Вернувшись в кабинет, он убрал в ящик стола конверт с диском. Хранить в сейфе подобные материалы не имело смысла, за неимением ценности. А вот документы из службы социальной защиты не мешало бы и прибрать, за все то время, что он отсутствовал в кабинете, документы лежали на столе. Какой бы нелепой не была записанная в них личная информация она была конфиденциальной. За время отсутствия любой мог зайти в кабинет и использовать документы в своих интересах. В следующий раз он может забыть на столе действительно важные бумаги и неизвестно, чем это может обернуться. Мысленно отругав себя за подобную беспечность, инспектор переписал адрес заправки из заявления на Мафусаила. Аккуратно сложил все бумаги в конверт и убрал в сейф.

Прежде чем покинуть участок он посетил отдел кадров, где получил новое удостоверение взамен утерянного. Точнее испорченного. Неделю назад, когда он покидал автомобиль, оно выпало из кармана прямо в грязь. По возвращении он обнаружил его на земле, но было поздно. В грязи удостоверение раскисло и его можно было смело считать безвозвратно утерянным. Хорошо хоть удалось предъявить то что осталось от удостоверения кадровикам и отделаться всего лишь объяснительной.

Инспектор раскрыл документ, проверяя на наличие ошибок, кадровикам он не доверял. С маленькой фотографии на него холодным взглядом смотрел мужчина с тонким угловатым лицом. Аккуратно, практически каллиграфическим почерком написанные имя и фамилия гласили, что предъявляющего удостоверение зовут Ивар Линдквист. Вся остальная информация была отпечатана типографским способом и сообщала о месте службы и звании капитана. Половина рабочего дня почти прошла и, пока дороги более или менее свободны, инспектор решил пожертвовать поздним обедом и посетить заправку.

Вопреки опасениям, дорога до заправки заняла значительно меньше времени. Все нормальные люди уже закончили обед и находились на рабочих местах. Он проехал почти половину города практически без остановок, у инспектора даже появилось ощущение, что даже светофоры на его стороне, а это всегда не к добру.

Оператор, встретившая на заправке, даже не подумала прекратить отпускать горючее. Когда же Линдквист описал человека, которого ищет, она сразу же закрыла заправку на технический перерыв и пригласила зайти в помещение.

- Я погляжу, возмущения клиентов вас не особо беспокоят?

- Если вы избавите нас от этой старой сволочи, начальство мне ещё и премию за это выдаст. - Ответила она.

- Значит, этот человек вам знаком?

Линдквист, предчувствуя неладное, счёл уместным умолчать о роли старика в расследовании.

- Его тут все знают. Четыре года из нас кровь пьёт. Каждый день приходит и требует солярку. И как мы только не пытались от него избавиться: жаловались, запугивали, даже уксусом из пульверизатора орошали - всё без толку! Кстати, а зачем он вам, вы его посадите?

- Не могу сказать зачем. Но если вы поможете мне его найти буду очень признателен.

Инспектор достал блокнот и ручку, при этом не собираясь ничего записывать.

- Значит он приходит каждый день на протяжении четырёх лет? Удивительное постоянство. А в котором часу, говорите, он появляется?

- Когда как, то есть имею ввиду, что всегда в разное время. -

Оператор приняла задумчивый вид, видимо пытаясь систематизировать поведение старика.

- Но он приходит всегда в дневную смену, с восьми утра до восьми вечера. И сегодня уже приходил. Размахивал канистрой и скандалил.

- А, канистра, наслышан. Может быть подскажите где он живёт или укажите на человека, который поможет его найти?

- С этим вам вряд ли кто-то сможет помочь.

- Печально... Ну да ладно.

Инспектор написал в блокноте номер своего мобильного телефона и номер дежурного по участку, вырвал листок, протянул оператору.

- Вот, возьмите. Завтра, как только он появится здесь, позвоните мне и постарайтесь задержать. Если не буду отвечать на мобильный, звоните дежурному. Договорились?

