Другую деталь, не очень-то прибавляющую честь христианскому духовенству, можно напомнить словом «инквизиция». Потоки человеческой крови, пролитые этим христианским учреждением, и количество его человеческих жертв не имеют равных в летописях язычества. Другой, еще более выдающейся чертой, в которой духовенство превзошло своих учителей-язычников, является колдовство. Вне сомнения, ни в одном языческом храме не пользовались черной магией, в ее истинном значении, больше, чем в Ватикане. Решительно поддерживая обряд экзорцизма, как весьма значительный источник доходов, они пренебрегали магией столь же мало, как язычники древности. Легко доказать, что sortilegium, или колдовство, среди духовенства и монахов широко практиковалось вплоть до прошлого века и временами практикуется даже теперь.
Проклиная каждое проявление оккультной природы вне пределов церкви, духовенство – несмотря на доказательства противного – называет его «делом Сатаны», «западнею падших ангелов», которые «заскакивают и выскакивают из бездны», упомянутой Иоанном в его каббалистическом «Откровении», «из которой поднимается дым, как дым из великой печи». «Опьяненные ее испарениями, вокруг этой пропасти ежедневно собираются миллионы спиритуалистов, чтобы поклоняться Бездне Ваала»[13].
Более чем когда-либо высокомерная, упрямая и деспотичная, теперь, когда она почти опрокинута современными исследованиями, не осмеливаясь схватиться с мощными приверженцами науки, Латинская церковь вымещает свою злобу на непопулярных феноменах. Деспот без жертвы – слово, лишенное смысла; власть, которая не заботится утверждать себя внешними, хорошо рассчитанными эффектами, подвергается риску, что наконец в ее существовании начнут сомневаться. У церкви нет намерения впасть в забвение древних мифов или терпеть, когда ее авторитетность слишком подвергается сомнению. Поэтому, поскольку наши времена позволяют, она придерживается своей традиционной политики. Оплакивая вынужденное упразднение своего союзника, Святой инквизиции, она из необходимости делает добродетель. Теперь единственные доступные жертвы – это спиритисты. Франции. Недавние события показали, что кроткая «невеста Христова» никогда не упустит случая отомстить беспомощным жертвам.
Успешно разыграв свою роль deus ex machina[14] за спиною французского суда, который не постеснялся ради нее унизить свое достоинство, Римская церковь берется за работу и в 1876 году показывает, на что она способна. Христианский мир получает предостережение, чтобы от крутящихся столов и пляшущих карандашей нечестивого спиритуализма он обратился к божественным «чудесам» Лурда. Тем временем церковные власти не теряют ни дня, чтобы устроить другие, более легкие триумфы, рассчитанные на то, чтобы запугать суеверных до безрассудства. Таким образом, действуя по приказам, духовенство швыряет драматические, если и не очень впечатляющие анафемы с каждой католической епархии; угрожает направо и налево, отлучает от церкви и проклинает. Осознав, наконец, что ее громовые стрелы, направленные даже на коронованные головы, падают вокруг так же безвредно, как молнии Юпитера из оффенбаховских «Calhas»[15], Рим оборачивается в бессильной ярости на принесенных в жертву протеже российского императора – несчастных болгар и сербов. Не смущающийся ни свидетельствами, ни сарказмом, глухой к доказательствам, «ягненок Ватикана» беспристрастно делит свой гнев между либералами Италии, «нечестивыми, чье дыхание отдает вонью тления»[16], «схизматическими русскими сарматами» и еретиками и спиритуалистами., «которые совершают поклонение у бездонной пропасти, где лежит великий Дракон и ждет».
Мистер Глэдстон потрудился составить каталог того, что он называет «цветами красноречия», разбросанными по этим папским разглагольствованиям. Давайте отберем несколько избранных терминов, использованных этим наместником Того, Кто сказал: «Кто же скажет брату своему: “рака”, подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный”, подлежит геенне огненной» (Матф. 5:22.)[17]. Они собраны из достоверных бесед. Те, кто выступает против папы, являются «волками, фарисеями, ворами, лжецами, лицемерами, опухшими детьми Сатаны, сынами погибели, греха и разложения, сателлитами Сатаны в человеческой плоти, чудовищами ада, воплощенными демонами, вонючими трупами, исчадиями адовой пропасти, предателями и Иудами, которых ведет дух ада, детьми глубочайших пропастей ада» и т. д. и т. п.; все это благочестиво собрано и опубликовано доном Паскалем де Франциском, которого Глэдстон совершенно заслуженно называет «завершенным профессором подхалимства в духовных вещах»[18].
Так как в распоряжении его Святейшества Папы имеется такой богатый лексикон ругательств, то зачем удивляться, что епископ Тулузский не постеснялся произносить наиболее недостойные измышления о протестантах и спиритуалистах Америки – людях вдвойне неприятных католику – в своей речи, обращенной к епархии:
«Ничто, – говорит он, – не является более обычным в эпоху неверия, чем увидеть, как ложное откровение заменяет собою истинное и умы пренебрегают учениями Святой церкви, чтобы посвятить себя изучению гаданий и оккультных наук».
С тонким епископским презрением к статистике и странным образом смешивая в своей памяти слушателей возрожденцев Муди и Сэнки* с постоянными посетителями затемненных комнат сеансов[19], он произносит необоснованное и ложное утверждение, что «было доказано, что спиритуализм в Соединенных Штатах явился причиной одной шестой части всех случаев самоубийств и помешательств». Он говорит, что невозможно, чтобы духи «учили точной науке, так как они – лживые демоны, или полезной науке, потому что природа слова Сатаны, как и сам Сатана, – бесплодна». Он предостерегает своих дорогих сотрудников, что «писания в пользу спиритуализма находятся под запретом», и советует им принять к сведению, что «частое посещение спиритических кружков, сопряженное с намерением принять их учение, есть отступничество от Святой церкви и влечет за собой риск отлучения»; в конечном счете, говорит он, «провозглашайте тот факт, что никакое учение какого бы то ни было духа не должно возвыситься над учением кафедры Петра, которое есть учение Духа Самого Бога!!»
Будучи осведомленными о многих ложных учениях, приписываемых католической церковью Творцу, мы предпочитаем не верить последнему утверждению. Знаменитый католический богослов Тийемон уверяет нас в своем труде, что «все эти прославленные язычники осуждены на вечные муки в аду, так как они жили до прихода Иисуса и поэтому не могли быть облагодетельствованы искуплением!!» Он также уверяет нас, что Дева Мария лично об этом свидетельствовала своей собственной подписью в письме к одному святому. Так что это тоже является откровением – «Дух Самого Бога» проповедует такие «милосердные» доктрины.
Мы также читали с большою пользой топографические описания «Ада и чистилища» в знаменитом трактате под этим заглавием, написанном иезуитом кардиналом Беллармином. Один критик нашел, что автор, который дает это описание с божественного видения, которым он был удостоен, «по-видимому, обладал всеми познаниями землемера» о секретных участках и страшных разделах «бездонной пропасти». Юстин Мученик, фактически, изложил на бумаге еретическую мысль, что, в конце концов, Сократа можно было бы и не отправлять в ад, за что этот слишком снисходительный отец был сурово раскритикован своим издателем-бенедиктинцем. Кто только засомневается в христианском милосердии Римской церкви в этом направлении, приглашается прочитать «Censure» Сорбонны в адрес мармонтелевского «Велизария»*. Odium theologicum[20] сверкает в нем на темном небе ортодоксального богословия подобно северному сиянию – предтече Божьего гнева, по толкованию некоторых средневековых священнослужителей.
