– Эй, Луи! Луи! Я здесь!

Он обернулся. Бетани Джанкало. Господи помилуй! Одна из коллег по работе. Высокая блондинка, слегка помешанная на мужчинах. Шумная. И, как ему говорили, очень легкодоступная. Она держала под руку высокого мужчину, который посасывал трубку и смотрел на него с презрением.

– Мы собираемся на открытие выставки в галерее «Меланж», – прокричала Бетани. У нее был большой рот с накрашенными яркой розовой помадой губами. – Пойдем с нами. Там будет весело.

«Господи, – подумал Бешеный, – и это адвокат».

Однако он все же пошел вместе с ними. Джанкало всю дорогу не закрывала рот, ее спутник посасывал трубку. Все вместе они миновали квартал и оказались у находившейся в сером кирпичном здании галереи. Перед входом на тротуаре столпились люди. Джанкало, как заправский полузащитник, раздвигая толпу плечом, пролезла вперед. Внутри, равнодушно поглядывая на развешанные на белых, как яичная скорлупа, стенах полотна, прохаживались, держа в руках пластиковые стаканчики с вином, какие-то свободные художники средних лет.

– Кто-то уронил свою пиццу, – расхохоталась Джанкало, посмотрев на первую картину.

Ее спутник поморщился.

– Куча дерьма.

Но кое-что здесь было неплохо.

Бешеный не разбирался в искусстве, его это не интересовало. У него в офисе на стене висели два эстампа с изображением уток, в которые ему посоветовали вложить деньги.

Но теперь он смотрел на все широко раскрытыми глазами. Большинство работ на самом деле были бездарными. Но вот некто Ларсон Дьери рисовал приковывающие внимание обнаженные женские тела на причудливом фоне. Эти искаженные тела излучали какой-то сексуальный заряд, обращенный к мужчинам, одетым в пальто, широкополые шляпы и остроносые ботинки. Лица мужчин равнодушно взирали в другую сторону. В них чувствовалась какая-то зловещая сила. Бешеный был очарован.

– Луи, вот тебе вино и крекеры, – проговорила Джанкало и протянула ему стаканчик с бледно-желтой жидкостью и несколько печений. – Я бы назвала это: «Я стою нагишом пред Верховным судом», похоже? – спросила она, разглядывая картину Дьери.

– Я… – Бешеный подбирал нужное слово.

– Что ты? Тебе это понравилось?

– Ну…

– Луи, ты извращенец, – громко произнесла она. Бешеный испуганно огляделся вокруг. Но некто не обратил на него внимания.

– Такие мужчины мне нравятся, – добавила Джанкало.

– А мне она нравится. В ней есть что-то спорное, – сказал Бешеный и сам удивился своим словам. Он никогда не размышлял такими категориями.

– Да ерунда все это, Луи, – проорала Джанкало. – Он просто сделал попытку взвинтить цену.

Бешеный побрел в другую сторону.

– Луи…

Он вдруг подумал, уж не убить ли ему ее.

В этом должна быть некая артистическая спонтанность. Неким образом эти его мысли перекликались с постулатом, который запрещал следовать какому-либо стереотипу. Он не будет ничего высчитывать и планировать. Это даже забавно. Джанкало – он в этом не сомневался – в основном будет идти ему навстречу, до самого того момента, когда он пустит в ход нож. Бешеный почувствовал возбуждение.

– Луи, не будь таким идиотом, – буркнула ему вслед женщина.

Она сказала: «Луи, ты извращенец… такие мужчины мне нравятся». Что это, приглашение? Если так, он не заставит себя долго ждать. Джанкало снова подошла к своему спутнику. Бешеный не знал, как нужно себя вести в подобных ситуациях, и не умел поддержать разговор. Он откусил крекер и огляделся. Его взгляд наткнулся на Карлу Руиц, она смотрела на него.

От отвел глаза.

Бешеный верил, что по глазам можно прочесть мысли человека, и боялся, что она может узнать его.

Он прошелся по залу и встал таким образом, чтобы наблюдать за ней, прячась за другими посетителями выставки. Рана на лбу выглядела ужасно, синяки стали желтеть. Он и сам был весь в синяках.

Может быть, стоит навестить ее еще раз?

