– Вошла, – доложил наблюдавший за ней полицейский.

Его напарник зажег миниатюрный фонарик, посветил на свои часы и засек время. Тридцать секунд. Минута. Минута тридцать секунд. Минута сорок пять.

Зазвонил телефон, один из полицейских поднял трубку.

– Мисс Макгаун? Все в порядке? Отлично. Но не снимайте сигнальное устройство, пока не ляжете спать, хорошо? Спокойной ночи.

– Ты будешь приходить каждую ночь? – мимоходом поинтересовался Хенли.

– Почти каждую ночь. Часа на три или около того, с девяти часов до полуночи или до часу ночи, – ответил Лукас.

– Если наблюдение затянется, ты заработаешь нервное истощение.

– Ну а если тебя работа не доконает, то это сделает музыка, – заметил Лукас.

Из маленького магнитофончика продолжала доноситься незатейливая мелодия.

Один из полицейских, ведущих наблюдение, ухмыльнулся и кивнул в сторону своего напарника.

– Мы пошли на компромисс, – сказал он. – Мне нравится рок, а он его терпеть не может. Ему нравится кантри, а я слышать не могу всю эту дребедень. Поэтому мы нашли компромиссное решение.

– Могло быть и похуже, – выразил свое мнение Хенли.

– Хуже не может быть, – сказал Лукас.

– А ты когда-нибудь слышал группу «Нью Эйдж»?

– Ты победил, – сдался Лукас. – Бывает и похуже.

– Эй, мужики, черт побери, опять она.

– Что?

Лукас встал с матраса и подошел к окну.

– Мы подумали, может быть, ей невдомек, что шторы закрыты неплотно, – сказал полицейский.

Его напарник направил свой бинокль на дом Макгаун и проговорил:

– Ну же, крошка.

Лукас слегка оттолкнул первого полицейского от подзорной трубы и посмотрел сам. Труба была направлена в промежуток между неплотно прикрытыми шторами в окне второго этажа. Сперва ничего не было видно, потом появилась Энни, она прошла через полоску света, который, как догадался Лукас, шел из ванной. Она расчесывала волосы, ее руки были закинуты за голову. На ней были только белые трусики. И больше ничего.

– Ты только посмотри! – прошептал полицейский с биноклем.

– Дай-ка мне, – засуетился Хенли, пытаясь оттеснить их.

– Черт побери, вот это стопроцентная панамериканская телерепортерша! – почти благоговейно произнес полицейский и передал бинокль Хенли.

– Как вы думаете, она знает, что мы ее видим?

«Она знает», – подумал Дэвенпорт, наблюдая за лицом Энни Макгаун, на котором выступил румянец. Она была возбуждена.

– Очевидно, нет, – вслух проговорил он.

Пять дней наблюдений не дали никаких результатов. Подозрительные машины у ее дома не останавливались, на улице к ней никто не подходил. Ничего, кроме опавших листьев и ветра, который гремел черепицей на крыше дома архитектора. Штора в ее доме до конца не закрывалась.

– Гнедой Конь?

Была середина дня. Лукас звонил из дома.

– Да, Энни. У меня пока нет для тебя свежих новостей, но я здесь кое-где побывал и увидел нечто такое, что могло бы тебя заинтересовать. В одном женском бизнес-клубе специалист из университета будет читать лекцию на тему – сейчас я прочитаю ее название – «Взаимосвязь между социально-сексуальной неадекватностью и антисоциальным поведением, с комментариями по поводу маньяка-убийцы, терроризирующего два города». Звучит увлекательно. Может быть, ты захочешь взять интервью у лектора перед его выступлением.

– Кажется, это вполне уместно. Как его фамилия?

– Лукас?

Звонила Дженнифер, она немного запыхалась.

– Дженнифер, я уже собирался тебе звонить. Как ты себя чувствуешь?

– Меня немного мутит.

– Ты была у врача?

– Господи, Лукас, со мной все в порядке. Это всего лишь тошнота по утрам. Надеюсь, она не усилится. Меня чуть не вырвало после завтрака.

