- В сочувствии не нуждаюсь. А что до учебы, - Венька безнадежно махнул рукой. - Отцу не до того, ему очередная пассия куда важнее меня. Вот Котька и Кир, братья мои - да, они его гордость. А я так... Погодите! Так это вас люди дяди Кондора привезли? И вы знаете мою маму? Не молчите, пожалуйста! Она жива?
Уж чего не ожидала Слава, так это того, что парнишка подскочит к ней одним прыжком, и, глядя умоляюще в глаза снизу вверх, схватит ее за руки и прерывающимся голосом попросит:
- Ну что вам надо? Денег? У меня есть, честно. Только сумму назовите. Или вам отсюда побег устроить? Я все сделаю. Только скажите, где моя мама. Что с ней?
- Я не знаю. Прости, но я видела только фотографию. Где она и что с ней - не знаю. Выглядела здоровой и довольной жизнью. Если хочешь, могу отвести туда, где видела это фото...
Слава не успела сообразить, что именно сказала. Слова сами слетели с языка, а младший Кушаков с какой-то горячечной готовностью закивал и сорвался с места. И девушка только сейчас поняла, что пообещала сыну своего похитителя привести его в дом, где живет враг его отца. В тот самый дом, в который ни за что не должен был прийти Кушаков-старший! Ой, что же она натворила-то! Ведь Кирилл Кушаков ей ясно сказал, что если она не приведет его к людям, изображенным на портрете, то пострадает не только она, но и все, кто окажутся рядом. Он с таким хладнокровием описывал пытки, что у Славы просто затряслись поджилки. Слушать это было просто невозможно! Но где гарантия, что это не ловушка?! А вдруг, и этот рыжий мальчишка - предатель? Да, Алька ему верит, но она сама еще - ребенок. Что бы она ни пережила, но от ошибок никто не застрахован. Хотя вон он как в лице изменился, стоило упомянуть девочку! И правда ведь, поверил сразу и безоговорочно. И ради мамы и Альки он, кажется, здорово рискует. Или делает вид, что рискует, а сам сейчас приведет охрану, или сразу своего отца?
Но нет, кажется, Венька сдержал слово. Он вернулся с небольшим рюкзаком, куда сунул и тот самый альбом, и еще несколько вещиц из материнской комнаты, окинул ее прощальным взглядом, и вздохнув, открыл дверь. На пороге стоял пожилой мужчина с военной выправкой, косым шрамом поперек лица, но в целом не такой уж страшный. Тем более, на Веньку он смотрел тревожно и как-то почти по-отцовски:
- Уверен, малыш? - тихонько спросил он, и Венька как-то судорожно кивнул, прижался к незнакомцу, осторожно потерся лицом об его плечо, будто слезы вытирал. У бывшего офицера дрогнула рука, погладившая выступавшие мальчишеские лопатки. - Ну-ну, перестань. Ты же сильный. Ты справишься.
- Да, дядя Кондор, - Венька разжал руки, только что судорожно стиснутые в кулаки. Глаза его были сухими, и даже не красными. И лицо спокойное, и голос. Словно и не было ничего. - Это та самая девушка. Она может отвести меня к маме.
- В самом деле? - Слава невольно поежилась от пронизывающего взгляда незнакомца. - Ну что же, позвольте представиться, Кондратий Иванович Буркин, начальник охраны господина Кушакова. Впрочем, уже бывший. И хочу предупредить - если только это ловушка, и вы мальчонку обманули...
- Владислава Касаткина, студентка, - Слава ответила на рукопожатие, и, уловив угрозу в последней фразе, пояснила. - Вообще-то я ничего не обещала. Я видела госпожу Кушакову только на портрете. Не знаю, почему ваш работодатель решил иначе. Так что не ждите от меня невозможного.
- Не буду. Ну что же, вещи при вас? Тогда поехали.
