Прислонившись спиной к стене, Гарри глубоко вдохнул, потирая место ушиба и размышляя о том, что хуже этот чёртов день закончиться просто не мог. Немного успокоившись, он предпринял попытку продолжить путь к своей комнате, где бы он смог повалиться на кровать и забыться сном до самого утра. Желательно послезавтрашнего дня.

Кое-как поднявшись по лестнице, медленно и глубоко дыша, Гарри, осторожно ступая, направился в сторону своей спальни. Опасаться было уже нечего — здесь, в узком коридоре, врезаться можно было только в стену, да и то только на раз.

Было больно и грустно, но, что хуже всего, обидно. Обидно от того, что синяк был обеспечен вот таким вот позорным столкновением с перилами, а не схваткой с Тёмными Лордами или василисками. В смысле, не то чтобы он желал сейчас встретиться с Волдемортом и милым домашним питомцем старины Салазара, но и встречу с перилами тоже предпочёл бы чему-нибудь другому.

И именно в тот момент, когда мысли о несправедливости и коварстве мира крутились у него в голове взбудораженным и возмущённым вихрем, Поттер услышал тихий уверенный голос:

— Гарри?

Гарри чуть не подпрыгнул от неожиданности. Нет, он не испугался, просто это действительно было несколько неожиданно. Не более. Подняв взгляд на прислонившегося к косяку Альбуса, он сдул чёлку с глаз (что было, впрочем, бесполезно, потому что волосы сразу же вновь упали на глаза) и, выпрямившись, завёл руки за спину. Не хватало ещё, чтобы Ал заметил, как он кривился, и узнал, что он чуть не снёс половину лестницы.

— Привет, Ал, — вяло улыбнувшись, он махнул рукой, стараясь дать Дамблдору понять, что жутко устал и хотел поскорее забыться сном.

— Привет, — Дамблдор усмехнулся — почему-то Гарри показалось, что усмешка эта не была саркастичной и уж тем более весёлой, — и, оттолкнувшись плечом от косяка, подступил к нему.

Непонятно с чего вдруг, но к горлу Поттера подступил ком. Сглотнув его, что в ночной тишине, окутавшей дом, показалось просто оглушающим, он изо всех сил старался не смотреть на голую грудь Ала, мерно вздымавшуюся в такт его дыханию, на плавные линии плеч и шеи, на подбородок и чуть приоткрытые кривившиеся в грустной усмешке губы.

— Мы можем поговорить, Гарри?

Сделав над собой усилие, Гарри отвёл-таки взгляд и уставился себе под ноги. Неужели он правда думал, что ничего хуже с ним уже не могло сегодня случиться? Надо же было быть таким наивным!

— Ал, — голос прозвучал тихо и глухо и, откашлявшись, Поттер повторил: — Ал, извини, но уже, наверное, не самое подходящее время, и я…

— Я не займу много времени, — Альбус перебил его, не дав договорить. Ладно, подумал Гарри, так даже лучше, а то «и я хочу спать» прозвучало бы как-то по-детски. Снова. — К тому же ты обещал, — несколько обидчиво и оскорблено обронил Дамблдор и протянул к его лицу руку. Гарри напряжённо следил за тем, как пальцы Ала медленно приближаются к его подбородку, чувствовал их осторожное и чуткое прикосновение, нежно, но требовательно заставлявшее поднять голову и посмотреть Альбусу в глаза. И Гарри послушался, подчинился. И его затопили вина и нежность, и жар, и что-то ещё, болезненное, но приятное. И он начал захлёбываться, тонуть под грузом всего этого тёплого и уютного, доброго и такого… желанного. И он вовсе не был против. — Гарри?

Поттер моргнул, вырываясь из омута неожиданно навалившихся на него иллюзий, и помотал головой.

— Ладно. Хорошо, — кивнул он скорее для себя, чтобы ощутить, что тело и мысли всё ещё подчинялись ему. Хорошо. Ладно. Не всю же оставшуюся жизнь избегать этого дурацкого разговора. Тем более если действительно обещал. Тем более. И лучше сразу прояснить всю сложившуюся ситуацию, объяснить, что то была всего-навсего глупая игра и своеобразный идиотский юмор Гриндевальда. И вообще!.. — Хорошо.

Улыбка промелькнула на лице Альбуса, но тут же сменилась спокойствием и невозмутимостью. Как, удивился Гарри, как он мог быть таким безмятежным, когда мир не давал для этого не единого повода? Почему он был таким? Загадка, на которую он никогда не найдёт ответа. На которую никто, скорее всего, не найдёт ответа. Никто, возможно, кроме одного-единственного человека.

