========== Пролог ==========
Игра снова возобновилась. Счастье в чистом виде. Грубое, природное, вулканическое. Это было лучше всего.
Лучше наркотиков, лучше героина. Лучше, чем допинг, кокс, крэк, дурь, гашиш, конопля, марихуана, ЛСД, кислота и экстази.
Лучше, чем секс, фелляция, групповуха, мастурбация, тантризм, камасутра, «тайская тележка».
Лучше, чем арахисовое масло, бананово-молочный коктейль.
Лучше, чем трилогия Джорджа Лукаса.
Лучше, чем все «Маппет-шоу».
Лучше, чем конец 2001 года.
Лучше, чем виляющая бедрами Мэрилин, Лара Крофт, Наоми Кэмпбелл.
Лучше, чем соло Хэндрикса, чем шаги Нила Армстронга по Луне, чем хоровод вокруг елки, чем состояние Билла Гейтса.
Лучше, чем все трансы Далай Ламы, чем все уколы тестостерона Шварценеггера и коллагеновые губы Памелы Андерсон.
Лучше, чем Вудсток и оргазмические рейвы.
Лучше глюков Де Сада, Рембо, Моррисона и Кастанеды.
Лучше, чем свобода.
Лучше, чем жизнь!
— Итак, Фрэнни, запоминай. Здесь у нас расположен основной бар, а здесь — боковой. С боковым официанты не работают, он только для клиентов.
Фрэнни была хорошей девочкой из приличной семьи, получала стипендию в университете. Во всех смыслах положительная, непьющая, некурящая.
Куда только не заносит «хороших и положительных» студентов в поисках денег. Фрэнни соблазнилась огромными чаевыми. В стриптиз-баре с непроизносимым азиатским названием, куда она хотела устроиться официанткой, вообще хорошо платили.
— Поняла.
Администратор, симпатичный темноволосый юноша с подведенными глазами, кивнул и повел рукой в сторону столиков.
— Это основная зона. Может садиться кто угодно, текучка бешеная, поэтому выбивать заказы нужно сразу быстрым чеком. Там — диваны, усаживать только с депозитом от двух тысяч.
— А наверху?
— VIP-ложа, только для друзей шефа. С них нужно сдувать пылинки и вести себя крайне осторожно, они из этих.
Фрэнни присмотрелась к одинокой фигурке в VIP-ложе. Девушка; судя по всему, с азиатскими корнями. Маленького роста — даже издалека заметно. Худая как Кейт Мосс в свои лучшие годы, что приталенный бежевый костюм только подчеркивал. Если бы не ключи от автомобиля в тонких пальцах и не каменно-мрачное выражение лица, Фрэнни могла бы принять ее за школьницу.
— Та дамочка тоже?
— О, это — Донна Савада. Глава клана Вонгола.
— Того самого?!
— Чему ты удивляешься? Шеф у них в элите, а то, что этот бар — их любимый притон, весь город знает… А, точно, ты же из Катании.
Фрэнни все больше склонялась к мысли, что пойти работать именно в этот стрип-бар было очень плохой идеей.
— Меня случайно не пристрелят, если я на кого-нибудь мохито пролью?
Администратор усмехнулся и повернулся к помосту: шеф по традиции вышел поприветствовать собравшуюся в зале публику.
— Я в этом сильно сомневаюсь.
Однажды Цуна сказала Мукуро:
— Тебя когда-нибудь погубит склонность к излишнему драматизму.
А потом, усмотрев за его плечом группу неодетых дам, добавила:
— …или СПИД.
Мукуро тогда засмеялся и ответил, что Цуна открыла ему седьмой путь мертвеца: путь пафоса. Через некоторое время (ровно столько, сколько требуется новой шутке для распространения в узком «семейном» кругу) его кличка трансформировалась Шичидо Мукуро.
И именно так назывался самый пафосный (разумеется, полный прекраснейших неодетых дам) стриптиз-бар на Сицилии. Мукуро не стал утруждать себя поиском броских названий и нарек свое первое и, как он надеялся, не последнее заведение в честь себя любимого.
Все иллюзионисты любят представления — в качестве неотъемлемой части своей профессии, как минимум. Мукуро же их просто обожал. Поэтому никто не удивился, когда на открытии его бара, на которое собрались все «свои» — от Вонголы до Джилио Неро — он сам вышел на сцену вместо конферансье: объявить о начале шоу и получить свою порцию аплодисментов, любви и обожания. И обнял стриптизерский шест — видимо, очень хотел какой-нибудь трюк показать, но понял, что без предварительных тренировок ничего не получится.
