Любой конец — это новое начало,

Начало продолжения ты должен сам найти

И сам решить, что — после, что — сначала.

Мы с Дином переглянулись и снова стали глазеть на пророчицу. Должна же она еще что-то сказать или, по крайней мере, объяснить то, что изрекла? Однако Оливия продолжала бессмысленно глядеть в одну и ту же точку.

Когда взгляд девушки стал более-менее осмысленным, Кордэвидион проворчал:

— Оливия, я тебя когда-нибудь прибью за такие твои пророчества. Что это ты тут наплела? Какой в этом смысл?

Пророчица только плечами пожала. А потом поднялась, убрала руки от шара и сказала:

— Можете посмотреть.

Я быстро подскочила со своего места и рванула к столику гадалки. Значит, она решила, что может показать того, кого я так сильно хочу увидеть?

В хрустальном шаре размером с футбольный мяч как в маленьком телевизоре довольно отчетливо было видно полутемное помещение с каменными стенами. У стены стоит двухъярусная кровать. Сколько еще кроватей находится в данном помещении — не видно, но меня это и не волнует. Ведь на нижнем спальном месте спокойно спит мужчина. Именно тот, ради которого мы и проделали столь неблизкий путь к пророчице.

Жадно вглядываюсь в родные черты спящего блондина. И хоть глаза у него закрыты, я точно знаю, что они голубые. Сашка, что же ты сотворил со своей жизнью?

— Милая, — раздался рядом мужской голос. Я даже вздрогнула от неожиданности и подняла глаза на мужа. Что меня удивило больше всего, так это то, что он не злится. — Ты уже увидела, что хотела. Может быть, хватит смотреть? Ты плачешь…

Муж взял меня за плечи и попытался оттянуть от столика с шаром. И я подчинилась, бросив на прощание последний взгляд на мужчину, который был мне больше, чем друг. Он всегда, сколько я себя помню, был моим братом, мы стали одной семьей.

Вот только за то время, пока я не смотрела, картинка несколько изменилась. Оттолкнув Дина, я снова бросилась к шару, в котором внезапно появилось еще одно действующее лицо. Этот персонаж крадучись приближался к Шурику, вытянув вперед руки, сжатые в кулаки. В неярком свете лампочки, освещающей камеру, между огромных кулачищ визитера тускло сверкнула струна.

— Сашка!!! — заорала я со всей мочи. И, как будто услышав мой отчаянный вопль, блондин открыл глаза.

В следующее мгновение его кулак впечатался в челюсть уже наклоняющегося над ним мужика. Сила удара оказалась невелика, но бандит отшатнулся и помотал головой, приходя в себя, а потом, уже не скрываясь, кинулся на блондина.

Однако этой небольшой отсрочки Сашке хватило, чтобы вскочить с кровати. После этого бой почти сразу же закончился. Серия непрерывных ударов, которая завершилась пяткой в челюсть, отправила неприятеля в глубокий нокаут. Мужик влетел в стену, съехал по ней спиной и застыл.

— Второй… — спокойно констатировал блондин, потом вернулся на свою кровать, улегся и закрыл глаза.

На этом картинка в шаре исчезла.

— Я знала, — прошептала я. — Я знала, что что-то не так…

Ноги меня совершенно не держали. Если бы Дин не прижимал меня к себе, я просто свалилась бы на пол, как тот бандюк.

Слезы снова горячими ручейками заструились по моим щекам. Я их не вытирала, а только стояла и повторяла:

— Я знала… Я знала…

— Милая, давай сядем, — муж поднял меня на руки и отнес к тому диванчику, с которого я поднялась совсем недавно (а кажется, что это было давным-давно!) и усадил на него. Сам сел рядом.

— Наташ, успокойся, — супруг взял меня за руку и легонько сжал. — Это посторонний для тебя мужчина. Взрослый. Он сам решит свои проблемы.

Я с силой вырвала свою руку из сильных пальцев Дина и крикнула:

— Не решит! Его убьют там! И он мне не посторонний, как ты не понимаешь? Ты даже понятия не имеешь, что он для меня значит!

Дин застыл:

— Ты все-таки любишь его? — процедил он сквозь зубы.

— Да, я люблю его! Он всегда мне помогал! Он мне был братом с того времени, как мне исполнилось четыре года. Однажды он даже жизнь мне спас. Если бы не он, то вряд ли мы с тобой встретились когда-нибудь. Меня уже год, как не было бы в живых. Ты это понимаешь?

