К трибуне вынесли весы и корзину магических камней, которые будут означать голоса. Отец-основатель взял первые два камня, поместил их на разные чаши весов, дождался равновесия и поменял камни местами.

- Весы в равновесии, господа, - он убрал камни обратно в корзину, затем положил один камень на чашу, которая должна была символизировать голос "за".

К весам стали подходить другие обладатели приоритетных голосов, камней на первой чаше становилось все больше. Наконец, проголосовали все, кто мог участвовать в первом круге.

- Уважаемый Совет, решение принято приоритетными голосами - единогласно "за". Объявляю начало голосования обычными голосами и по правилу Совета приглашаю сначала голосовать тех, кто намерен отдать голос "против".

По залу прошлась волна смешков. Если предводители Совета не решились выступить против иерархов, то кто решится? Люди, переглядываясь, сидели на своих местах.

- Уважаемые члены Совета, если есть среди вас те, кто намерен голосовать против предложения мэтров, прошу вас к весам.

Никто не вышел.

- Голосование окончено, предложение принято. Уважаемые мэтры, будем рады видеть вас на следующем заседании Совета, оно назначено на третий день.

- Благодарю вас, отец, - Ваятель коротко поклонился, - слово сказано, и слово записано. Ваше благоразумие делает вам честь. Позвольте удалиться.

Позади иерархов возник портал, в который они и шагнули, один за другим.

Первый отец-основатель, наконец, объявил о завершении заседания, участники начали расходиться. Проходя мимо ложи Ордена лорд Хью Эстерой слышал, как отцы раздавали указания:

- Три иерарха, приоритетные голоса. Чтобы уже завтра я получил отчет о возможных итогах голосований, с вероятностями поддержки по гильдиям.

- Голоса иерархов могут повлиять на исход.

- Мы объявим закрытое голосование. Нельзя допустить, чтобы гильдии голосовали так, как скажут иерархи.

- Верно. Нам нужно знать, каков расклад с этими дополнительными голосами. Срочно. С кем-то из гильдий придется провести беседу.

- Пообещать им больше поблажек?

- Или наоборот, - Первый отец-основатель нехорошо прищурился.

Костер был крошечный. Даже в опустившейся на мир ночи его свет был едва различим. Тем не менее, трое мужчин держались от огня на почтительном расстоянии, молча и напряженно вглядываясь в языки пламени.

Широкие плечи и добротный, хоть и легкий доспех однозначно указывали на их принадлежность к воинскому сословию, но что-то еще про них сказать было сложно, и, прежде всего, потому, что слишком молодо выглядели их лица в обрамлении совершенно седых волос.

В других условиях они, может, обошлись бы и вовсе без огня, но осенние ночи давали о себе знать, и ночевать под ясным небом было действительно холодно.

Из задумчивости воинов вывел звук шагов: кто-то торопливо шаркал по дороге, приближаясь к костру.

- Стойте, стойте, уберите ваши мечи, пожалуйста! - Незнакомец заговорил раньше, чем вошел в круг света, и голос его был тихий и хриплый, как после болезни. - Простите меня, пожалуйста, - воины, наконец, разглядели его и отложили мечи: очередной бродячий проповедник, да и вид под стать голосу, худой, как скелет, балахон мешком висит.

Проповедник тем временем подошел совсем близко, остановился и запустил руку под капюшон.

- Вы уж простите меня, я так обрадовался, когда огонь увидел - думал уж всё, опять одному ночевать. Но нет, небо милостиво сегодня. Позвольте у вашего костра отдохнуть.

- Подходи, садись, только богов своих оставь при себе.

Снова повисла тишина. Проповедник придвинулся почти вплотную к огню, протянув вперед руки, а воины вернулись к разглядыванию пламени.

- Спать что ли пора, - воин, пригласивший проповедника к костру, чуть выпрямился и повел плечами.

- И то дело, - его напарник зевнул.

Проповедник лишь пожал плечами.

- Хех, что-то ты молчаливый для проповедника.

- Кто бы говорил, - его голос был по-прежнему тихий, - сами сидите тут с каменными лицами, как покалеченные.

