Я буду рвать кошель за бедные оладьи,
Что странный лаборант в съестное превратил?
Ах, если б мог я знать примерный эпилог
Сценарию зимы, где мгла, по сути – прима?
И хочется сказать, да всё куда-то мимо…
И вязок и не смел немелодичный слог.
Всё жду в пурге: авось, придёт, не опоздав
Последний мой трамвай, что вынырнет бесстрашно
Из-за угла дворца с тяжёлым нервным кашлем
И увезёт меня в святое Никогда…
ИЗ ПИТЕРСКОЙ ТЕТРАДИ
Ищу, не чуда ли в балтийских сквозняках,
Где коридоры не теснят клаустрофоба?
Спешу в места, где так привыкли извлекать
Себя из прошлого знакомые особы.
Ищу занятия не свойственного мне:
Не развлечения, а вроде созерцанья… -
В пример Антаресу, что в утренней Неве
Из не проявленного льёт своё мерцанье…
………………………………
…не замечать бурлящих дерзких масс,
И против них шагать неторопливо…
И раскрываться в чувствах каждый раз,
Вдыхая снежность Финского залива…
Но почему? Откуда этот зов,
Такой чужой и странный на Обводном,
Где бродит прайд слепых пудожских львов
В ночную бель обмануто голодных.
Медитатив: ладошками – мосты…
Но шум сансары не освобождает…
И множит страсть торговые ряды
Под литургию Великобритании.
О, град оград, насмешлива и зла
Ко мне твоих дворцов архитектура…
Но колет в сердце памяти игла,
Когда стою пред Бронзовой Фигурой.
Иль впрямь пленён тобой я, классицизм,
Что с камнем управляешься, как с глиной?
Куда ни глянь, бегут во все концы
Твоих высот дворцовые витрины.
И где ж там я, забредший погостить
Да полетать по Невскому с ветрами
И, как всегда, под рюмку… не простить
Царя Петра за буйный темперамент.
Минуя лето, мчит меня метро…
Лишь головная боль на переходах…
Стекло, бетон, металл, пластмасс и хром
В одну черту петлёй… Прощай, свобода…
…………………………….
… стою у края мутной глубины…
Дорисовать? – но… дождь и… акварели
Текут с листа, уродуя, как сны,
Фрагмент манежа Джакомо Кваренги.
ОГОНЬ РЯБИН
Расчёсывая волосы седые,
Тяжёлый взгляд роняя в пустоту,
Поёт метель и ждёт, когда остынет
Огонь рябин в заснеженном саду.
Она к нему – хрустальными руками,
Она к нему – заиндевевшим ртом…
Но не свести бардовое мельканье
Скупой палитрой. Думая о том,
Она слабеет, прячется в сугробы,
Чтоб с новой страстью взвиться к небесам…
Да только тот огонь рябин особый
И сколь ему гореть – он знает сам.
Не верьте, птицы, голоду и стуже
И алый сок не даст вас обмануть
Средь лютых зим, когда так сильно нужен
Огонь рябин, который не задуть.
БЕССЛАВНЫЙ МЕЧ БАГЕТА*
Куда вы с вопросами, глупые дяди,
Ведь он лакировщик и всякий изъян
Уклончиво, вёртко с улыбкой загладит,
Да так, что вы снова с ним будите «за»…
Насилу втащили мешок аргументов
Вы в студию эту, чтоб нас отстоять.
Но все аргументы исчезли моментом,
Как только он «так» соизволил сказать.
Хотели с нажимом своих репутаций,
Да скоро ослабли и ссохлись в изюм…
Обидно: не дали козлам пободаться
И в споре пустить голубую слезу.
Уже ль замолчали? Ужель вы согласны?
И стоила ль схватка эфира на час?
Жонглировать правдой и вправду опасно, -
Особенно если используют вас.
*мифический меч, созданный из булки,
который можно только съесть.
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
Он рад тому, что приобрёл квартиру,
Раздельных комнат свет и пустоту,
Где на квадратах купленного мира
Когда-нибудь сотрёт его мечту
Бесцветный быт. Таинственные смыслы
Мегозатрат, надежд и перемен
Быт обнулит, и ноль сожрёт все числа,
Пятнадцать лет вместив в один момент.
Но это будет, всё ж таки, не скоро
И под наплывом творческих страстей,
Он верит в ночь и с дьявольским упором
Рисует план по сносу старых стен.
Он ждёт и ждёт итоговую сцену,
Когда хозяйка бывшая вручит
Ему ключи с печалью на лице и,
Слегка смутясь, о прошлом помолчит.
Она ему конечно не расскажет…
А стены помнят, ревностно темны…
И даже пол тоскливо и протяжно
Всплакнёт минором тронутой струны.
Второй этаж, балкон, зелёный дворик…
Прожив полвека, есть ещё на жизнь…
И пусть бы кто продлить ему позволил
Ступени лестниц через этажи…
Душа в мечтах, а телу без уюта -
Не по себе. Да здравствует ремонт!
И лишь под утро, время перепутав,
Мой друг уснул, умаялся… И вот,
Случился вечер. «Добрая» соседка,
В «глазок» увидев нового жильца,
Открыла дверь и… тайну: «Слушай, детка,
В твоей квартире, помню, от шприца
Скончалась девка. Суки наркоманы!
И эта, што те хату продала –
Бухлей бухла… От ейных тараканов
Я все обои в доме порвала!..
А год назад тут был такой малинник,
Что хоть святых из дома выноси:
Туда-сюда бандиты да мальвины…
А што зачем – поди-ка расспроси…»
На то жилец, как будто удивившись,
Скурив «полпримы» в яркий огонёк,
Хотел, было, ответить, да не вышло…
И лишь кивнул под медленный дымок.
ШТУРМ
Над гремяще-лязгающим шумом
Зло горит кровавый небосвод.
Третий день отчаяннейшим штурмом
Осаждает город инород.
В тесноте шлифуются доспехи,
Равнодушно золотом горя
И трещат, как грецкие орехи
Под взбуду меча и топора.
Словно оспой, стены крепостные,
Крепких ядер камни обошли.
Третий день в разгаре не остынут
Страшных сил отважные мужи.
Паутина лестниц, на которых,
Словно мухи – чёрные тела,
Мощь брони, массивности к позору,
За три дня удушьем обвила.
И кипящей смолью не забрызгать
И блокадой враз – не перекрыть.
Был бы мир, да мир из сердца изгнан:
В нетерпеньи копия остры.
Меркнет свет в кудлатых, чёрных тучах.
Быстрый ветр – помощником стреле,
Что пустил оскалившийся лучник
С вековой печатью на челе.
Не слабеет кровью обагрённый
Третий день беснующийся бой,
Несмотря, на то, что оборону
Держит старость, жертвуя собой.
Кабы знал налёгший неприятель
То, что с ним воюют старики -
Изошёл б на тысячи проклятий
И, к стыду, солёные плевки.
Но теперь, геройствуя в нажиме,
Рушит с рёвом наземь ворота
И вбегает в крепость, одержимый…
По телам погибшим, сволота…
Ни кого в живых он там не встретил
Кроме крыс, да ведьмы в голубом…
Замер враг. И только стылый ветер
Бил на башне в колокол – «бом! бом! бом…»
ПАМЯТИ РИЧИ
Кажись, игрив он был с рожденья,
Собачьей радостью дыша.