— Иди сюда, — крепко сжав его пальцы, Альбус потянул Гарри в свою комнату.

Безвольно сделав шаг вперёд, Поттер резко затормозил. В голову внезапно, словно молния, ударила мысль, что лучше бы ему было не заходить в спальню Дамблдора. Особенно ночью. Нет, правда, к такому он, пожалуй, готов ещё не был.

— Э-э, Альбус, если хочешь поговорить, давай лучше не там, — поспешно заговорил он, стараясь не выдать всей степени своего смущения и опасения.

Ал удивлённо вскинул брови, явно не понимая, почему Гарри опасался его спальни, как последнего из кругов ада, и некоторое время просто ждал хоть какого-нибудь пояснения, но Поттер не мог больше ни слова вымолвить или хотя бы жестом дать понять причину своего требования. Ну а как бы это выглядело? «Альбус, я не хочу заходить в спальню, где ты и Гриндевальд занимаетесь сексом!»? Просто бог такта и толерантности!

— О, — до Ала, казалось, начало доходить, почему Гарри был не в восторге от этого предложения. — О. Нет, нет, Гарри! Лер ушёл домой. И не вернётся в ближайшие пару дней, скорее всего. Извини, что сразу не сказал. Идём?

Понял, но слегка не так. Не уловив всю глубину его переживаний и смятений. Или предпочтя не обращать на них внимания?

— Может, действительно где-нибудь…

— Перестань, — Альбус мягко улыбнулся. — Там нет никаких монстров, и под кроватью не живут чудовища, обещаю. И даже если и так, то неужели ты думаешь, что я тебя не защищу?

Гарри не стал заострять внимание на том, что Дамблдор считал его беззащитным пугливым мальчиком. В другой обстановке и в другое время он непременно возмутился бы, но сейчас чем меньше он будет сопротивляться, тем быстрее всё закончится. Он кивнул.

Комната Альбуса была до ужаса заваленной — книгами, одеждой, какими-то странными маленькими баночками, горами пергаментов. На стенах висели запутанные графики и чертежи, среди которых наиболее ярко выделялся огромный, в половину стены, холст с тем самым знаком, который был изображён и на двери, — линия и круг, заключённые в треугольник, только не переливавшиеся ярко-красные, а обыкновенные, чёрные. Окно, такое же большое, как и в его комнате, было распахнуто настежь, но занавески не колыхались, и не удивительно, учитывая, какая погода была на улице. Высокое, во весь рост зеркало отражало спину Альбуса, внимательно наблюдавшего за Поттером и ловившего любые эмоции, то и дело сменявшие одна другую на лице Гарри, и его самого — бледного, растрёпанного, усталого, но с огромными любопытными глазами, буквально таращившимися на всё вокруг. Но главной достопримечательностью, если это можно было так назвать, конечно же, была кровать — с ворохом казавшихся абсолютно лишними в такую духоту одеял, горами подушек, смятыми простынями и развалившимся посреди всего этого котом.

— Ты хромаешь, — понаблюдав за ним некоторое время, вынес вердикт Ал. — Сначала я подумал, что мне показалось, но теперь…

Гарри, отвлёкшись от созерцания комнаты, перевёл на Дамблдора удивлённый, слегка дезориентированный взгляд.

— А у тебя на плече запёкшаяся кровь, — устало отмахнулся он, пытаясь перевести стрелки и развеять явно беспокойные мысли нахмурившегося Ала. Не дело было ему хмуриться и переживать. Успеется, ох как успеется. Да и улыбка шла Алу куда как больше, на самом деле.

Альбус метнул взгляд на своё плечо, чтобы удостовериться, и минуту спустя медленно ответил, словно сомневался, что в этом была нужда:

— Рэд оцарапал.

Гарри тяжело вздохнул. Вот так вот было просто нечестно — теперь он тоже должен был рассказать историю своих приключений.

— Я врезался в перила, — глухо пробормотал он себе под нос, питая глупую надежду, что Дамблдор не услышит. Но не тут-то было.

— Больно? — в мгновение ока снова оказавшись слишком близко от Гарри, Альбус взволнованным взглядом осмотрел его на предмет повреждений. Прямо как оценщик смотрел на какую-то вещь, дорогую, но уже отжившую немалую часть своего века. — Давай я посмотрю.