– Луна только раздражает. Она похожа на рекламу пива.

– Она прекрасна, – возразила Карла и, отвернувшись от окна, спросила: – Какую спальню мне можно занять?

Он махнул рукой.

– Можете занять большую, меня все равно здесь не будет. В гараже стоит велосипед, до магазина полмили, а до города три. У причала есть лодка. Вы умеете управлять подвесным мотором?

– Конечно. Мы с мужем каждое лето ездили на север. Рыбачить. Это одно из немногого, что он умел.

– На веранде на полке лежат удочки, а под диваном стоят два ящика со снастями. Это на случай, если вы захотите порыбачить. Отплывете от берега – и вдоль зарослей осоки на север.

– Хорошо. Вы прямо сейчас уезжаете?

– Чуть позже. Сейчас положу продукты в холодильник, потом выпью пива и немного посижу на веранде.

– А я пойду приму душ и переоденусь, – сказала Карла.

Лукас сидел на диване-качалке и слегка раскачивался, упираясь ногами в подоконник. Ночь была прохладной. Легкий ветерок доносил запах хвои и шорох деревьев. Енот пересек освещенный двор соседнего участка и направился к мусорным бачкам. С другой стороны, за несколько участков от его дома, раздались женский смех и плеск воды. Он услышал, как у него за спиной в душе выключили воду. И через несколько минут на веранду вышла Карла.

– Хотите еще пива?

– Гм. Да. Еще баночку.

– Я тоже выпью.

На ней был розовый махровый халат и резиновые тапочки для душа. Она принесла ему пиво и, подобрав под себя ноги, села рядом на качалку. У нее были мокрые волосы, и капельки воды блестели в рассеянном свете, струившемся из окон, как драгоценные камни.

– Похолодало, – заметила она. – Вы приезжаете сюда зимой?

– Я приезжаю сюда всякий раз, как только выдается случай. Зимой я люблю кататься на лыжах. Здесь везде есть лыжни. Можно пройти несколько миль.

– Это просто замечательно.

– Я вас приглашаю.

Они сидели и разговаривали. Лукас чувствовал исходящее от ее разгоряченного душем тела тепло.

– Вам не холодно?

– Нет еще. Наверное, скоро станет холодно. Но пока мне хорошо. – Она положила голову ему на плечо. – Не похоже, чтобы у полицейского был такой дом. Я хочу сказать, у такого лихого парня с «порше».

– Врач прописал, – объяснил Лукас. Он обнял ее одной рукой. – Я целый день на улице, а иногда еще и полночи, потом прихожу домой и сажусь работать над своими играми. Так выматываюсь, что порой не могу заснуть, даже если валюсь с ног от усталости. Поэтому я обратился к врачу. Думал, он пропишет какие-нибудь успокоительные таблетки, а он посоветовал мне уехать и как следует отдохнуть. Здесь я никогда не работаю. То есть не занимаюсь здесь умственным трудом, понимаете? Рублю дрова, ремонтирую гараж, чиню причал и так далее. Но не работаю ради денег.

– Знаете что? – прошептала Карла.

– Что?

– На мне кроме халата ничего нет. – Она захихикала.

– Да ну! Совсем голая?!

– Да. Я подумала… а почему бы и нет?

– Могу считать это официальным приглашением?

– А разве ты против?

– Нет, нет, нет-нет-нет.

Он наклонился и поцеловал ее чуть ниже уха.

– А я все сижу и подсчитываю свои шансы. До сих пор я вел себя как пай-мальчик, как-то неудобно было ни с того ни с сего начать приставать.

– Поэтому я и решила сама предложить, – улыбнулась Карла. – Ты ведь не лез ко мне, как другие.

Было уже очень поздно, когда она сказала:

– Мне нужно поспать. Я только сейчас почувствовала, какой тяжелый был день.

– Еще только один вопрос, – проговорил он, лежа в темноте. – Когда я в первый раз был у тебя дома и ты мне рассказывала, как все это произошло, ты сказала, что человек, который на тебя набросился, был не такой сильный и тренированный, как я. Ты и сейчас так думаешь?

Она помолчала немного, потом проговорила:

– Да. У меня осталось отчетливое ощущение, что он немного… ну, не жирный, как свинья, но рыхлый. Как будто у него была жировая прослойка, а мышцы не чувствовались. Ну конечно же, он был намного сильнее, чем я, но я вешу всего чуть больше сорока пяти килограммов. Думаю, что как мужчина, он не очень сильный.

