Для начала только нужно вымыть посуду, которой в раковине собралась целая гора. Справившись, и поставив птицу на бульон, выглядываю в окно. Егор, широко расставив ноги, мощными размеренными движениями работает огромным топором. Хоть раньше мне и не приходилась наблюдать такое занятие, подумалось, что есть в этой картине что-то завораживающее для любой женщины. Может, потому что мужчина показывает свою силу и сноровку, а может, появляется ощущение, что именно ее, свою женщину, он хочет обеспечить теплом и уютом. Хотя ко мне сейчас это точно не относится.

Следующий час проходит в рутинных кухонных заботах, которые привычно умиротворяют и успокаивают расшатанные нервы. Почистить-порезать-обжарить. Случайно нахожу пыльное радио в углу на микроволновке, и оно, к моему удивлению, ловит какую-то музыкальную волну. Так что я режу размороженный укроп, слегка пританцовывая под популярную мелодию, и тихонько подпеваю себе под нос. Так увлекаюсь, что даже не замечаю, как возвращается Егор.

Обернувшись, вижу, что он застыл, прислонившись к дверному косяку, и во все глаза смотрит на меня.

-- Что? -- немного смущаюсь.

-- Прекрасная картина -- очаровательная женщина хозяйничает на моей кухне, -- говорит он, и отводит глаза.

-- Ты сначала борщ попробуй, а потом уже решишь, прекрасно это или нет, -- отшучиваюсь я.

Но становится очень приятно. От мужа похвалы было не дождаться... Тем более, за такой обычный (он бы сказал -- плебейский) обед.

-- Ладно. Только сначала в душ, -- хмыкает он и уходит.

Неожиданно в голову лезут мысли об его ладной обнаженной фигуре под струями воды. Ничего себе! Вот, что значит снова почувствовать к себе пристальный мужской интерес. Это, оказывается... приятно.

В душе Егор плещется довольно долго, и я уже думаю, что пора заново греть остывший борщ.

Но вот он появляется, в чистой белой футболке и спортивных штанах. Поднимаю взгляд, и от удивления округляю глаза. Он сбрил бороду!

-- Ну... Я вообще-то раньше всегда так выглядел, -- почему-то оправдывается он, смущённо потирая непривычно гладкий подбородок. -- А в последнее время ленился...

Определённо, ему так гораздо лучше. Лицо становится мягче, выделяется прямой, хоть и крупноватый, нос, четкие скулы и сильный подбородок. Тёмные глаза лучатся теплом. Неужели это он из-за меня побрился?

После первой же ложки Егор называет мой борщ не просто прекрасным, а торжественно нарекает "божественным нектаром старого холостяка".

Я насмешливо прыскаю:

-- Это кто это тут старый?

-- Сорок три года -- это вам не шутки, юная леди.

Теперь настает моя очередь удивляться:

-- Да-а? Думала, меньше.

-- Какая грубая лесть, -- нарочито удрученно качает он головой, и я снова смеюсь. Ещё вчера я бы и подумать не могла, что смогу ещё когда-нибудь смеяться.

В таких легких пикировках обед проходит быстро и непринужденно.

-- А где твои родители? -- решаюсь спросить, когда мы с чаем устраиваемся на кухонном диване. -- Если удобно такое...

Он пожимает плечами:

-- Мать умерла семь лет назад от инсульта, а отца своего я и не знал особенно. У него другая семья появилась, когда мне еще пять было, он и ушёл. Не знаю даже, жив сейчас или нет. Мы друг другом не интересовались.

-- А у меня тоже только мама была. Теперь вот не так давно отчим появился. Представляю, как они "обрадуются", когда я снова к ним жить заявлюсь.

Егор удивленно вскидывает брови.

-- А что? Она у меня ещё очень ничего! Сейчас вот думаю, что надо было внимательнее к ее советам прислушиваться. -- признаю со вздохом. -- Не надо было работу бросать, и так слепо и полностью доверяться мужчине. Вот что из этого вышло.

-- Это смотря какой мужчина. -- отрезает Егор. -- Это этот... твой просто ничтожеством оказался.

-- Думаю, он был им с самого начала, -- задумчиво помешиваю чай, -- только вот я этого рассмотреть не сумела. Отца у меня никогда не было, как и другого мужского примера, вот и тянулась к кому попало.