Нет. Таким образом он нарушит сразу несколько правил. И необходимость убивать ее уже прошла.

Но было одно искушение. Месть. Как с той девчонкой с фермы, которую он подстрелил прямо на лошади. От этой мысли Бешеного всего словно закололо иголочками, она притягивала его, как сигарета притягивает давно не курившего курильщика.

Это желание теперь будет расти. Надо начать сбор информации в понедельник. Не позже.

Дженнифер Кери снова смотрела на него в полумраке.

– Что? – спросил он.

– Что-что?

– Что ты на меня смотришь?

– Откуда ты знаешь, что я делаю? Ты ведь смотришь в другую сторону.

– Я это чувствую.

Лукас повернул голову. Она сидела в постели и смотрела на него. От света свечи ее кожа казалась розовой и теплой.

– Мне тридцать три года, – произнесла Дженнифер.

– О господи, – пробурчал он в подушку.

– Я хочу на время оставить репортерскую работу. Буду немного заниматься режиссурой, писать статьи на свободную тему.

– Ты помрешь с голоду.

– У меня есть сбережения. – Ее голос звучал ровно, даже несколько мрачно. – Я работаю с двадцати одного года. И у меня есть еще средства от родителей. А потом, я собираюсь подрабатывать на телестанции. Все будет в порядке.

– Зачем тебе это нужно?

– Это нужно моей женской природе, – проговорила она. – Я решила родить ребенка.

Лукас ничего не сказал и даже не пошевельнулся. Она усмехнулась.

– Ну что, холостяк, занервничал, подыскиваешь пути отступления?

Лукас продолжал молчать.

– Не в этом дело, – наконец проговорил он. – Просто все это слишком внезапно. Ты ведь мне нравишься. Должен ли я спросить, кто этот счастливчик?

– Нет. Видишь ли, я подумала, что тебе, может быть, не понравится мой маленький план. С другой стороны, с моей точки зрения, не часто можно встретить человека умного, физически привлекательного и здорового, нормального в сексуальном плане и свободного. Вот я и решила взять все в свои руки. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Лукас лежал на спине и смотрел в потолок. Она увидела, как напряглись у него мышцы живота. Он приподнял голову и посмотрел на нее широко открытыми глазами.

– Дженнифер…

– Да. Я беременна.

Он откинулся на подушку.

– Ой!

Она рассмеялась.

– Ты самый замечательный человек.

– Почему?

– Я пыталась представить себе, что ты скажешь, когда узнаешь. Я разное себе представляла, но только не «ой».

Он сел. Его лицо было серьезным.

– Мы должны пожениться. Завтра. Я сдам анализ крови…

Она снова засмеялась.

– Эй, Дэвенпорт. Проснись. Я не собираюсь замуж.

– Что?

– Несколько минут назад ты сказал, что я тебе нравлюсь, но ты не сказал, что любишь меня. Это во-первых. Кроме того, я не хочу выходить замуж за тебя.

– Дженнифер…

– Послушай, Лукас. Я тронута твоим предложением. Я не была уверена, что ты мне его сделаешь. Из тебя получился бы замечательный отец. Но ты был бы ужасным мужем, а я бы с этим не смирялась.

– Дженнифер…

– Я все обдумала.

– А как же я, черт побери?

Он откинул одеяло и склонился над ней, его кулаки были крепко сжаты. Ей впервые стало страшно с ним.

– Это ведь и мой ребенок. Правда? Это ведь точно мой ребенок?

– Да.

– И я не хочу, чтобы мой малыш остался без отца.

– И что ты собираешься делать? Поколотить меня, чтобы я вышла за тебя замуж?

Он посмотрел на свои сжатые кулаки и расслабился.

– Нет конечно, – мягко проговорил он и лег рядом с ней.

– Послушай. Я рожу ребенка, – сказала она. – Если ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что это твой ребенок, пусть будет так. Если это для тебя не имеет значения, то мне бы хотелось, чтобы ты мне помогал. Я останусь здесь в городе, предполагаю, что ты тоже.

– Да.

– Так что мы будем вместе.

– Нет. Мы же не будем спать в одной постели. Послушай, что я хочу тебе сказать. В оставшиеся девять месяцев…

– Семь.