– Черт!

– Для тебя это что-нибудь значит?

– Возможно. Боюсь, что да.

Рано утром следующего дня Лукас подошел к своей машине, пошарил под сиденьем, вытащил оттуда револьвер тридцать восьмого калибра в черной кобуре и две коробки патронов и отнес их в дом.

– Что это? – спросила Карла, когда он вошел в комнату.

– Пистолет. Ты ведь говорила, что он тебе может понадобиться.

– Гм. – Она прищурила один глаз и хитро посмотрела на Лукаса. – Ты привез его с собой, но вчера вечером не стал доставать. Значит, ты уже тогда знал, что останешься на ночь.

– Давай не будем дальше разбираться в этом вопросе, – улыбнулся Лукас. – Обувайся. Мы идем на прогулку.

Они перешли через дорогу и направились в лес, прошли вдоль ручья, который постепенно превратился в длинную лужу, а потом повернули в лощину, которая привела их к подножию крутого холма. Они поднялись на заросшую травой террасу с песчаным откосом.

– Будем стрелять в этот откос, – сказал Лукас. – Начнем с трех метров, потом отойдем на шесть.

– Почему так близко?

– Потому что, если он будет от тебя на более далеком расстоянии, ты должна или убежать, или звать на помощь. Стрелять можно, только если он будет рядом.

Он огляделся вокруг и кивнул в сторону упавшего дерева.

– Пойдем присядем и немного поговорим.

Они сели на ствол, и Лукас начал разбирать пистолет и показывать, как действует каждая часть, как нужно его заряжать и разряжать. Он как раз засовывал патроны в барабан, когда у них над головой что-то зашуршало. Лукас поднял голову и увидел рыжую белку.

– Отлично, – шепотом сказал он. – А теперь смотри.

Он медленно повернулся, продолжая сидеть на стволе, и поднял пистолет в сторону белки.

– Что ты собираешься делать?

– Покажу тебе, что может сделать пистолет тридцать восьмого калибра с живой мишенью.

Его глаза неотрывно смотрели на белку. Зверек был наполовину скрыт за толстым суком сосны, но время от времени он показывался полностью.

– Зачем? Зачем ты хочешь ее убить?

Карла смотрела на него широко раскрытыми глазами, лицо ее побледнело.

– Ты просто не представляешь, что может сделать пуля, пока ты не увидишь это своими глазами. Нужно сунуть палец в рану. Ну как, Фома неверующий, понимаешь?

– Не смей! – остановила его она. – Ну Лукас!

Он снова прицелился в белку, но открыл оба глаза и чего-то ждал.

– Нужно попасть маленькому проказнику прямо между глаз, нет ничего…

– Лукас…

Она взвизгнула и, вцепившись ему в руку, которой он держал пистолет, рванула ее вниз. В ее глазах застыл ужас.

– Ты что так перепугалась?

– Господи, но ведь белка не сделала ничего…

– Страшно?

Она убрала свои руки, и взгляд ее стал холодным.

– Ты что, хочешь преподать мне урок?

– Да, – сказал он и отвернулся от белки. – Постарайся сохранить то чувство, которое у тебя возникло по отношению к белке. Ведь это всего лишь маленький зверек. А теперь подумай, сможешь ли ты разрядить пистолет в человека.

– Господи, Лукас…

– Если ты выстрелишь человеку в грудь, даже не попадешь в сердце, а просто в грудь, то пуля разорвет ему легкие и он будет лежать, а изо рта у него будет пузыриться ярко-красная кровь, и глаза у него станут словно стеклянные. А иногда раненый корчится от боли и умирает, и никто ничего не может сделать, кроме, может быть, самого Господа Бога.

– Мне не нужен пистолет, – оборвала она его.

Лукас держал пистолет перед собой дулом вверх.

– Все это ужасно, – сказал он. – Но есть одна еще более ужасная вещь.

– Какая?

– Когда ты оказываешься на месте белки.

Он объяснил ей основы стрельбы с близкого расстояния, стреляя по мишени в виде человеческой фигуры, нарисованной на песке откоса. После тридцати выстрелов она начала попадать в мишень. После пятидесяти пистолет у нее в руке стал дрожать, и пули полетели в разные стороны.