— Нет, это же почти как Бони Эм!..

— Допустим. Акулий отброс, например, как-то раз очень эпично спалился с «Тату». Сидим в засаде, он в наушниках, на лице — блаженство… и тут показывается наша цель. Он резко дернулся, провод выскользнул, и из динамиков как грянуло…

— Стой-стой-стой, можно я угадаю? «Нас не догонят»? Нет? Эм… «Друг или враг»?

— Если бы. Шоу ми лав, шоу ми лав… Нехрен хрюкать мне в рукав, женщина! Провалил он нам операцию тогда. Мало того, что цель спугнул, так у нас еще и вся оперативная группа была сразу же обезврежена. Где стояли, там и легли.

— Подожди минутку, я хочу поменять мелодию звонка…

После дегустации коньяка у Цуны случился небольшой провал в памяти. Очнулась она уже в казино. Занзас играл кости и давал ей «подуть на удачу» перед броском.

— Десять!

— …Синьор снова забирает банк.

— А где здесь играют в блэкджек?..

Провалы в памяти появлялись все чаще, хотя выпивать Цуна давно перестала. В конце концов, ближе к трем часам утра, они с Занзасом оказались за покерным столом. На стороне Босса Варии был покерфейс и везение, на стороне Цуны — плохой покерфейс и гиперинтуиция. Количество игроков за столом все уменьшалось, пока они не остались вдвоем.

Память снова сыграла с Цуной свою шутку. Вот, они с Занзасом играют в камень-ножницы-бумага на собранные фишки, а в следующий момент идет уже черт его знает какая по счету партия, и на кону стоят лакированная туфелька, мобильный телефон и обойма из пистолета. Цуна путается в рукавах и штанинах слишком большого для нее костюма, а напротив нее сидит мрачный, сосредоточенный Занзас, на котором из одежды только галстук, трусы и один носок. Лососевое платье от Шанель лежит рядом с ним, а сверху покоится один из именных пистолетов. Судя по всему, во время игры в покер на раздевание они успели обменяться одеждой.

Очередь Цуны поднимать ставки. И она опускает на телефон свои кружевные трусы.

Тьма поглотила все окончательно и бесповоротно: больше из как-бы-свидания Цуна ничего не помнила.

Первым, что увидела с утра Цуна, было криво примостившееся на тумбочке приглашение на проклятую дегустацию. В углу карандашом было нетвердо выведено «пить надо меньше». Со своей же нетрезвой мудростью Вонгола Дечимо была совершенно согласна.

Голова раскалывалась, в желудке что-то неприятно ворочалось, но посетить фаянсового друга не хотелось, что не могло не радовать: видимо, таблеточки помогли.

Наконец разлепив оба глаза, а не один, наполовину, Цуна осмотрелась.

Комната была не ее. Это была дичайшая, яркая, как тропический попугай, утопленная в перьях и блесточках обитель трансвестита.

— Ничего себе я накидалась… — просипела Цуна и обратила взгляд на себя.

…

Леопардовые колготки с начесом (на несколько размеров больше, чем нужно), и футболка с орнаментом из амеб. Да она просто икона стиля окрестных гей-клубов.

«Холм» справа всхрапнул и что-то тихо пробормотал голосом Занзаса.

Цуна откинула одеяло и, узрев, что Босс Варии решил использовать вместо пижамы, издала гневный вопль, сразу же, впрочем, об этом пожалев: голова заболела еще сильнее.

Утро у Занзаса началось препаршиво: с пронзительных женских воплей и адской головной боли, которую усугубляли оплеухи и удары по плечам.

— Мудак! Скотина! Какого хрена ты напялил мое любимое лососевое платье?! Растянул к чертовой матери, швы разошлись! Свинья!

Занзас через силу приоткрыл один глаз и просипел:

— Савада? Что ты здесь де…

Дверь распахнулась, и в комнату вплыл Луссурия.

— Наконец-то вы проснулись! Босс, будьте так добры, соизвольте страдать от похмелья в своей комнате, мне нужно переодеться.

Пришлось проявить недюжинную силу воли: нашарить под подушкой пистолет и направить его на Луссурию, несмотря на дикое нежелание двигаться.

— Бери шмотье и вали нахуй отсюда. И скажи, чтобы сюда принесли тот мерзкий салат из сырой китайской картошки*, ящик минералки…

— И мороженого**, — подала голос Цуна.

