- Не думай, Светлана, что раз никто не предъявляет претензий твоему классу, то вы с братом правы! Лучше покажи ему журнал и пусть призадумается, прежде чем мучить школьников! Ты же староста, о чем только думаешь?

- О безопасности своих друзей! О будущем нашего поселка! - бойко отозвалась девушка, не пряча ясного взгляда.

Лена ничего не поняла, отчего чувствовала себя неловко, особенно от последних слов химички.

- Аверина, вы с отцом должны решить эту проблему.

К сожалению, прозвенел звонок, и она ничего не ответила всем уставившимся на нее людям...

После этого урока Лена решила разобраться в происходящем. Она не считала себя в чем-то виновной, а в общую тайну, выглядевшей секретом Полишинеля, никто не посвящал. Гордость не позволяла ей заискивать перед кем-то, и в душе затеплился огонек злобы на Костарева.

Через два дня, как раз субботним вечером, вернувшись из общественной библиотеки, она влетела бабочкой в столовую.

- Мама, прости, что... - она не завершила фразу и чуть не споткнулась, вовремя схватившись за спинку стула. Костарев сидел за столом с ее родителями. - Здравствуйте.

- Доброго вечера, - ответил он, улыбнувшись позже, чем следовало бы, из-за узнавания.

Отец представлял ее гостю, мать накладывала ей жаркое. Костарев слушал главу семейства, больше не обращая на нее внимания, будто говорили о ком-то далеком. Лена без объяснений вышла из столовой и пошла к себе. Она долго выбирала, во что переодеться, пока не согласилась на теплую трикотажную юбку в пол и свитер с высокой горловиной. В этой одежде ей было тепло и отчего-то безопасно, как в доспехах. Девушка долго задерживалась, прибирая разбросанные вещи и побрякушки, заново расплела и заплела волосы, пока не выходить стало неприлично.

В столовой мама бросила короткий укоряющий взгляд на заношенный свитер в противовес ее элегантной блузке. Жаркое остыло, все пили чай. Лена с удивлением отметила букет искусственных пионов на столе, не отличавшихся от настоящих. Потом вспомнила, что это их первый гость на новом месте и поняла рвение матери. Разговор медленно тек мимо Лены.

- Это был, стыдно признаться, один из самых острых моментов в жизни, - говорил отец.

- Паша, не приукрашивай так нагло, - улыбнулась мать, прекрасно зная более острые моменты.

- Целых двадцать минут сторожить неподвижный поплавок, плюнуть и решить, что пора сматывать удочку... И какой шок! Огромный карп, просто гигант! Я понял или, как молодежь говорит, врубился, только когда тот сорвался! Прыгнул на него - хорошо, что у берега, на мелководье, - карп запутался в водорослях или траве, сам не помню, и там я его все-таки схватил! В воду бы бросился, честное слово!

- И сколько карп весил? - спросил Костарев.

- У нас в то время не было весов, такая беда. Но одна только голова с мою ладонь, не меньше!

- А как же моя свекровь, разве она не определила вес этой рыбины? - лукаво спросила мать.

- Моя матушка без весов сбивала колобки сливочного масла ровно по килограмму, глаз как алмаз. Но на рыбу этот талант не распространялся, только на масло. Вот такой у нее милый дар, - рассказал улыбчивый отец. - Сейчас мама живет с младшим сыном. А ваши родители?

- Они пенсионеры, мать ветеринар, а отец педиатр, но давно не работают. Сейчас они путешествуют.

- О, как интересно, - мама не сумела скрыть мечтательности. - Где они побывали?

- Они путешествуют только по России, вот уже три месяца. Боюсь, это не столь привлекательно звучит.

- Отчего же, у нас в стране достаточно интересных уголков. Мы с Катей часто переезжали с места на место и осели только с рождением Лены. Она у нас совсем домашний ребенок, хотя и не рассказывает, как скучает по Н.

- Не настолько сильно, как ты, почему-то, думаешь, - возразила Лена.

- В этом нет ничего плохого, с чего ты возражаешь? Это вполне естественно. Как новичок в классе и в школе, она еще не нашла свою нишу. К сожалению, никто в семье не любит историю так сильно, как я. Катя - филолог, но одомашненный, Лена любит алгебру и физкультуру, даже бегом занималась.

