Затем он мягко перенял стеклянный сосуд из её рук, отвинтил крышку и, сделав несколько глотков, откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Девушка, тем временем, села полубоком, подогнув под себя одну ногу, и подперев щеку кулаком, принялась разглядывать своего собеседника.

Он выглядел уставшим, немного напряжённым, его прикрытые веки слегка подрагивали. Чуть коснувшись тыльной стороны его ладони, Вивьен снова отобрала бутылку, приняв несколько глотков и чуть-чуть поморщившись.

– А ты даже своей фамилии не говорила… – лениво, еле шевеля губами, выговорил Трой.

В ответ девушка засмеялась и, сделав ещё пару глотков, заговорила:

– Если я скажу тебе свою фамилию, то тебе всё сразу станет ясно.

– Ну, давай, удиви меня, – не раскрывая глаз и не меняя положения, Отто хитро улыбнулся.

– Вивьен Эстебан, – шутливо произнесла она своё имя.

Трой вдруг раскрыл глаза и громко захохотал:

– Да, ладно? Как Диего Эстебан?

– Ну да, – ей забавно было наблюдать за его реакцией, она потянула долгую паузу, выжидая, пока Трой запросит продолжения истории.

Просмеявшись, он с интересом покосился на неё. Он полагал, что это всё либо удачная шутка, либо совпадение. История уже начинала выглядеть забавно и весело. Но, чем дольше он смотрел на неё, тем больше начинал понимать, что не такая уж и простая эта история…она улыбалась мягко, открыто смотрела в его глаза, она была искусным лжецом, но сейчас он не чуял в её поведении ни капли вранья – наоборот, она буквально жаждала быть открытой и честной перед ним.

– Диего Эстебан – мой отец, – пояснила вдруг она абсолютно спокойно.

Трой вскинул брови, борясь с превосходной степенью удивления:

– Мда…это действительно всё объясняет, – он вновь перенял у неё бутылку с виски. – И где он сейчас?

– Его посадили в тюрьму в Техасе четыре года назад. Уверена, что он знает, как воспользоваться апокалипсисом…

Диего Эстебан был легендой. Кокаиновой легендой обоих американских континентов. Как любой уважающий себя наркобарон – это был властный человек, коему была присуща невероятная жестокость и принципиальность. Банально? Может быть. Но другие люди в таких кругах не вертятся.

– И…каково это? – очевидно, интерес внутри мужчины разыгрался не на шутку.

– Быть дочерью кокаинового императора? – Вивьен усмехнулась. – Весело… – однако, теперь её интонация была отнюдь невесёлой, она заметно погрустнела, и её взгляд остановился на неидентифицируемой точке, где-то на полу. – Знаешь, как я стала тем, кто я сейчас?

Трой промычал что-то, очевидно, утвердительное.

– Когда мне было семь он привязал одного барыгу к стулу, дал мне нож и попросил меня его убить, – Вивьен говорила всё так же, зачаровано разглядывая паркет. – Он прикарманил себе больше, чем должен был…в общем, это не важно, чем он там провинился. Вся суть в том, что для меня это…никогда не было сложно, или как-то неправильно…я просто взяла и сделала. Перерезала горло…Делов-то, – она вдруг вышла из своего оцепенения, перевела взгляд на внимательно слушающего её Троя и слабо улыбнулась. – В семь лет я убила первого человека, но это было что-то вроде первого похода в магазин за хлебушком…Волнительно, конечно, но не сильно. Отец убивал при мне людей, я знала, что нужно делать…

– Это вошло в привычку?

– Да, – Вивьен кивнула. – Приносило…и приносит определённую долю удовольствия.

– Как наркота?

– А сам-то как думаешь? – девушка усмехнулась. – Мне не кажется, что между мной и тобой много различий. Но если ты вдруг хотел задать вопрос, пробовала ли я наркоту, я отвечу, что нет, потому что ширяются только тупые барыги. Если имеешь дело с крупным оборотом товара, пробовать его – дурной тон. Я никогда в жизни не курила траву, не нюхала кокаин, не закидывалась грибами…даже пила редко, ох, сейчас меня точно развезёт, – она сделала большой глоток обжигающей жидкости, сильно скривив лицо в гримасе отвращения. – А ты? Твоё первое убийство? Расскажи.