И действительно, они поехали. На сравнительно неприметной машине - не той, на которой похитили Славу, а на той, которая свободно затерялась бы в потоке в любом мало-мальски крупном городе. Кондратий Иванович был без оружия, он не пытался ни угрожать, ни приставать, да к тому же оказался отличным водителем, погони не было, аварии можно было не опасаться. Венька, хоть и держался молодцом, все же задремал на заднем сидении, и опасаться, казалось бы, нечего. Отчего же так паршиво на душе? А в ушах звенели слова Кирилла Кушакова о том, что подумает о ней Володя. А что, если это правда? Если она действительно для друзей всего лишь предательница? Если они и видеть ее не захотят?..
- О чем задумалась, Слава? - подал голос Кондрат Иванович. - Да не бойся ты так! Это не ловушка. Я давно уже искал повод уйти от Кушакова, только ради мальчонки и оставался. Матери его обещал, что не брошу. Он вообще славный, Конопушкин-то. И совсем не похож на отца. Даже слухи ходили, будто это я его отец. Брехня, конечно. Катерина мне в дочки годится, какой там роман! Она ж, дурочка влюбленная, за этого типа в восемнадцать выскочила, а в девятнадцать вот его родила, - он кивнул на спящего Веньку и продолжил мягко и как-то почти мечтательно. - Ты ж портрет видела, знаешь, какой она была. Нездешняя какая-то. В облаках витала. Напридумывала себе идеальный образ, а в результате... А, да что там говорить! Если уж Кушаков меня вокруг пальца обвел, когда из армии списали, и я сообразил, что подписал, через месяц службы, хотя считал, что в людях разбираюсь, и вообще воробей стреляный, что уж говорить о влюбленной по уши девчонке! Это потом он начал ее переписку читать, с семьей запретил общаться, со всеми ее друзьями и знакомыми. Это потом бить начал, издеваться, унижать всяко. Опять же, чуть не гарем завел. Катерина, она ж поначалу как русалочка была. Наивная такая, улыбчивая, тоненькая, как соломинка. Добрая, сочувствовать умела. И ко мне привязалась, как к отцу родному. А потом словно угасла. Тяжко ей было, ничего не скажешь. А потом стало ясно - не жить ей в этом доме. Останется - или убьют, или доведут. До сумасшедшего дома или до самоубийства - уже не важно. Девчонка и так была на грани. И знал ведь Кирилл, что у нее один свет в окошке - Венька, и сказал, что ребенка не отдаст. Один раз я приехал из командировки, а они оба в больниц лежат. Без документов, и врачам заплачено, чтоб имена нигде не регистрировали. Оказывается, Катя решила мальца из садика сама забрать, а потом по городу погулять. Ну просто погулять, как все нормальные люди! И что в результате? Этот собственник психованный ее нашел, его архаровцы затолкали обоих в машину, увезли на развалины какого-то заброшенного завода, и там Кондрат избил обоих до полусмерти. Причем, от пацаненка его мой помощник едва оттащил. Еще чуть-чуть, и насмерть. У матери тоже сотрясение мозга, несколько переломов... Я приехал, она в реанимации была. Больше Катя не рисковала. Ей было прямым текстом сказано, что еще одна попытка побега - и стрелять будут на поражение. По ребенку. А она пусть дальше живет, как знает.
С тех пор Катерина и из комнаты-то почти не выходила. Той самой, где тебя держали. Я сам им с Венькой давал нормально видеться. Там ход потайной есть, вернее, между двумя бывшими кладовками стенка была тоненькая, и я с верными людьми ее окончательно проломил. Так что можно стало в запертую комнату из моей подсобки проходить. Оба хода специально замаскировали, я прикрывал, чтоб отсутствия мальчишки не заметили, следил, чтоб им не помешали. Но когда стало ясно, что уже все, еще день-два, и Катю попросту уберут с дороги, Венька как раз заболел. Если б он бежал с матерью, его бы это просто убило. А если б не ушла она - через пару дней хоронили бы ее. Выхода не оставалось. В общем, я сам ей побег устраивал. И она умоляла за ребенком присмотреть, заботиться о нем, потому что никому он кроме нас двоих был не нужен. Вот ради него и остался. Мальчику тогда едва семь лет сравнялось. А он и правда на нее похож - не только внешне. И отцу-то, самое обидное, нужен только как орудие мести. Оно и к лучшему, что мы ушли. Только дороги назад не будет, ни мне, ни Веньке. Не боись, не предадим. Куда везти-то?
