- Ты тот еще тип, ты в курсе?

- А чего ты ожидала?

Хороший вопрос.

- Наверное я надеялась на представление, шоу, но за которым бы стоял достойный парень позади всего этого дерьма. Возможно, я хотела поверить, что позиция “Я слишком сексуальный даже для себя”, - всего лишь показуха.

- Извини, что разочаровал. - В его тоне не было ни капли сожаления. Он направился к ней, двигаясь с таким плавным изяществом, что сердце Эммы забилось резче в ответ. Его длинные ноги сокращали дистанцию в половину быстрее того времени, что потребовалось ей, чтобы отдалится. Она заставила себя устоять на месте, когда он приблизился, ближе, чем она позволила бы ему сама. Достаточно близко, чтобы уловить тонкий намек мыла на его коже и виски в его дыхании.

- Ты права в одном, я - придурок. Но я забыл слова сегодня не из-за алкоголя, Эмма Трэверс. А из-за тебя.

Его каштановые волосы длиной до подбородка практически высохли и нависли над его глазами, как будто развевались от ветра, но ни капли воздуха не доходило от вентиляторов сверху. Глаза, к ее удивлению, были разных цветов — один карий, другой – карий, смешанный с зеленым.

- Должна признать, ты - мастер говорить девушке то, что она хочет услышать.

Его взгляд не дрогнул.

- Как ты можешь сомневаться, что я говорю правду? Ты была там, в центре первого ряда. Достаточно близко, чтобы дотронуться до меня. - Мягкий тембр его голоса бросал ее в жар даже больше, чем тепло, исходящее от его кожи. Он замолчал, недвижимый, как будто бы он ждал чего-то. Она не была уверена, чего. Неспособная встретить его взгляд, она опустила свой и поймала себя на том, что наблюдает за движением его Адамова яблока, когда он заговорил. - Тебе всего-то надо было протянуть руку.

Изображение рук, лапающих и хватающихся за него каждый раз, когда он был так близко к краю сцены, промелькнула у нее в голове. Она тяжело сглотнула, во рту пересохло, и она покачала головой:

- Это то, что ты ожидал от меня? Схватить тебя, как другие женщины в зале? Ты действительно наслаждаешься этим?

- Не особенно.

- Конечно, ты ожидал, что я поверю в то, что по какой-то неизвестной причине, ты хотел, чтобы именно я дотронулась до тебя?

- Ты выделялась из толпы. Не пела, не кричала, просто стояла в первом ряду. Было невозможно не заметить тебя. Меня заинтересовало, зачем ты пришла на концерт? Было не похоже, что тебе весело. Затем ты улыбнулась мне и… мой мозг отключился.

Что черт возьми она должна ответить на это? Спасибо, что заметил меня?

- Я обращался к тебе, а ты просто стояла там и пялилась.

Практически то же самое она делает сейчас. Боже, он прекрасен. Ее пальцы зудели от потребности обвести его губы, его усики, небольшие места без волос под нижней губой и ту чертовски сексуальную полоску волосиков, что спускается от центра под его пухлой нижней губой вниз, чтобы смешаться с его коротко подстриженной бородкой.

Ее горло стало сухим, как пыль.

- Почему я? Вообще-то, мне не стоит верить в то, что ты увидел меня и теперь не находишь себе места, ведь так?

- Это то, что произошло. - Его слова произнеслись, как факт, для того, чтобы я поверила . - Ты знаешь, это правда, ты была там.

Эмма покачала головой.

- Противореча твоим мыслям, о том что «я был так пьян, чтобы помнить тексты песен»... Как видишь, я опытный пьяница. Я был им очень долго. Достаточно долго, чтобы знать, что никогда не смогу забыть слова ни одной из моих песен, это как забыть, как ублажать женщин.

- Почему?

- Что почему, Солнышко?

- Почему ты вообще пьешь? Это все, что ты делаешь, когда проводишь свое свободное время на вечеринках?

- Интересно. Ты не подвергаешь сомнению мою забывчивость, как ублажить женщину?

- Хах! Ты вероятней мог бы забыть об этом, будучи в коматозном состоянии.

Рокот удовлетворения донесся из его груди. Уголки его рта поднялись в улыбке, настолько притягательной, что это остановило ее дыхание на несколько секунд. Высокомерие сверкнуло в его глазах, он поднял правую руку.

Мозолистые кончики его пальцев оторвались от ее щеки, поскольку она поймала его запястье

- Мне пора идти.

- Останься. - Его глубокий голос в сочетании с поглощающим взглядом распространили теплоту по всему ее телу.

Она заставила себя отвести взгляд. Ее глаза проложили путь вниз по его руке, по округлости бицепса, изгибу локтя, туда, где ее рука обхватила его запястье. Большим пальцем она делала медленные, нежные движения на его коже — когда же это началось? — татуировка привлекла ее внимание. Отрывок мелодии опоясывал его запястье трижды, прежде чем закончиться большим черно-красным музыкальным ключом на его предплечье.

- Ответь мне, зачем ты пришла за кулисы ко мне, если тебя это не интересует?

Она плохо себя чувствовала в течение где-то десяти секунд, затем вспомнила то, как оскорбительно он рассматривал ее, когда в начале она вошла в его комнату.

- Зачем ты пришла за кулисы, Эм?

Шок? Любопытство? Потому что я не перестаю думать о том, почему такой, как он, выбрал кого-то вроде меня?

Эмма не была уверена, это ли он хотел услышать. Она знала, что ему не интересно будет узнать о том дне, когда онколог сообщил ей, что больше ничего нельзя сделать, и она поклялась взять от жизни максимум, столько, сколько позволяло оставшееся ей время. Выжать до последней капли сок жизни.

Она держала это в себе, вместо того чтобы отпустить его и отойти. Глубоко вздохнув, чтобы сосредоточится, она встретила его взгляд.

- Я останусь.

Он по-дурацки ухмыльнулся ей.

- Но больше никакого алкоголя.

- Идет. - Он повернулся и направился к комнате таким способом, показывая ей, чтобы она взяла инициативу на себя.

Эмма схватила свою обувь с пола. Когда она обошла мужчину, от которого спускаются трусики по всему миру, она сказала:

- Просто, чтоб ты знал, я не собираюсь спать с тобой, и не имеет значения, как много миленьких слов ты произнесешь в мою сторону.

- Повторяй себе это почаще, Солнышко. Возможно ты даже начнешь верить в это.

Боже, она это что-то! Это вулкан, который привлекает его, как мотылька пламя.

Она вовсе не в его вкусе. Его не привлекали невысокие блондинки с короткими волосами. Но видеть, как она смотрит на него из зала, было подобно двойному удару под дых. Его мозг отключился, и на целую минуту он не смог вдохнуть кислород, чтобы спасти свою душу. Это должно было до усрачки напугать его, но этого не произошло.