Через несколько месяцев закончится ее одинокая холостая жизнь, и она — страшно подумать! — выйдет замуж за Занзаса. Остается только надеяться, что за это время его кто-нибудь пристрелит. Или ее, но этот вариант нравился ей намного меньше.

На помосте уже крутили бедрами высокие, смазливые девицы под незнакомую Цуне медленную, тягучую композицию. Ей принесли заказ ровно в тот момент, когда девушка в розовом парике под одобрительный свист начала стягивать блестящий топ.

Коктейль с виду напоминал не то подтаявшее фисташковое мороженое, не то соус гуакомоле. Такой же густой и зеленый, возвышался кучкой над краями бокала. Отличие было только в том, что из него торчала трубочка.

Подозрительное нечто оказалось амброзией, в составе которой явно не обошлось без мяты. Действительно, примиряет с реальностью.

Цуне очень хотелось вернуться в машину, врубить на полную громкость сборник группы Journey и погонять по трассе в гордом одиночестве, драматично подвывая солисту. Don’t stop believing, and all that jazz.

Но — увы и ах! — работа. Следовало дождаться Мукуро (Гокудера, скуривший уже, наверное, полпачки сигарет, дежурил на улице), а потом поехать в лес, запугивать нового начальника таможни, который лежал в маленьком, тесном багажнике дамской машинки, связанный по рукам и ногам.

Жизнь была ужасна.

— Don’t stop believing… hold on to that feeling… — мурлыкал себе под нос Занзас, плавно перестраиваясь в крайний левый ряд; Сквало на пассажирском сидении либо тактично делал вид, что спит, либо действительно задремал в дороге.

Глава Варии, в отличие от Цуны, был всем доволен. Такой гармонии с самим собой он не чувствовал с тех пор как… да вообще никогда.

К Саваде он уже несколько лет «неровно дышал», о чем до сих пор догадывался только Сквало, в свое время обративший внимание на то, что Босс заменил обращение «мелкий бесполезный мусор» по отношению к японке на «эта женщина».

Как это получилось? Пожалуй, момент, когда девчонка превратилась в его «даму сердца» не заметил и сам Занзас, но началом конца определенно был финал Конфликта Колец. Когда Пламя Предсмертной воли истаяло, на лице Савады отразилось облегчение, и она пробормотала что-то вроде «спасибо, Господи, я выжила». Потом она пошла обниматься со своими Хранителями, и до Занзаса донеслось ее звонкое «ну, и кто здесь мужик?» и дружный ответ «ты мужик». И Савада начала выплясывать что-то непонятное, что, как он выяснил позже, было ее победным танцем. Трусливая, нелепая, смешная, плоская дурища. Победила его каким-то чудом. Но почему-то, когда Занзас смотрел на эти ее выкрутасы, отдаленно напоминающие помесь верхнего брейка и чарльстона, ему хотелось улыбаться.

С годами Савада становилась спокойнее, циничнее, меньше напоминала дурищу (хоть и не намного), но в общем — оставалась совершенно такой же, какой он ее тогда запомнил. Немного нелепой, смешной и плоской. Да и по части сокрытия эмоций обучение у Реборна особого влияния на нее не оказало. В моменты, когда ситуация и обстановка не обязывали ее держать «покерфейс» или вежливо улыбаться, у Савады все на лице было написано. Занзас бы не удивился, если бы выяснилось, что она даже флиртовать не умеет.

Вот, пожалуй, он нашел момент, когда начал считать ее действительно прекрасной женщиной: когда она научилась сносно дерзить. Ему.

Занзас тогда приезжал в Японию по делам и оказался дома у Савады практически случайно. Ожидал встретить трясущуюся малолетку, а попал… на ужин к «большой мамочке». Небольшой двухэтажный дом был самым настоящим общежитием: с Савадой жили и малолетние киллеры, и ранговый мальчик, не говоря уж о Реборне, да и Хранители ее постоянно заглядывали на огонек… Савада была похожа не то на старшую сестру, не то на мать кучи шалопаев. На ужин они все собирались за большим столом в гостиной, и атмосфера там была прямо как в обычной многодетной итальянской семье. Вопли, скандалы, битье посуды, но при этом как будто не всерьез, по-домашнему, и все на самом деле любят друг друга. А Савада правила этим балаганом железной рукой, щедро раздавая как подзатыльники, так и плюшки, и радуя собравшихся афоризмами типа «не хочешь — не ешь, а поперед батьки не лезь» или «в доме пей, в саду морду бей». Занзасу тогда тоже прилетело по голове с посылом «не матерись при детях» (он так с этого охренел, что даже послушался).

