– Красный Конь?

– Энни, еще одна жертва, – сказал Лукас. Он дал ей имя и адрес убитой. – Это около университета. Она студентка юридического факультета, инвалид. Ее зовут Черил…

– Продиктуй по буквам.

– Уиткрофт. Ч-е-р-и-л У-и-т-к-р-о-ф-т. В газетах было о ней несколько статей. Кажется, в «Стриб».

– Я могу посмотреть. У нас есть справочная библиотека.

– Посмотри еще и в «Пионер пресс». Она училась на последнем курсе, была одной из лучших. Ее родители тоже живут здесь, в восточной части Сент-Пола. Пока еще никто об этом не знает, но очень скоро это будет известно всем. На улице миллион полицейских, которые ходят туда-сюда. Медицинские эксперты. Мы опрашиваем студентов и соседей. Если ты быстро примчишься со своей командой, то застанешь, как будут выходить ее родители.

– Через пять минут, – сказала она и повесила трубку.

– Черил Уиткрофт, – произнес Даниэль.

Он стоял на кухне без шляпы, без пальто, сердитый.

– Что же она сделала, чтобы заслужить такое, Дэвенпорт? Она что, согрешила? Или блудила по ночам? Пропускала мессу по воскресеньям? Что же она такого сделала, черт побери, Дэвенпорт?

Лукас, видевший, в каком состоянии находится шеф, попытался отвлечь его вопросом:

– Что показали ее родителям?

– Лицо. И все. Ее мать хотела увидеть ее целиком, но я попросил отца увести ее. Он был почти так же плох, как миссис Уиткрофт, но все же понял нас и увел ее. А тут им прямо в лицо суют телекамеру. Господи, это не люди, а животные! Телевизионщики не лучше Бешеного.

Детективы из отдела убийств ходили по квартире, низко опустив головы, как будто их унылые фигуры могли уменьшить гнев Даниэля. Говорили шепотом. И, когда Даниэль уехал, все равно продолжали говорить шепотом. Когда он выходил на улицу, телекамера засекла его лицо. И потом его профиль, застывший от мучительных переживаний, как глыба льда с озера Верхнее, использовался в качестве заставки перед началом ночных новостей по восьмому каналу.

Пока эксперты проводили осмотр места преступления, Лукас терпеливо ждал.

– Есть какая-то разница по сравнению с его обычными приемами? – спросил он медэксперта.

– Да. Он ее резал, как мясник. Раньше он действовал с хирургической точностью. Приходил и убивал. А эту он искромсал. И она почти все это время была жива.

– А секс?

– Ты имеешь в виду, изнасиловал ли он ее? Нет. Не похоже. У нее несколько колотых ран над лобком с проникновением в вагину и ректальную область, потом в подлобковые области…

– Куда?

– Ну спереди, спереди, снизу вверх. Похоже на то… Матерь божья… – Медэксперт провел рукой по своим седеющим волосам.

– Сэм…

– Похоже на то, что он пытался обнаружить, где она начинала ощущать боль. У нее ведь целая история болезни, и, судя по всему, травма позвоночника, которая привела ее к инвалидности, произошла в верхнем отделе. Выше бедер, ниже груди. Она бы потеряла поверхностную… Господи, Лукас, это просто в голове не укладывается. Ты не мог бы подождать, пока мы составим отчет?

– Нет. Мне нужно знать сейчас.

– Ну, когда у человека бывает травма позвоночника, то он в разной степени теряет контроль за мышечными функциями, а также чувствительность в нижней части тела. Эти потери варьируются от незначительных расстройств до полного паралича, когда теряются все функции. Именно это с ней и случилось. Но в зависимости от того, какой участок позвоночника был травмирован, человек теряет поверхностную чувствительность… ну, он теряет чувствительность в различных частях тела. Мы говорим о болевой чувствительности. И похоже на то, что он методично исследовал ее тело, пытаясь обнаружить, где она начинала чувствовать боль.

– А как насчет колотых ран в вагинальной области?

– Так вот я и хотел сказать, что они не такие же, как все остальные раны. Это уже, похоже, связано с сексом. Такие раны не редкость, когда за убийством стоит сексуальная мотивация. Еще имеет место скальпирование груди…

– Что? Скальпирование?