Через полгода после того памятного открытия Цуна из VIP-ложи с непроницаемым лицом наблюдала, как ее Хранитель Тумана, интриган, лжец и фокусник, успешно эксплуатирующий имидж гомосексуалиста, вполне профессионально крутится на шесте под громкий свист и одобрительные выкрики, и тихо завидовала поганцу.
Вот кто может творить все, что пожелает. Вот кто ставит себе цель, пусть и идиотскую (научиться паре стриптизерских трюков, например), и достигает ее.
Цуне очень хотелось накачаться антидепрессантами, или хотя бы стащить у отца подарочный двенадцатилетний коньяк и запереться у себя в кабинете до утра. Хеннесси — прекрасный, молчаливый ухажер. Цуне было почти жаль, что они редко «встречаются». Поклонники у нее отсутствовали как класс, так что постоянными кавалерами Донны Вонголы Дечимо считались мобильный оператор (шлет сообщения, поздравляет с праздниками, заботится о бюджете — чем не любимый мужчина?) и личный портной нетрадиционной сексуальной ориентации. С Хеннесси они «виделись» не так часто, как хотелось бы, ибо распивать алкогольные напитки градусом выше сорока в любое время дня и ночи мог себе позволить разве что Занзас, у которого даже в невменяемом состоянии прицел не сбивался. К слову о птичках: уединиться с вредным для печени ухажером Цуна жаждала как раз из-за этого субъекта.
Несколько месяцев назад папочка, которому ей из-за испорченного детства до сих пор хотелось сказать, чтобы он шел в задницу со своими советами и ЦЕДЕФ с собой забирал, начал заводить разговоры о выгодных браках. Тогда Цуна даже не предполагала, во что это выльется.
Сначала ей было просто смешно: какие к черту кандидаты на руку и сердце, если она за всю жизнь ни разу не ходила на свидания и даже не получила ни одной валентинки? Но оказалось, что многие не прочь таким тривиальным способом заключить союз с сильнейшей мафиозной семьей Альянса, так что кандидатов набралось, мягко говоря, немало. Цуна еще порадовалась: может быть ей даже удастся выбрать кого-нибудь помоложе и посимпатичней… Как раз это ее требование и стало началом конца.
Самым выгодным вариантом из «молодых и симпатичных» был Занзас.
Цуна едва подавила желание поежиться: при одном воспоминании о горящих адским пламенем глазах, хищном оскале и давящей ауре, мурашки бежали по коже, а в ушах ангельские голоса начинали ехидно напевать не то траурный марш Шопена, не то фугу Баха.
Когда папочка на пару с ядовито ухмыляющимся Реборном расписал ей все «прелести» и выгоду будущего союза, Цуна только истерически, до слез рассмеялась и великодушно дала отмашку на то, чтобы они отослали грозному варийцу предложение.
Она была на сто, нет, двести процентов уверена, что Занзас тоже посмеется, а потом спалит официальное письмо к чертям и прикажет гонцу передать Цуне и ЦЕДЕФ посыл в пешее эротическое.
Но такой подставы от Босса Варии Цуна не ожидала.
По словам Орегано, Занзас мало что не прыгал, выкрикивая «Ohmygod, ohmygod!» как девчонка, которой сделал предложение принц на черном Ламборгини. Цуна считала, что зам папочки преувеличивает, а еще — что им в ЦЕДЕФ надо меньше латиноамериканского мыла смотреть, но свои соображения оставила при себе, потому что была очень вежливой и воспитанной девочкой, хоть и возглавляла страшный сицилийский клан.
— Добрый вечер, Донна Савада. Вы сегодня за рулем?
— Да. Принесите мне чего-нибудь вкусного и умиротворяющего.
Условно великая и совсем не ужасная, по ее собственным ощущениям, Донна Цуна, проводив взглядом официантку, мрачно повертела на пальце ключи от машины. Хотелось забыться, и желательно прямо сейчас. Пить при ее манере вождения — чревато травматизмом, Элениум с завидным постоянством отбирал Реборн… С выражения лица Цуны в этот момент можно было писать аллегорию безысходности.