– Что ж, это вполне вероятно, если учесть, какие завтраки ты съедаешь. Пора кончать с яичницей с колбасой, которую ты вдобавок еще заедаешь бутербродами с маслом. Такая пища тебя доконает, даже если тебя не будет от нее тошнить. У тебя холестерин, наверное, уже поднялся до шестисот восьми. Свари себе овсяную кашу. Принимай витамины. Я никак не могу понять, почему ты еще не весишь сто килограммов. Бога ради, сделай…

– Да, да, да. Послушай, я ведь не ради кулинарных рецептов тебе звоню. Это официальный звонок. Последнее время ходят странные слухи, что против Бешеного что-то готовится. Говорят, что полиции известно, кто он такой, и вы ведете за ним наблюдение.

– Ничего подобного, – коротко ответил Дэвенпорт. – Я не могу сейчас что-либо доказывать, но это неправда.

– Не стану требовать от тебя честного слова, потому что это относится к личным вопросам, а сейчас я звоню официально.

– Ладно, послушай, учитывая то, что ты носишь моего ребенка, я не хочу, чтобы ты суетилась и переутомлялась, поняла? Поэтому чисто из личных побуждений я тебе говорю, честное слово бойскаута, мы не имеем ни малейшего представления, кто он такой.

– Но ведь вы же что-то делаете?

– Это официальный вопрос. Я могу снова соврать.

Дженнифер рассмеялась.

– Я вижу тебя насквозь, – сказала она. – Спорим, я за неделю разузнаю, что там у вас происходит.

– Удачи тебе, толстуха.

Лукас и Андерсон беседовали в комнатке Лукаса, когда туда втиснулся Даниэль. Он никогда раньше не видел кабинета Лукаса.

– А у тебя здесь неплохо, – улыбнулся он, – почти так же просторно, как у меня в кладовке.

– Здесь есть фальшивая стена, а за ней сразу начинается кабинет размером с директорский, но я в нем сижу, только когда я один, – проговорил Лукас. – Не стоит вызывать чувство зависти у рядовых сотрудников.

– Мы обсуждаем сложившуюся ситуацию, – сказал Андерсон, поглядывая на шефа снизу вверх. – Прошло уже десять дней с последнего нападения Бешеного. Если наши психоаналитики не ошибаются, то он должен уже готовить новое убийство. Вероятно, на следующей неделе.

– Надо что-то делать, – произнес Даниэль. Лукас подумал, что он похудел. Волосы его были в беспорядке, как будто, выходя из дому, он забыл причесаться. Это дело с Бешеным совсем доконало его. – Что там у Макгаун?

– Ничего.

– Лукас. Говори ты.

– У меня ничего особенного. Хорошо бы немного охладить пыл прессы. Думаю, нам стоит обнародовать кое-какую информацию. Что-нибудь такое, что усложнит ему подход к жертве.

Даниэль помолчал, потом спросил:

– Например?

– Надо выпустить листовку с указанием примет, по которым он выбирает среди женщин жертву: темные волосы, темные глаза, молодая или средних лет, привлекательная. Затем указать то, что мы знаем о нем. Ну, что у него светлая кожа, темные волосы, немного полноватый, возможно, недавно переехал сюда с юго-запада. По крайней мере один раз он был одет как фермер, но мы считаем, что он служащий. Обратитесь к женщинам, которые подходят под это описание и которые заметили поползновения со стороны мужчин, тоже соответствующих описанному типу, и попросите их позвонить в полицию.

– Господи, да ты представляешь, сколько будет звонков? – воскликнул Андерсон.

– Этого нельзя избежать, – сказал Дэвенпорт. – У нас больше ничего нет, и если он через неделю еще кого-нибудь убьет… Наше положение будет выглядеть лучше, если пресса станет считать, что мы предпринимаем какие-то шаги.

Даниэль сжал губы, невидящим взглядом он смотрел на плакат на стене. В конце концов он кивнул головой.

– Да. Давайте так и сделаем. По крайней мере, мы хоть что-то предпримем.

– И еще можно было бы объявить особое положение на следующую неделю, – предложил Лукас. – Послать дополнительные наряды для патрулирования. И пусть пресса узнает об этом, но попросите их пока не публиковать эту информацию. Они пойдут вам навстречу, и в то же время у них будет ощущение причастности.

– Неплохо, – согласился Даниэль с ледяной улыбкой. – Потом мы могли бы пойти на телевидение и обсудить вопрос журналистской этики, должны ли они оказывать содействие полиции.