Не успел Андрей представиться, а Екатерина схватила его за рукав и затащила в лифт.
Старик проводил взглядом голубоглазого и задумался о превратностях судьбы. Незнакомец исчез, но огни остались. Они наполняли фойе, переливаясь мириадами цветом окутывали некоторых людей. Кажется, было что-то подобное ранее. Он смотрел в потолок и гадал, что же это за огни такие, но как не старался, найти ответ так и не смог. Всё так же пялясь в потолок, Никонорыч провёл ещё двое суток. За это время потолок несколько раз сменился, огней становилось меньше, он видел мужские и женские лица. Один раз старик даже стал свидетелем диалога двух мужчин. Один из них интересовался состоянием Мафусаила, второй предположил, что тот пребывает в коматозном состоянии и предложил зашить Старой падле глаза, если вскоре тот не придёт в сознание.
В палате остались только он и один огонёк. Самый надоедливый из огоньков. Старик думал, огонёк кружил над ним и без устали пищал. Писк, как комариный, резал слух, мешал сосредоточиться на мыслях. Старик снизошёл до того, чтобы выпасть из раздумий, полностью сосредоточиться на писке, который стал напоминать речь. Некоторое время спустя он всё-таки услышал и уверовал.
- Никоногыч... Никоногыч, пгоснись. - Картаво вторил писк.
Старая падла долго разглядывал единственным открытым глазом огонёк, пока в конце концов не разглядел в нём маленького человечка, не более восьми сантиметров ростом. Человечек выглядел необычайно деловито, он носил чёрный пиджак, брюки и неизвестный головной убор больше напоминающий перевёрнутую миску. Такие же маленькие, почти прозрачные крылышки существа несли на себе до боли знакомый шестиугольный символ.
- Никоногыч, пгосыпайся... Нам надо идти.
- А ты кто? - Спросил старик.
- Я - твоя личная феечка-жид. Меня зовут Изгаиль. - Ответил человечек, весело тряхнув торчащим из-под ермолки пейсом. - Мой долг помочь тебе обгести упокоение... Ты стагенький, тебе это необходимо, но если ты дашь мне шекель, то я оставлю тебя в покое.
- Шекель? У меня нет денег...
- Тогда вставай, я тебя пговожу!
Старик не хотел вставать. Феечка-жид не внушал доверия и тем не менее пришлось подняться с кушетки. Неравен час, в комнату ворвётся тот самый юнец, набросится на него и зашьёт глаза, как и предлагал.
Взглянув на себя, Никонорыч обнаружил, что одет исключительно в ничего. В следующую секунду, он сорвал с кушетки простыню и обернулся ей словно тогой. Порог престарелый Публий Гораций Коклес переступил высоко, задрав голову, решительно и как-то даже надменно. Выйдя в коридор, старик увидел десятки людей и сотни феечек. Провожатый незамедлительно устроился на плече старика и пояснил:
- Нас здесь множество, почти двадцать тысяч, а может и больше. Мы помогаем тяжело больным и умигающим. Мы здесь всегда, потому что не можем покинуть это здание. Мы гождаемся и умигаем здесь... Целые поколения... Напгаво.
Старик повернул в указанном направлении и встретился лицом к лицу с огромным, раскормленным охранником. Прикинув соотношение массы охранника к своей собственной, тщедушный старик не придумал ничего лучше кроме как бежать в противоположном направлении.
Если бы оба имели представление о том, как действительно должен выглядеть бег, то устыдились бы. Старик перебирал худенькими ножками так быстро, как только мог, делая крохотные шажки, а охранник совершал широкие тяжелые шаги, но делал это крайне медленно и всё равно неизменно настигал Никонорыча у поворотов коридора. Десять минут и сорок метров дистанции спустя, погоня вырвалась на лестничную площадку и тут старик умудрился разорвать дистанцию! Оступившись на первой же ступеньке, Старая падла кубарем пролетел лестничный марш, неожиданно резво поднялся и снова оступился. Ещё четыре марша спустя, то что осталось от Мафусаила, очутилось на цокольном этаже больницы.
- Туда! Туда! - Советовал Израиль, показывая миниатюрным пальчиком на коридор, облицованный кафельной плиткой.