– Он сдирал с нее кожу. Я думаю, что он перестал это делать, когда понял, что она умирает. Только тогда он в конце концов вонзил в нее нож, чтобы добить ее самому. Умертвить.

– Боже мой.

Эксперты обследовали все кругом. Лукас копался в вещах убитой и нашел несколько выпускных фотографий в верхнем ящике комода. На ней была черная мантия и академическая шапочка с кисточкой. Он сунул фотографию себе в карман и ушел.

Лукас уже не спал, когда услышал, как у его парадной двери шлепнулась газета. Он еще минуту полежал с закрытыми глазами, потом сдался и пошел к двери, чтобы забрать ее.

На всю страницу шел огромный заголовок. Под ним на четыре полосы расположился снимок, на нем было видно, как покрытое простыней тело везут на тележке. Фотограф снимал широкоугольным объективом, так что лицо человека, толкавшего тележку, было искажено. ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО ДЕВУШКИ-ИНВАЛИДА, говорилось в заголовке. Лукас закрыл глаза и привалился спиной к стене.

Совещание началось зло, и злоба так и витала в воздухе до его окончания.

– Так вы говорите, ничего существенного?

Они все собрались в кабинете Даниэля – Лукас, Андерсон, Лестер и еще дюжина ведущих детективов.

– Все, как в остальных случаях. Он не оставил нам никаких следов, – сказал Андерсон.

– Больше я таких ответов не принимаю! – вдруг рявкнул Даниэль, ударив при этом по крышке стола и вперив взгляд в Андерсона. – Я не хочу больше слушать эту ерунду про…

– Это не ерунда, – так же на повышенных тонах ответил Андерсон. – Это то, что у нас есть: ни хрена. И я не хочу слышать ни от тебя, ни от Дэвенпорта о том, какую бурю нам устроит пресса. Это первое, что ты нам сказал, как только мы сюда вошли. Ну, что там с этой прессой? Да пошла она куда подальше! Мы делаем все, что только можем, вашу мать!

Он повернулся и вылетел из комнаты.

Даниэль, чей эмоциональный взрыв был на середине перекрыт шквалом эмоций Андерсона, плюхнулся обратно на свой стул.

– Пусть кто-нибудь пойдет и вернет его, – сказал он после минутной паузы.

Когда Андерсон вернулся, Даниэль кивнул ему.

– Извини, – сказал он, потирая глаза. – Я теряю контроль. Мы должны положить всему этому конец. Нужно его поймать. Идеи есть? Давайте ваши предложения.

– Не надо снимать наблюдение с Макгаун, – сказал Лукас. – Я все еще думаю, что с этим получится.

– После убийства Уиткрофт она все там облазила, – заметил один из детективов. – Как она узнала? Ведь она на добрых полчаса опередила всех остальных.

– Не беспокойся об этом, – ответил Даниэль. – Я хочу, чтобы наблюдение было таким тщательным, чтобы даже муравей не мог туда пробраться. Понятно? Что еще? Что-нибудь есть? Как там дела с опросом людей, которые могли купить пистолет у Раиса?

– Там кое-что есть, – сказал Слоун. – Сразу после войны Райс был в Японии и привез оттуда кое-какие сувениры, крошечные фигурки из слоновой кости. Ну, как их там называют? Не могу вспомнить. Так вот, он рассказал о них своему соседу, и тот посоветовал ему насчет художественной галереи, которая занимается искусством Востока. И вот человек из этой галереи пришел к нему и купил эти фигурки. Он дал за них Раису пятьсот долларов. У нас есть счет. Я ходил к нему поговорить, его зовут Алан Нестер, и его заведение находится на Николлет.

– Видел я его заведение, – сказал Андерсон. – «Алан Нестер. Предметы искусства Востока». На первом этаже «Балморал Билдинг».

– Шикарный адрес, – заметил Лукас.

– Он самый, – поддакнул Слоун. – Тем не менее он так и не нашел для меня времени. Сказал только, что ничего не знает и что только одну минуту поговорил с мистером Райсом и тут же ушел. Никакого пистолета не видел и ничего о нем не слышал.

– Ну и что? – спросил Даниэль. – Ты думаешь, что это он?

– Нет, нет. Он слишком высокий, должно быть, выше ста девяноста сантиметров, и очень худой. И по возрасту он староват. Ему лет пятьдесят. Один из тех придурков, что вместо галстука носят шарф.