— Любимая… — начал Дин, только я не дослушала.

— Послушай меня, пожалуйста, Дин, — теперь уже я взяла его за руку и крепко сжала пальцы. — Ты сам говорил, что найти человека, которому ты мог бы доверять, — большая проблема. Так вот, Сашка никогда меня не предаст.

— А меня? — внимательно глядя мне в глаза, спросил муж. — Меня он не предаст?

— А тебя не предам я.

Дин какое-то время молча смотрел на меня. Наконец продолжил наш разговор:

— Жена, ты думаешь, что я соглашусь сам привести в наш дом мужчину, который тебе небезразличен? Нужно быть полным ослом, чтобы на это пойти.

Я чуть не заорала от бессилия. Как мне убедить его, чтобы он согласился забрать Сашку в этот мир? Я решительно поднялась, отступила от диванчика и повернулась к Дину лицом. Муж попытался встать вслед за мной, но я подняла руку, останавливая его. В таком положении наши глаза были почти на одном уровне. Мне хотелось, чтобы было именно так, потому что пришло время расставить все точки над “i”.

— Оливия, — обратилась я к пророчице, которая все это время сидела тихо, как мышка. — Оставь нас, пожалуйста, мне нужно поговорить с королем.

— Хорошо, ваше величество, — быстро произнесла девушка и скрылась за дверью.

— Наташ, — Дин не сводил с меня напряженного взгляда, — не уговаривай меня. Если мы заберем этого мужчину, а он впоследствии попытается тебя соблазнить, я его просто убью.

— Я не собираюсь тебя уговаривать, просто кое-что расскажу, — стараюсь привести свои мысли в порядок, чтобы рассказ прозвучал более-менее связно.

Отметив, что муж вопросительно смотрит на меня, не задавая никаких вопросов, я начала свою историю:

— Выросла я в детском доме, поэтому родителей своих никогда не знала и до двенадцати лет считала, что они меня бросили как ненужную вещь, а сами живут где-то в свое удовольствие. В детстве я была болезненной и очень застенчивой, если не сказать — трусливой. Я постоянно таскалась за кем-то из взрослых, пытаясь спрятаться им за спину. А так как самая широкая спина была у няни Миры, то ее я и считала самой надежной защитой, тем более что она часто присоединялась к детской группе во время прогулок.

Однажды, когда мы были на улице, я увидела нашего директора, которая как раз входила во двор через главные ворота. Рядом с Тамарой Андреевной шел совсем взрослый мальчик. Это я уже потом узнала, что ему тогда было около десяти лет. Я по привычке залетела за спину нянечки и там притихла. Меж тем директриса направилась прямо к нам. Кое-что я помню сама, кое-что мне о том дне потом Сашка рассказал, — я сделала небольшую паузу, собираясь с мыслями. Дин тоже молчал.

Надеясь, что это хороший знак, продолжила дальше:

— «Мирослава Остаповна, — обратилась директриса к нянечке, — пойдемте со мной. У нас новый воспитанник, следует ему все показать. Его зовут Саша». — «Меня зовут Александр Александрович Орлов, можно просто Шурик», — выдал мальчишка. Я даже дыхание затаила. Столько гордости было в том, как он представился! А няня Мира только руками всплеснула и сказала: «Ты дывысь, Александр Александрович! Та ты просто щурик маленький!». Пацан только носом шмыгнул и спросил: «Чего? Что еще за щурик?». Тут уже я не выдержала и, высунув нос из-за своего укрытия, пискнула: «Птичка такая!» — и сразу спряталась назад.

Мальчишка удивился. Потом заглянул туда, где я пряталась, и вообще вытаращил глаза и открыл рот. Лишь некоторое время спустя спросил: «А ты чего за чужой спиной делаешь, Кукла? Прячешься, что ли?». Я только головой кивнула согласно. Он чуть подумал и решительно сказал: «Можешь больше не прятаться, я буду защищать тебя».

Не успела я как-то отреагировать на эти слова, как Тамара Андреевна сказала: «Ох, Орлов, не обнадеживай малышку. Тебе напомнить, сколько раз ты уже сбегал?». Мальчишка только посмотрел на нее высокомерно и сказал: «Орловы просто так не болтают! Я сказал, значит, буду защищать!». Вот с тех пор и началась наша дружба, если можно это так назвать, — я замолчала и задумалась.