестройное «Да, сэр» вполне удовлетворило начальника лагеря, и он снова хмыкнул:
— В лагере не запрещены телесные наказания, поэтому очень не советую нарушать дисциплину и свод правил. Безопасность требует жертв. А теперь мистер Уилан — начальник охраны и Альфа стаи вервольфов — отведет вас в вашу казарму. Медперсонал принесет вам робу. Сегодня работы и занятий у вас не будет. Знакомьтесь с расписанием и Уставом, осваивайтесь. Ужин через час, — он обернулся к колдомедику, теперь молча наблюдающему за происходящим. — Мистер Барнз, назначьте Малфою двойной паек, и что там еще нужно, чтобы привести его в божеский вид хотя бы за месяц… — и вновь окинул взглядом Драко. — Интересный экземпляр, ни разу не видел ничего, что излучало бы флюиды чистокровности сильнее. Не иначе как результат инцеста…
Малфой молча скрипнул зубами. Он сам не понимал, куда делись его страхи, но последний разговор с отцом что-то перевернул в нем, одномоментно превратив испуганного потерянного мальчика в отчаянного юношу, у которого была цель. А когда его разлучили с родителями и отвели в комнату к остальным ожидающим отправки малолетним осужденным, это чувство окрепло полностью. Глядя на красных от пережитого стыда, плачущих подростков, он вдруг с полной ясностью ощутил себя здесь единственным человеком, способным дистанцироваться от произошедшего и мыслить трезво.
И вот, в конце первого дня в лагере он дрожал от холода под тонким одеялом и тщетно пытался уснуть, прекрасно понимая, что спать нужно, но будучи не в силах отогнать ни крутящиеся в голове мысли, ни звучащие извне тихие рыдания Грегори. Гойла было жаль. Драко вообще с трудом узнал бывшего школьного товарища, увидев его впервые после ареста. Грег даже не ответил ему, когда там — в кабинете ожидания — Малфой присел рядом и поздоровался. И только когда Драко неловко попытался обнять зареванного, отрешенно смотрящего в одну точку друга, тот вдруг прижался к нему и вновь заплакал, всхлипывая куда-то в шею неразборчивое: «За что?.. Драко… Почему?..» А потом так же быстро успокоился и вновь замкнулся в себе, но уже ни на шаг не отходя, словно цепляясь сознанием за присутствие друга, чтобы окончательно не провалиться в свои кошмары.
И вот, впервые за все время с момента их встречи, Грегори проявил себя как живой человек. А Драко его оттолкнул. Грубо, резко, испугавшись, что это может обернуться если и не смертью от клыков оборотня, то совершенно точно неприятностями в виде телесных наказаний за нарушение правил. Хотелось подняться, присесть на край его кровати и попытаться успокоить, нашептывая какую-нибудь добрую, ласковую чепуху, может, вспомнить пару школьных историй, посмеяться вместе… Но делать этого было нельзя. Это было против правил, а усложнять жизнь ни себе, ни Грегори Драко не собирался. Поэтому, перевернувшись на другой бок, он накрыл голову тощей комковатой подушкой и закрыл глаза.
«Завтра… Поговорю с ним за завтраком… Обязательно поговорю».
========== Глава 3. Минимум Героя ==========
Ровно в 22:00 Гарри снял с каминов блокирующие заклинания, до сих пор позволявшие беспрепятственно входить в его дом только Джинни, Гермионе и Рону, и приготовился встречать старых соратников. Однако прошло полчаса, но никто не появился. Поттер не мог поверить. Орден не откликнулся на его призыв! Никто! Ни один не пришел! Неужели люди так устали от битв, что сейчас им важнее всего был только собственный покой?
Он подождал еще пятнадцать минут, потом заблокировал камины, принес с кухни огневиски, сел в кресло и, не утруждая себя наполнением стакана, приложился к бутылке. Мгновение спустя в дверь негромко стукнули. Гарри сперва даже не понял, откуда звук. Он был готов к ударам совиного клюва в окно, все же ожидая списка от старшего Уизли, но в двери совы стучались только в исключительных случаях.
— Привет, Гарри, — Кингсли топтался на пороге слишком нерешительно для министра. — Извини, не мог вырваться раньше… Я знаю, что ты уже и камины закрыл, но… Я все же решил… Можно? Нам нужно поговорить.
Гарри горько усмехнулся и шагнул в сторону, пропуская Шеклболта внутрь. Кто-то из Ордена должен был прийти, чтобы попытаться облагоразумить пылкого Героя. Кингсли, конечно, был лучшей кандидатурой. Что же, пусть попытается подобрать слова, объяснить, как случилось, что Орден закрывает глаза на творящееся…
— Гарри, — Шеклболт сел в кресло и невидящим взглядом уставился в камин. — Что ты хочешь сделать?
Поттер поставил на столик перед гостем пару стаканов и быстро разлил в них алкоголь.
— Вам нужна эта информация, чтобы остановить меня? — усмехнулся он.
Шеклболт оторвал взгляд от предложенной выпивки и с легким прищуром уставился на Гарри:
