Оператор протянула одну из уже давно заготовленных карточек с данными. Так уж повелось, что в этих карточках не было ни слова правды и они всегда были разными. Старик только требовал, но на самом деле никогда не жаловался или же его жалобы просто не принимали за абсурдностью, знать этого точно она не могла. В этот раз, пожилого скандалиста угораздило потребовать данные самого короля Франции, одного из вождей гугенотов в первой Религиозной войне Генриха IV Наваррского. Старик молниеносно вырвал карточку её рук, спрятал за пазуху, после, гордо подняв голову, пошёл прочь.

Удаляясь от заправки в дурном расположении духа, старик негодовал. Как смеет эта крашенная вертихвостка отказывать ему в законном праве на топливо? Нет, ведь ладно бы это была всего лишь сплетня, тогда бы он просто переключился на что-то другое, более важное и не терпящее отлагательств. Но об этом по телевизору, рассказал сам кандидат в депутаты городского собрания, имени которого он уже не помнил, но которому при встрече обязательно пожалуется. Не верить кандидату было просто невозможно, это и понижало в глазах старика приоритет всего на свете до минимума. Чрезмерная увлечённость и доверчивость постоянно выходили ему боком, но по-другому жить он не мог.

Старик уже отошёл от заправки на некоторое расстояние и решил, раз уж оказался в относительной безопасности, показать характер.

- Да при старой власти вас всех... Ух!

Для пущего эффекта старик погрозил кулаком всему живому вплоть до горизонта.

- Вроде и живём чёрте-где, а сервис и отношение к старшим всё равно как в России! - Прогорланил Мафусаил.

Да, все кто был знаком со стариком лично, знали, как к нему обращаться, и обращались по отчеству. Мафусаил Никонорович или... А кто он вообще такой? Реликт. Свидетель нескольких эпох и грандиозных свершений. Ровесник погибшей империи. Печальная, но почему-то всё ещё живая иллюстрация вреда излишне продолжительного пребывания на этом свете. Человек сложной душевной организации. Кухонный философ. Заслуженный деятель эзотерических наук. Почётный член академии южноамериканских танцев. Не состоявшийся из-за лени и отвращения к прекрасному полимат. Космополит с партикуляристскими наклонностями... И те единицы, кто был действительно близко с ним знаком или по какому-то нелепому стечению обстоятельств мог назвать себя его другом, звали его "Старой падлой".

Суета раздражала его, темп городской жизни казался взвинченным, все куда-то бежали, а проезжающие автомобили подобно бомбардировщикам в молодости, приводили в ужас. Старик бы тоже убежал куда-нибудь, точнее к своей мечте, ну или хотя бы заковылял к ней. С тех пор, как он закончил четвёртый класс церковно-приходской школы, он обзавёлся мечтой. Самой сокровенной из мечт. Добраться до края света и спрыгнуть вниз и если повезёт, разбиться о панцирь гигантской черепахи, а если не повезёт, то напиться воды из мирового океана и умереть от приступов диареи. Злые языки поговаривали, что Земля круглая, считая себя образованным человеком, он находил подобные идеи нелепыми и как минимум неправдоподобными. Старик взглянул на небо щурясь, лысина блеснула на полуденном солнце, подобно апельсину, отдавая болезненной желтизной. Поморщившись, он решил идти домой и попутно принялся подсчитывать в уме недостачу положенной ему солярки аж за четыре года.

Как долго он шёл и в каком направлении старик не заметил, однако, после мучительных вычислений, удовлетворившись почти четырнадцатью с половиной тоннами солярки всё же выпал из глубоких раздумий. Вокруг царила тьма, скрывая детали незнакомой улицы. Мафусаил хотел было повернуть назад, но задумался о перспективах, ведь он не знал обратной дороги.