- Обязательно позвоню! И задержу! - Пообещала женщина, буквально светясь от решимости. - Я всё равно до конца недели в дневную смену работаю.

Посчитав, что здесь ему больше нечего ловить, инспектор направился к выходу из помещения заправки. У двери он обернулся, пристально посмотрел на оператора и с максимально доверительной интонацией, на которую только способен, произнёс:

- Я на вас надеюсь. Очень надеюсь. Всего хорошего.

Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь и покинул помещение.

- И вам. - Немного запоздало ответила оператор, заперла дверь и, возвращаясь на своё рабочее место, добавила: - Надеюсь, вы посадите этого лысого террориста пожизненно!

Глава 9. Человек без воображения.

Двадцать пять квадратных метров однотонной, гладкой поверхности. Человек с воображением мог увидеть на ней что угодно: обнажённых дев в роскошных убранствах, яростные батальные сцены или же новые миры, полные причудливой жизни. При должном мастерстве она даже могла стать холстом для шедевра изобразительного искусства. Узбек же видел только потолок. Такой знакомый потолок, без трещин, швов и пятен.

Рядом не было очередного умирающего соседа, он находился в палате совершенно один, но снова страдал. "Страховочные" ремни удерживали его мёртвой хваткой на протяжении всей ночи в одном положении не давая ворочаться во сне. Спина и руки онемели. Несколько робких попыток пошевелиться, чтобы хоть как-то разогнать кровь по телу, заставили узбека пожалеть о содеянном. Мочевой пузырь мгновенно напомнил о себе и терзал в течении получаса пока с горем пополам не удалось докричаться до дежурной медсестры. Заспанная медсестра даже не подумала спросить в чём дело, лишь бросила мутный взгляд под кушетку узбека и исчезла. Вернувшись через десять минут с судном, в красках рассказала, что думает о неправильном режиме сна, возмутилась стеснительности узбека, забрала судно и вновь исчезла.

Спать больше не хотелось. Убранство палаты за предыдущие дни жутко приелось и интереса не вызывало абсолютно, ему осталось только пялиться в скучный однотонный потолок. Узбек продолжил прерванные старухой размышления.

Почти трое полных суток - сутки из которых в забытьи - проведённые в компании с покойником, внесли свои коррективы в мировоззрение узбека. Его уже не волновало, что подумают подчинённые и следующие звенья. После пережитого он смог бы смириться с чем угодно, а перешёптывания имбицилов, которых раньше называл коллегами, не волновали в принципе. Теперь он не боялся и увольнения. Даже эти корпоративные акулы не смогут уволить узбека за прогулы. После того как он официально, хоть и ненадолго стал не трудоспособен, они не посмеют его уволить. А если посмеют, узбек затаскает их по судам и как минимум вытрясет солидную компенсацию.

На данный момент его пугали всего три вещи: смерть, автомобили и незнакомцы. Раньше, даже когда он ещё жил в селе, где все были друг у друга на виду, смерть обходила узбека по широкой дуге. После переезда в город Костлявая продолжала игнорировать его. День за днём проживая свою скучную жизнь, он даже не допускал мысли о том, что жизнь может довольно быстро закончиться или закончиться медленно и при этом мучительно. В соседнем дворе, на видео из интернета, этажом выше, где угодно. Периодически умирая вокруг него, люди делали это деликатно, на безопасном расстоянии, не заставляя наблюдать за своими страданиями. Соседу же по палате чувства узбека были абсолютно безразличны и поэтому вчера, он беспардонно, нарушил это негласное правило и прекратил свою жизнедеятельность прямо у него на глазах. Узбек, вспомнив несчастного, почувствовал, что начинает нервничать и сделал глубокий вдох, сразу же отозвавшийся болью в рёбрах. Об автомобилях и незнакомцах он предпочёл не думать вообще. Именно благодаря им он здесь и оказался.