Никонорыч предстал перед выбором. Впереди ждало неизвестное, на пятки наступал охранник. Старик "рванул" вперёд, игнорируя зловещий коридор. Старик хотел жить, феечка-жид этого не хотел. За спиной появилось тяжёлое дыхание охранника, он обернулся на ходу, его занесло в сторону и, запнувшись о кислородный баллон, начал падать. В процессе падения он интуитивно схватился за первый попавшийся провод, оборвав его. Старую падлу ударило током. Феечку-жида ударило током. Кислородный баллон тоже ударило током. Прогремел взрыв. Никонорыч погрузился во тьму.
- Никоногыч! Спаси меня! - Гремел во тьме голос Израиля.
Старик открыл глаз. Руки и ноги были на месте, одеяние горело. Старик вскочил на ноги, сорвал с себя простыню и, стоя в окружении огня в одном неглиже, озирался по сторонам. Охранник торопливо убегал, а феечка-жид лежал поодаль, придавленный горящим полутвёрдым карандашом не в силах выбраться. Одно крылышко было сломано, на втором даже выгорела звезда Давида.
Никонорыч молча направился к выходу. Израиль, глядя на это непотребство, взывал к реликту, но тот остался холоден к мольбам.
- Никоногыч... Помоги мне! Я же сгогю здесь заживо! Мы все сгогим! Стой! Никоногыч, пожалуйста! Умоляю... Ты же не бгосишь меня? Никоногыч, если не меня, то спаси остальных... Ну и хген с тобой! - Разразился Израиль, глядя в спину удаляющегося старика. - Я выживу! Как тётя Софа выживу! Выживу, найду тебя и отомщу! БУДЬ ТЫ ПГОКЛЯТ, СТАГЫЙ ПИДАГАС!!!
Пожар разгорался всё сильнее, верещала сирена, но автоматизированная система пожаротушения бездействовала. Старик брёл вперёд, подальше от огня, слушая проклятия феечки-жида ровно до тех пор, пока тот не изошёлся диким воплем и не умолк навсегда. Вскоре дым придавил старика к полу и на свежий воздух, он выбрался уже на четвереньках.
Отойдя на почтительное расстояние, Никонорыч в последний раз оглянулся на больницу. Здание полностью охватило пламя, все пациенты уже были эвакуированы, но ещё долго по улице разносился душераздирающий писк, похожий на комариный, пока не наступила гробовая тишина, нарушаемая только пожарными сиренами.
Глава 13.
В попытке угодить всем. У ужаса старушечье лицо.
- Дражайший Серж! Как Вы? - Вместо приветствия спросил Анри. - Как Ваше здоровье? Хорошо ли Вы себя чувствуете? Надеюсь...казус, произошедший с Вами... Голубчик, увы, я не был инициатором Вашего... Лишь невольным участником. Вы это знаете, и я верю, не держите на меня зла. Где Екатерина? Она велела передать Вам нижайший поклон. К величайшему сожалению она не смогла почтить нас своим визитом. Обедает с папенькой. Кто мы такие, чтобы даже пытаться составить ему конкуренцию? Однако, она обещала исправиться и навестить Вас, но несколько позже. Выше голову, олимпиец! Скоро Вы поправитесь!
Сергей лежал на очередной кушетке и с нескрываемой враждебностью смотрел на визитёра. В левой руке тот держал букет с чётным количеством гвоздик, правую руку отягощала авоська с апельсинами так полезными для раздробленных костей. Широко улыбаясь, гость прошёл по палате и уселся рядом совершенно не обращая внимание на взгляд Сергея. На минуту в палате воцарилось неловкое молчание.
После инцидента оба предпочли бы просто молчать, но протокол обязывал к диалогу. Анри разглядывал новую палату и мысленно восхищался её продуманным и всё же лаконичным убранством. Особое внимание Анри уделил триптиху с образами святых и портрету человека августейших кровей. Они наполняли помещение некой благодатной, духовной энергией. Словом, в палате буквально всё способствовало скорейшему выздоровление больного.
- Серж...
- Извольте уже запомнить, меня зовут Сергей! - Потребовал атлет.
- Посыпаю голову пеплом... - В очередной раз признал свою оплошность оппонент.