Можно ведь еще отменить все и уйти? Закрыть глаза на все проблемы, как закрываю их сейчас?
Вдох. Выдох.
Нельзя, Санринссаль. Давай, ты сможешь. Впереди нет ничего, что несло бы тебе опасность.
Я вздохнул, прислушиваясь к лесу. Что будет, если я останусь в его тиши? Все без изменений: покой, милая суета моего дома, эльфы Илишара, лесная нечисть. Раз в полгода - ворох писем и договоров с едва сдерживаемыми проклятиями. С вопросами от двух древнейших: когда они смогут наконец вернуться домой.
Вдох. Выдох.
Ну же. Долго будешь стоять под взглядами хагранов? Шагай!
Что будет, если прятаться и дальше? Бесконечная скука, жажда общения. Желание увидеть братьев и младшую сестру. Желание встретиться с Анрунг раньше, чем истечет этот год. Желание летать, шагать под небом, видеть этот мир. Все это останется.
Внутренним зрением я видел неясный силуэт, выше меня на две головы - Она, спокойно стоящая прямо на невидимой, но такой ощутимой для меня границе. Я обратился к Ней с немым вопросом, молитвой, просьбой указать мне путь. Она ответила мне, с хитрой ухмылкой, с неизменной страстью в низком голосе:
- Как же, Санринссаль. Ты знаешь мой ответ. Ты идешь - я иду рядом. Делай то, что ты считаешь важным.
- Важным? Ты не оставляешь мне выбора своими словами, Богиня, - я улыбнулся ей и, открыв глаза, сделал шаг вперед, под красное солнце в пустых небесах.
Глава 2.
Умершие и ушедшие
Оказывается, я о многом уже успел позабыть.
О том, насколько жарко здесь бывает вне леса, даже когда солнце уже почти зашло. Насколько впечатляющий вид открывается, когда деревья не мешают обзору. Насколько другой здесь воздух, насколько тянет здесь летать. Как хочется раскрыть крылья и мчаться вперед, к недостижимому горизонту.
О том, насколько мне становится плохо, когда я вижу эту пустоту.
С первым порывом сбежать я худо-бедно справился.
Но дальше...
Стыдно вспомнить, как тряслись мои руки, когда я доставал из сумки легкий темный плащ и натягивал в спешке капюшон себе на глаза. Как я стоял, прислонившись к дереву, поскольку не мог и шевельнуть резко ослабевшими ногами.
Но я переборол себя. Шагнул один раз, потом еще, отсчитывал про себя вдохи и выдохи, избегал любой мысли о ментальной магии или же о позорном нытье Богине.
Хорошо, что я все еще был рядом с Илишаром. Я чувствовал лес, его спокойную силу. Я закрывал глаза, когда становилось совсем плохо, - и вспоминал, как сидел иногда на опушке, прислонившись к теплому дереву, и смотрел на просторы за лесом. Тогда я не боялся. Знал, что в безопасности, под защитой Илишара. Что вокруг меня - реальный мир, а не та бесконечная пустота, которую я вижу в открытом небе.
Я черпал силу из тех воспоминаний и продолжал идти.
Чужое присутствие, которое я постоянно ощущал, в какой-то степени помогало. Хаграны, будь они неладны со своим любопытством... Они смотрели и смотрели, и смотрели на меня. Их внимательные взгляды подстегивали и не давали удариться в панику окончательно.
Я твердил про себя мантру, которую зубрил уже много лет и которая всегда спасала меня в неловких или неприятных ситуациях: "Ты Старейший, Санринссаль. Голову, плечи, спину. Смотреть прямо".
Хватит бежать. Хватит.
...И я шел вперед, не опуская головы, но смотрел строго прямо, в спину рыжему эльфу. Рассматривал тонкие прядки, спускающиеся на шею. Отвлекал себя вопросом: зачем ему такая короткая стрижка.
Действительно, зачем?
В отличие от тех же древнейших, каждый из которых делал себе прическу по душе (за исключением жрецов), у всех эльфов локоны всегда были ниже плеч. Негласная традиция, которая соблюдалась испокон веков, с тех самых времен, когда этот народ ступил на земли нашего мира.
Почему эльф нарушил ее? Или...
О! Быть может, он скорбит о ком-то? Тогда не стоит в это лезть.