Улыбка, вызванная рассказом Вивьен, застыла на его губах, он снова погрузился в глубины своих воспоминаний, на несколько секунд потеряв связь с реальностью. Он будто заново переживал все те ощущения и эмоции, что управляли им в тот день. Он не чувствовал себя неловко, как это порой случалось…он никогда никому не рассказывал, а сейчас она смотрела на него с таким ожиданием и интересом, что Трой даже испытал своего рода воодушевление.

– Я служил на границе… – начал он тихо. – Патрулировал территорию…Потом заметил двоих мексиканцев, бегущих через поле. Первое, о чём я подумал…о возможности. Потом…о безнаказанности. Я подумал о том, что если я сделаю это, мне ничего не будет. Знаешь, сколько нелегалов убивают на границе в год?

– Я полагаю, не десять и не пятнадцать?

Трой громко рассмеялся в ответ на её предположения:

– Сотнями, – сказал он ей уверенно. – Их убивают сотнями. И лишь несколько убийств утекают потом к журналистам, которые раздувают из этого всемирное бедствие и устраивают трауры космического масштаба.

Этот рассказ побудил Вивьен подумать о том, как всё ровно в мире делится на охотнико-жертвенные отношения. Все люди распределяются на угнетателей и жертв, формируя весьма устойчиво две эти группы даже в том случае, если отсортировать только охотников, то среди них найдётся кучка слабых, или же отсортировать только жертв, и там обязательно выделится относительная доля угнетателей.

И вот…сейчас в этой комнате тоже два охотника…но кто охотник в большей степени?

– То, что сделал я – было безобидным поступком, на фоне того, что делали остальные. Я всего лишь выстрелил тогда…

– И что ты почувствовал?

– Я…обрадовался, что попал в голову, – глупо улыбнувшись, пробормотал Трой. – Больше ничего…

Теперь была очередь Вивьен смеяться. Её позабавила эта интонация и выражение его лица. Весь его внешний вид указывал на то, что воспоминания о том случае были ещё свежи в его памяти, возможно, это произошло не так давно. Девушка наблюдала за ним, пытаясь в голове представить, как это было…её воображение рисовало ей обстоятельства, вполне себе напоминающие первый секс – непонятно, что это было, но, кажется, было здорово.

И, на самом деле, эти её мысли действительно точно описывали состояние Троя в тот момент. Он абсолютно точно не мог здраво оценить тогда – что же означал его выстрел, это была словно игра для него, которая вызывала азарт и желание посоревноваться с самим собой.

– Я даже завидую тебе… – протянула девушка. – В тот момент ты был ведом только собственными мотивами и желаниями, а я…хотела быть примерной дочкой…

– Ты любишь своего отца? – вдруг прямо спросил Отто, будто вдруг резко выкинув из головы все мысли о своём первом убийстве.

– Да, – абсолютно уверенно ответила девушка. – И он меня очень любит. Он дал мне всё. Он подарил мне все возможности, которые можно было бы отобрать у этого мира.

– А твоя мать? Где она?

– Отец её зарезал…давно. Я была маленькая, я даже не помню её. Она была американкой…кажется, изменила ему.

После этих слов Трой вспомнил о существовании виски и принялся нещадно вливать в себя большое количество выпивки, разом чуть не оприходовав половину бутылки. Девушка вовремя успела остановить его, мягко переняв сосуд в свои руки.

– Расскажешь? – осторожно спросила она, осознав, что тема матери мужчину сильно задевала.

Он бросил на неё краткий взгляд, который был очень контрастен по своему выражению с тем, что было минутой ранее. Трой пытался нацепить на себя колючее безразличие, но оно было настолько по-детски наивным, что внутри Вивьен проскочило неприятное чувство, будто она только что изнасиловала ребёнка. Видимо, ему было сложно рассказать об этом даже ей – человеку, который, понимает его больше остальных.

– Она пила, – пялясь в пустоту, проговорил Трой, всё ещё сохраняя это отстранённое выражение на лице, которое, по его мнению, как-то защищало его от окружающего мира. – Мне до сих пор кажется, что я был ей не нужен…