Когда Луссурия удалился, Занзас уже хотел закрыть глаза и подремать, пока салат не принесут, но его надеждам не суждено было сбыться.

— Рассказывай, что вчера было. Сейчас же.

— С завода я тебя увел, когда ты заявила, что покупаешь его.

— Мне не успели подсунуть договор о купле?

— Нет, я проследил. Потом мы поехали в американский ресторан на набережной, и я заставил тебя съесть бургер. Не морщись, тебе понравилось.

— Допустим. Дальше?

— Мы поехали в квартал красных фонарей и ограбили секс-шоп.

— …зачем?

— В душе не представляю. Кстати, надо будет еще выяснить, куда мы закинули всю эту хрень. А потом мы поехали в казино.

— Казино я помню, чуть-чуть. До покера на раздевание.

— А как пришел Каваллоне и выволок нас оттуда помнишь?

— …это было его казино? Ф-фак.

— Это все. Приехали сюда, промахнулись комнатой, легли спать.

— Отлично. У меня остался только один вопрос.

— М?

— КАКОГО ХРЕНА ТЫ НАПЯЛИЛ МОЕ ПЛАТЬЕ, СУКА?!

________

*таким салатом из китайского ресторана по соседству автор не раз лечился от похмелья

**более тривиальное средство от того же недуга

========== Кобра ==========

Эттеншн! Поскольку это таки параллельная вселенная, автор решил упороться окончательно. “А пусть это будет именно тот мир, где властелином стал Закуро”, подумал я и поскакал на Дино по аркобалено.

Соответственно, арки будущего не случилось, а Бьякуран будет лапонька-зайчик и только во флеш-бэках.

_____

Собрания альянса по сложившейся традиции проходили в Мафия-лэнде, и местный Хилтон на них стабильно делал выручку, превосходящую месячный план в два раза.

Цуна отдыхала после перелета в коктейль-холле отеля за чашечкой кофе (перед собранием слишком уж расслабляться не следовало), пока Гокудера улаживал дела с номерами и осматривал конференц-зал на предмет бомб и подслушивающих устройств.

Но идиллия не могла длиться вечно: к Цуне подошел недовольный Дино Каваллоне.

— Цуна, сестренка. Теперь, когда ты в адеквате, могу я тебя кое о чем попросить?

— Эм, да?

— Воздержись в дальнейшем от посещения моих заведений, пожалуйста.

Цуна подавила желание прикрыть глаза рукой. Ей, конечно, было неудобно перед Дино, но не настолько, чтобы завязывать с алкоголем навсегда, и уж тем более отказываться от такого, как выяснилось, прекрасного собутыльника, как Занзас.

Ей и так вечно было не с кем выпить. Хаято предпочитал «не знать», что Дечимо любит отполировать нервишки этилосодержащими жидкостями, хотя у Цуны были подозрения, что коньяк из бара и таблетки из стола в половине случаев ворует он, а не Реборн. Такеши вел здоровый образ жизни, равно как и Рёхей — спортсмены, что с них взять. С Мукуро, когда он еще не сыграл в ящик, Цуна не пила ни под каким предлогом просто потому, что ей не улыбалось наутро проснуться в одной кровати с ним и еще парочкой девиц. И подцепить какую-нибудь болячку, разумеется. Хибари и «выпить» — это уже что-то из области фантастики, не говоря уже о Ламбо, которому было банально «нельзя» ввиду возраста.

Занзас же на фоне Хранителей выглядел привлекательно, как спасательный круг посреди моря: Цуна давно так не веселилась. Хрен с ним, с платьем от Шанель, ограблением секс-шопа и похмельем — это было круто.

— Прости, я не могу тебе этого обещать.

— Почему? — трагично выгнув брови, спросил Дино.

— Я не собираюсь бросать пить. И Занзаса я тоже не брошу.

Из тихой, длинной, матерной молитвы-угрозы, обращенной к потолку, Цуна успела понять только «за что ты забрал Оливьеро, гребаный садист» и «а я так хотел стать учителем и пытать детей».

— А Кёя еще хотел передать мне во владение ваш любимый «Шичидо Мукуро». Хрен ему теперь. — Дино с хрустом размял шею.