Я старался держать лицо, но, судя по всему, моя близкая паника была все же заметна остальным. Я почувствовал, как кто-то приблизился ко мне сзади. Хотел было оглянуться, так и не смог заставить себя отвести взгляд от коротких рыжих прядей.
- С вами все в порядке, Санринссаль?
И, конечно, вопросы. В порядке ли я? Да, мне безумно, безумно хорошо. Я всего-то несколько десятков лет не покидал своего леса, позволяя страху перед открытой местностью разрастаться и дальше.
Я выдохнул, коротко и зло, все же смог перевести взгляд на заговорившую со мной. Хотел было огрызнуться, но слова застряли в горле. Монахиня. Не слышал ее голоса до этого.
Какая она? Сложно сказать. Было в ней что-то такое... впечатляющее. У нее были добрые глаза и мягкий голос, но она не выглядела безвольной или уступчивой. В ней был какой-то стержень, то, что делало ее сильной, настолько, что даже древнейшие могли это признать.
- Не стоит беспокоиться обо мне, - ответил я, чувствуя себя неловко от едва не сказанных грубостей.
- Как скажете, - она улыбнулась мне и отошла обратно, к рыцарю.
За что всегда уважал служителей Садоса - они никогда не навязывались.
...Мы остановились на ночлег, стоило стемнеть. Разбили лагерь возле дерева, одиноко стоящего посреди луга. Пока остальные располагались, я неуклюже привалился к нему, чуть ли не спрятался среди сильно выступающих корней, позволил сумке сползти с плеча и глубоко задышал, вцепившись пальцами в колени. Закрыл глаза, прислушиваясь к чужой суете.
Постепенно я стал успокаиваться. Страх не отступил, но стал тише. Мысль о Илишаре, столь близком, приятно грела меня, и спрятанные крылья немного зудели от желания расправить их.
Я сам не заметил, как уснул.
- Может, стоит его разбудить? - эта фраза, пусть и сказанная довольно тихо, все же прервала мой сон. Я прислушался, не открывая глаз, но борясь с желанием задремать вновь. Говорил Оритар, и тон голоса у него был сонный и немного завистливый.
- И кто пойдет? Может, ты?
- Я никогда не будил древнейших и не горю желанием начинать.
- Калджи?
- А я что, на фейхе смахиваю?
- Ну, у тебя есть хотя бы опыт.
"Даже интересно, откуда", - подумал я. Просыпаться окончательно и смотреть на бескрайние горизонты не хотелось, хотя тело уже болело от неудобной позы, в которой я пробыл всю ночь.
На будущее, Санринссаль, засыпать, сидя на земле, совсем не то, что засыпать в мягком кресле за столом.
Я поерзал немного, поморщившись от резкой боли, медленно откинул голову назад, но глаза так и не открыл. Вздохнул, пытаясь думать о чем угодно кроме того, где я находился. Но ноющее, противное чувство уже успело поселиться в груди.
- О, Бог милосердный, вы прямо как маленькие дети! - вмешалась в спор монахиня. Резкие и раздраженные нотки в ее голосе прозвучали громко и необычно, неподходяще для ее спокойного тона, и я с недоумением приподнял голову, часто моргая и пытаясь сквозь оставшуюся липкую дремоту сообразить, что могло их вызвать. Лияна стояла рядом с остальными хагранами, смотря на них как на нашкодивших детей, - Не понимаю, что вызывает у вас такое затруднение!
- С древнейшими лучше...
- Тем более, - с нажимом перебила Лияна начавшего было возражать Оритара, - Я вижу, Старейший уже и так проснулся от того гвалта, что вы тут устроили, - она обернулась ко мне и более мягким тоном продолжила, - Вставайте, господин Санринссаль. Нам скоро уходить.
Я кивнул ей, протер глаза, избавляясь от остатков сна. Размял шею, отчего громко хрустнули кости, а остальные вздрогнули от резкого неприятного звука.
Разговоры смолкли, и теперь все косо поглядывали на меня, Ожидали ли они какого-то странного поведения? Или беспокоились за мое самочувствие? Или чувствовали угрозу от малознакомого древнейшего?
Пока я занимался утренними хлопотами, к ноющему чувству в груди прибавилась тошнота и легкий нервоз. Попытки убедить себя успокоиться не давали особых результатов, мне только сильнее хотелось спрятаться или убежать. Я схватился за сумку, пытаясь скрыть дрожь в руках.