-- Если бы ты была моей, -- голос Егора странно изменился, -- я бы не совершил такой ошибки.

-- Что-о? -- вдруг отчетливо ощущаю, что сижу дома у незнакомого мужчины, да ещё и в лесу, а на километры вокруг никого.

Он смотрит на меня каким-то жадным взглядом, и придвигается ближе. Я судорожно сжимаю в руке чашку и потихоньку отклоняюсь.

-- Ты такая красивая... -- выдыхает еле слышно. -- Нежная, женственная, тёплая. Мне так сильно этого не хватает. -- медленно протягивает руку и аккуратно проводит грубыми мозолистыми пальцами по моей скуле. Я вздрагиваю, и вдруг перестаю бояться.

-- Не бойся меня, Эля. Я ни за что тебя не обижу, -- тут же убирает руку.

-- Я не боюсь. -- удивляюсь сама, но похоже, что это действительно так. -- Просто я пока... к такому ещё не готова, понимаешь?

-- Конечно. Но я очень хочу, чтобы ты меня узнала получше. Правда. -- он настойчиво заглядывает мне прямо в глаза. -- Эта встреча... ну глупо звучит, но будто это какой-то счастливый второй шанс для меня.

Мне почему-то опять хочется плакать. Наверное, он замечает слезы, заблестевшие в моих глазах, и притягивает к себе, осторожно поглаживая по спине. Я прижимаюсь к твёрдой, горячей мужской груди и вдыхаю такой приятный запах чистого мужчины. Через футболку слушаю мерный, надежный стук его сильного сердца. Легонько трусь щекой, и ощущаю, как оно начинает биться быстрее. Слезы оставляют мокрые солёные дорожки на тонкой ткани.

Как же хорошо чувствовать себя женщиной. Красивой, желанной, нужной. Мне тоже этого сильно не хватает. Судорожно всхлипываю, и уже не могу остановить этот соленый поток.

-- Поплачь, поплачь, маленькая. - шепчет Егор, терпеливо гладя меня по волосам. -- Только пусть это будет в последний раз.

И я, прижимаясь к нему, долго оплакиваю свою разрушенную жизнь, попранную гордость, потерянные годы... А за окном чернеет старый лес, безмолвный и прекрасный, и мои рыдания гаснут где-то в его мрачных глубинах.

 ***

Просыпаюсь оттого, что заныла затёкшая шея. Лежу, свернувшись калачиком, на узком диванчике в кухне, а моя голова покоится у Егора на коленях. Он тоже уснул в неудобной позе, откинувшись на спинку дивана. Какое-то время просто прислушиваюсь к его мерному глубокому дыханию, ощущая, что слезы кончились, а мне и впрямь стало легче. Осторожно снимаю с себя его тяжелую руку и медленно сажусь. Крепко спит, ничего не слышит. Прошлой ночью тоже ведь из-за меня не спал. Чуть не надорвав спину, закидываю ноги Егора на диван, и разворачиваю так, чтобы голова оказалась внизу, на подушке. Так и не просыпается. Потом укутываю пледом, и гашу свет на столе. Умывшись, иду досыпать в комнату.

Глава 3

Открываю глаза, уже когда светло, и будильник на прикроватном столике показывает восемь.

Егор уже на кухне, и по всему дому расплывается манящий аромат свежего кофе.

-- Доброе утро! -- улыбаюсь немного смущённо, и ёжусь от холода.

-- Доброе! -- получаю ответную улыбку. -- На вот. -- бросает мне большую спортивную мастерку, и я благодарно ее натягиваю. -- Поскольку вечером кое-кто не подкинул дров, утро получилось прохладное.

-- Ничего. Спасибо.

-- Сегодня ты меня уложила? -- усмехается, потирая колючий подбородок.

-- Получается, так. -- беру протянутую мне чашку. -- Прости, что вчера... все тут заплакала. -- добавляю с извиняющейся гримаской.

-- Тебе было нужно. -- пожимает плечами.

За завтраком он опять нахваливает мой борщ. А я вот не привыкла так рано плотно есть, поэтому ограничиваюсь простым бутербродом с сыром.

-- Чем займёмся? -- поднимает вопросительно брови.