- Покалеченные, - тихо повторил воин и даже подался вперед, - Парень, да ты даже не представляешь, насколько покалеченные. Видел бы ты, что нам довелось увидеть. Никто же не выжил, понимаешь? Лучше б мы сдохли там, вместе с остальными.

Проповедник фыркнул и мельком взглянул на говорившего:

- Значит, небо хотело, чтобы вы жили, - и отмахнулся: - Подождите.

Он еще ближе наклонился к костру, затем с трудом поднялся и повернулся к костру спиной, подняв лицо к звездному небу. Через некоторое время он сделал рукой какой-то знак, опустился на одно колено, коснулся ладонью земли и прошептал короткую молитву. После всего этого он вновь уселся к костру.

- Небо говорит мне, что ваш предводитель жив, - его голос ослаб почти до шепота.

- Врешь.

- Небо не врет, - он снова пожал плечами, - небо знает.

- Этого не может быть, - в наступившей тишине было слышно, как скрипнули стиснутые зубы.

Проповедник промолчал.

- Слушай, Кнут, - второй воин почему-то заговорил совсем шепотом, - даже если Оурский жив, хоть я и не представляю, как такое возможно, и тем более не представляю, где его искать... Я навоевался, не могу больше.

- Кнут, я тоже... К демонам эту войну, у меня семья осталась, ты знаешь.

Названный Кнутом кивнул и опустил голову на руки, задумался, прислушиваясь к себе. Все молчали. Наконец, он со вздохом выпрямился.

- А я пойду. Что еще мне делать, кому я нужен.

- Если все же найдешь его, скажи, что я... не могу.

- Ничего не говори.

- Если... - Кнут отмахнулся, - я все понимаю. До города со мной дойдете?

Воины только кивнули в ответ, да и не требовалось ничего больше. Они смотрели друг на друга и уже прощались, как прощаются навсегда старые товарищи, и в глазах у каждого зажглась какая-то решимость, и от сделанного выбора словно дышать стало легче.

- Три дня пути, - голос проповедника разрушил волшебство момента.

- Что?

- До города, говорю, три дня пути по этой дороге. Твое имя Кнут, стало быть?

- Да не имя, так...

- Ясно. Дай мне свой меч, пожалуйста. Да не бойся, что я тебе сделаю.

После недолгих колебаний воин протянул свой меч. Проповедник почтительно взял его за лезвие, поднял на вытянутых руках над огнем. Он ничего не говорил, но по дрожанию рук было видно, что ритуал, каким бы он ни был, дается ему с трудом. Вдохнув сквозь зубы, проповедник переместил меч себе на колени и склонился над ним, не выпуская из рук. Казалось, он просидел так целую вечность, но вдруг выпрямился и протянул меч воину:

- Я закончил.

Проповедник ушел еще до рассвета, а воины продолжили путь. К концу третьего дня они действительно вышли к небольшому городу, где и заночевали. А на утро у выхода из города они приметили сидящего на ступенях какого-то храма блаженного. Кнут остановился:

- Благослови меня на дорогу, человек.

Блаженный оглядел его, прищурив один глаз:

- Чего хочет от меня тот, кто благословение богов с собой носит? - сказал так и, поднявшись, скрылся в храме, оставив недоумевающих воинов посреди улицы.

Лорд Хью Эстерой удобно расположился в своем кресле в ложе независимых членов Совета Империи. Сегодня Совет принимает письма от кандидатов на место императора. Соколы прибыли в Столицу на рассвете, и на заседании от них присутствовали лишь трое - первый сокол Адриан и его ближайшие заместители. О Вильяме Оурском в Столице в последние дни ничего не слышали.

Первый отец-основатель Ордена при помощи секретаря и церемонеймейстера Совета удостоверял получение писем и зачитывал их содержание. Ничего интересного, благодарность за оказанное доверие и заверения, что, будучи избранным, кандидат не поставит под сомнение честь проголосовавших за него и будет всенепременно стараться соответствовать. И что-то там еще.