- Бегом? - переспросил Костарев с большим удивлением.

Лена побледнела, не смея остановить отца, который, видимо, решил выложить все достоинства любимой дочки.

- Да, первые места в городских соревнованиях, на самых разных дистанциях. У нас целая коробка с медалями гремит в серванте.

- Не так уж и много медалей, - обреченно отозвалась Лена, решив, что пусть будет, что будет.

- Дюжина или больше. Но вы не обижайтесь на скучного старика, я просто вдвойне рад за дочку, потому что у самого вечные проблемы со спортом и нагрузками.

- Напротив, мне очень интересно. Вы молодец, Лена, - эта похвала оказалась больней пощечины, - Я и сам люблю спорт, это очень азартная сфера.

В конце концов, они подвели беседу к самому главному. По чуткости своей, дамы поняли, что пора оставить мужчин. Лена помогла матери собрать тарелки, и они исчезли на кухне.

- Ты выглядишь неряшливой, - не скрыла раздражения Катерина.

- Я не на смотринах, - резко парировала Лена, получив в ответ колючий взгляд.

- Что за глупая шутка! Но ты знаешь, что я люблю идеальные посиделки с гостями, даже если это один человек с непонятным статусом. Почему ты не поддержала беседу? Лена, ты не ребенок, который только и делает, что ест за общим столом! Отец попытался как-то включить тебя в окружающую жизнь.

- Он попытался! Да самым нелепым образом - похвальбой!

- А что еще оставалось делать? Ты пришла - угрюмая, скрючившаяся неряхя - и испортила теплую атмосферу.

- Не заметила твоего активного вклада в общий разговор... - попыталась дочь атаковать в ответ.

- Ты пропустила сорок минут, из них полчаса отсиживалась в мансарде.

- А досиживать я уйду на улицу, пусть ваша атмосфера снова согреется!

Она вышла через заднюю дверь кухни и села на ступеньки. Скорая осенняя ночь обняла сырой прохладой, подмигнула мелкими серебристыми звездами. Как никогда раньше хотелось Лене обняться с Мэри, но назвать ее тетушкой. По улице, судя по невнятным разговорам и дикому смеху, прошлась толпа подростков, среди которых могли быть ее одноклассники. Некоторые и ее звали на дискотеку, но она посчитала это смелым шагом для новенькой. Ночь любит компании, а Лену еще никуда не приняли.

Ночь, как взволнованная гладь воды, снова стихла. Девушка зевнула, обманутая эфемерным покоем, как мигнула вспышка - включился фонарь во дворе, над главным входом, за углом. Хлопнула тяжелая дверь, ударился стальной молоток. Отец и Костарев вышли, переговариваясь негромко, но ясно.

- ... на пользу не только им самим, но и всем нам. Если эти ребята будут объединяться только на дискотеке, то в будущем поселок вымрет, понимаешь? Вымрет не как поселение, а как поселение разумных. Они разобщены, настроены друг против друга. Через год мой класс станет выпускным, и все разъедутся по России. Здесь останутся инженеры? Учителя и доктора? Нет, останутся алкоголики, продавщицы, продающие алкоголь, воспитательницы в детсаде. Это внутренние болезни... - Костарев замолчал, и Лене показалось, что она пропустила нечто ценное из их разговора.

- А внешние? - спросил отец, но получил ответ не скоро, после долгого, словно вдумчивого, молчания.

- Внешняя причина - это Лёша Механошин... Из-за этого ты и попал к нам.

Сказанное привело девушку в тупик, она абсолютно ничего не поняла.

- Ребята обязаны быть сильными, чтобы постоять за девушек перед чужаками. Мне больше нечего тебе объяснять, я все сказал.

- Мне нечего тебе возразить, по крайней мере, сейчас. Все привыкли, что главную роль в воспитании молодежи играет школа. Возможно, ты прав, но я еще не решил, что делать. Скажу только, что помехи в моем лице не будет, если все так и есть.

- А помощь?

- В чем я могу помочь?

- Скажи, кто настраивает всех против меня?

Лена вспомнила химичку, безжалостно напавшую на Свету и ее брата.