А как она готовила…

Заставить Занзаса испугаться — это что-то из разряда фантастики. Чем можно напугать человека, который весело смеялся, когда в семилетнем возрасте смотрел «Сияние»? Но Савада в тот вечер подобралась к этому сомнительному достижению достаточно близко: в стоящих на столе блюдах дымилось ужасающее нечто явно внеземного происхождения. По крайней мере, так показалось Занзасу. Но голодным ходить не хотелось, да и Хранители уминали подозрительную мерзость за милую душу…

На вкус инфернального вида стряпня оказалась божественной.

Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Наверное, это не такая уж и неправда.

С того памятного визита в Японию, пожалуй, Занзас и решил для себя, что шлюхи шлюхами, но если уж ему когда-нибудь взбредет в голову завести семью, то он женится только на этой сумасшедшей, плоской, не умеющей врать бабе.

Поэтому когда заместитель Внешнего Советника передала ему предложение руки, сердца и кусочка Вонголы, Занзас решил, что наступило Рождество.

Разумеется, он понимал, что брак ему предлагают исключительно далеко идущих планов ради, но зато у него появился повод видеться с Савадой чаще…

Впереди кто-то возмущенно бил по клаксону. Занзас вынырнул из ненормально радужных для него мыслей и поискал взглядом возмутителя спокойствия.

Движение на трассе было плотным, но относительно быстрым: бурный поток машин несся вперед со скоростью около девяноста километров в час. Примерно в трех машинах перед слоновьих размеров внедорожником Занзаса лихо вихлял маленький трехдверный автомобиль.

— Что за наглый Форд… — Сквало, как оказалось, тоже уже пару минут как следил за бесплатным представлением.

Фордик снова перестроился, и мечник, рассмотрев номерной знак, хохотнул.

— Да ладно!

— Что?

— Это Савада.

Занзас хмыкнул и сделал себе зарубку на память: никогда не садиться со своей почти-невестой в одну машину. По крайней мере, трезвым.

========== Контракт ==========

Отец сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться. Лука Брази держал пистолет у его виска, и отец предложил выбор: либо на контракте мозги, либо подпись.

Обсуждение будущего брачного контракта обещало быть интересным. В связи с этим Спаннер установил жучки и камеру в кабинете Цуны, и в комнату видеонаблюдения набилась целая толпа: чуть ли не вся верхушка Вонголы плюс офицеры Варии. Маммон притащила с собой сумку с таинственным содержимым, а когда все устроились с хотя бы относительным удобством (Ламбо пришлось примоститься на спинке кресла, кто-то просто расселся на полу), цинично начала продавать попкорн. Занзас на экране только зашел в кабинет, а Маммон уже подсчитывала прибыль: вся сумка была за две минуты распродана подчистую.

Цуна при появлении Занзаса попыталась, но так и не смогла полностью стереть с лица обреченное выражение.

— Почему ты согласился? — спросила она у завалившегося на диван Босса Варии.

— Чем интересоваться причинами, лучше бы радовалась, что я, — он указал на себя с выражением, в котором угадывалось что-то вроде «мое величество», — согласился жениться на тебе. — Если судить по интонации, Цуна в его системе ценностей стояла где-то между лягушками и кузнечиками.

Орегано, просматривавшая наброски контракта, закатила глаза, а основной юрист семьи, немолодой синьор Рокка, потер переносицу, скрывая неодобрительный взгляд.

Цуна возвела очи к потолку, молча интересуясь у всевышнего «что ж ты, зараза, как бы тебя там ни звали, делаешь?». И как она будет жить с этим тираном и деспотом? Выгода от их союза казалась ей все более сомнительной. А уж если их будущие дети пойдут в папочку…