Сутки спустя он вновь выпал из задумчивого состояния, проклиная свои выдающиеся аналитические способности. Вокруг снова была тьма и всё та же улица, из нововведений только мелкий дождь. Старик подумал, что лучше не думать и решил действовать! Первым, что он заметил, оказался островок света, создаваемый уличным фонарём. На уровне первобытных инстинктов было принято решение идти к нему. Годы, проведённые под сенью ламп АЗС, научили его бояться темноты.

Каждый шаг давался с трудом. Ноги после суточного бездействия слушались не лучше деревянных протезов, насквозь мокрая одежда ещё больше усугубляла ситуацию. Из каждой тени на него смотрели охочие до дряблой плоти глаза, но старик неумолимо приближался к спасительному фонарю. И вот, когда, казалось бы, цель была достигнута, Мафусаил заметил у ближайшей к фонарю стены два силуэта плотно прижавшиеся друг к другу. Старик насторожился. А ну как это подкарауливают приставы, чтобы по приказу коррумпированного судьи изъять драгоценную канистру или же это просто влюблённая парочка обжимается втайне от родителей и чужих глаз. Знать он этого не мог, поэтому замер превратившись в слух. Когда же до него наконец дошла суть происходящего Мафусаил вспомнил свою удалую молодость. Как он, будучи могучим двадцативосьмилетним юнцом, участвовал в Манчжурской операции. Героическое было время! Тогда, сидя прикованным к пулемёту в бетонном доте на пару с седым визжащим японцем он познал, как казалось, все грани страха. Покидая Воркутлаг двадцать лет спустя (15 лет заключения плюс пять поражения в правах.), о страхе он был уже совсем другого мнения. Решение было молниеносным! Могучий старик совершил невозможное и целиком спрятался за десятилитровой канистрой!

Дождь как назло прекратился, стояла гробовая тишина, старик устроивший за своим монументальным укрытием, лихорадочно пытался решить, что же делать дальше. Остаться в укрытии, и злоумышленник вполне может его заметить, а своими жиденькими усишками он жертвовать не хотел, ведь в этом случае зловредная операторша не узнает его и откажется налить положенные Мафусаилу по закону десять литров солярки. Бежать, но куда? Обратный путь отрезан мраком и неизвестностью, слева широкая улица, есть риск быть замеченным, осталось только укрыться у стены по правую руку и прикинуться шлангом. Всё та же гробовая тишина нарушалась лишь отвратительным скрежетом бритвы по уже гладкой коже и тяжёлым, прерывистым дыханием злодея. Канистру пришлось оставить. Старик буквально на пальцах, не поднимая головы, крабьей походкой переместился к стене, принял неестественную позу и продолжил наблюдать не в силах отвести взгляд.

Вскоре всё было кончено, размытый силуэт извращенца отошёл от стены и торопливым шагом растворился в ночи, второй же тряпичной куклой лежал на земле. Умудрённый жизненным опытом и бесконечной игрой в прятки с обслуживающей жилищной организацией, Мафусаил не спешил сниматься с места, он выжидал, напряженно всматриваясь в темноту. Прошло некоторое время, и старик начал клевать носом, ведь пошли уже третьи сутки без сна. Битва с Морфеем ознаменовалась сокрушительным поражением, и Старая падла провалился в сон. Проснулся он от того, что на него наступил хозяин магазина, у которого, как оказалось, он устроил свой наблюдательный пункт. Маскировка была идеальной, поэтому пухлый торгаш заметил старика только после сдавленного кряхтения и не скрывая удивления отпрянул в сторону. На небесный свод лениво заползало солнце, город просыпался вслед за стариком.

- Надо бы поспешить, а то всю солярку разберут. - Глядя рыбьими газами на хозяина магазина, пробубнил себе под нос старик.

В следующую секунду тот стал свидетелем, как Мафусаил с неестественным скрипом в почти закостенелых суставах поднялся на ноги, схватил верную канистру и торопливо засеменил в обратном направлении.

Глава 3. Тропа позора.

Опрос был унизителен. Узбек пришедший в сознание второй раз за сутки, обнаружил себя в участке. Вокруг столпилось несколько человек, у лица маячил надоедливый стаканчик с водой.