Положение Шислера было нелегким. С одной стороны Харлан мог заболеть, попасть в больницу, уехать куда-нибудь, не предупредив, — и можно было бы успокоиться, начиная поиск. С другой — холодный душ из слов «недоглядел» и «продолжение». Здесь был тупик, и именно здесь директор ЦРУ чувствовал слабину, которая давала о себе знать его же необыкновенным чутьем. Невероятно, но ему казалось, что первый помощник прав, и усиливало эту тревогу неожиданное дело с Глорией Кертис…

Имя Ричард Харлан тесно переплетено с другими именами — Ричарда Кертиса, Джулией Мичиган, Сары Кантарник… Можно ли считать совпадением работу «Нью-Эй», которая была заброшена в Анголу, и исчезновение профессора? Ведь история с захватом заложников на пассажирском авиалайнере ДС-11 в Ки-Уэсте повторилась, почему бы не повториться и другой истории? Если покопаться в собственной голове, то можно найти связь и здесь. Нет, это не совпадение. Но как вставить Ричарда Харлана между Киримом Сужди и, допустим, полковником Кертисом? Никак — если профессор один. Но в паре с кем-то из амазонок — можно. Что-то должно было произойти на этапе подготовки операции по освобождению Сеифа Аль-Харби. Или чуть раньше. Волей или неволей — об этом говорить пока рано — профессор все-таки каким-то образом вклинился между Сужди и Кертисом, он что-то узнал. Тогда какие могут быть его дальнейшие действия? Что затеял этот старик?

С удивлением Шислер увидел в руках первого помощника кий для игры на бильярде. Курно долго целился, подняв кий над головой, но все же сумел открыть шпингалет фрамуги, который оказался в нерабочем состоянии. От движения бодрящего ветерка бумаги на столе чиновника пришли в движение. Извиняясь, он пояснил:

— Никак не выберу время, чтобы вызвать столяра. Тут была такая круглая палочка, — он показал руками, — приделанная к замку. Вверх — вниз, замок открывался — закрывался. — Он поставил кий в угол.

— Где последний раз видели Харлана? — В действиях помощника шеф разведки увидел для себя разрешение курить, чем и воспользовался незамедлительно. Кубики льда в стакане почти растаяли. Затушив спичку, Шислер сделал глоток.

— Харлан, как вы знаете, не обзавелся семьей, — ответил Курно, поддерживает тесную связь со своей сестрой и племянницей. В этом году он успел десять дней полежать в кардиологическом центре. Ничего серьезного, и тем не менее. Последний телефонный звонок профессора был из университета в Южной Каролине, оттуда Харлан отправился в Эверглейдс…

«Вот оно», — подумал Шислер.

— … сказал, что задержится там на день, на два. Номер телефона, который он передал сестре, не отвечает. Профессора ждали неотложные дела в своем университете, но в силу каких-то обстоятельств он о них забыл. Уже четвертый день как его не могут отыскать, обзвонили буквально всех знакомых и родственников, но, слава Богу, последний звонок был именно мне. Я успокоил сестру Харлана и сказал ей, что приму меры.

— Президент не в курсе?

— Это вы просто так спросили?.. До решающего звонка Президенту дело не дошло. Как и в прошлый раз. Почти как в прошлый раз, — поправился Курно. И спросил: — Знаете чего я боюсь больше всего?

— Знаю, переизбрание вашего босса на второй срок.

— Не только. Хотя я уже получил предложение стать координатором избирательной кампании. Вы в курсе, что писали обо мне газеты, когда шеф занял свой пост? Что я сверходаренный, аполитичный, воплощение хладнокровия, стойкости, специалист по общественным связям, режиссер… Я не хвастаюсь, это я к тому, что сумею завалить шефа на предвыборной кампании. Хочу я этого или нет, но так, по-моему, и случится.

— Объясните, пожалуйста.

— Во-первых, я уже не аполитичный. И где мои вопиющие хладнокровие вместе со стойкостью?

— Вы устали, Блез, и я вас понимаю… А почему бы вам самому не попробовать?

— Вы о президентском кресле? У меня много чего нет — денег, собственной газеты… Если б вы только знали, какая армия агентов работала на меня в период предвыборной гонки! Сколько контор и агентств они завербовали, купили, заинтересовали, чтобы в том или ином избирательном округе не оказывали услуг другим кандидатам на пост президента. И опять же это реклама. Шеф становился их клиентом, и они кричали об этом. Пожалуй, если учитывать масштаб и оперативность проведенной мною работы, я могу претендовать только на место директора ЦРУ. Но ведь вы просто так не отдадите свое кресло.

Шислер улыбнулся.

— Я помню. Это была отличная работа. Но нужно отдать должное вашему боссу, он сделал мудрое решение, выбирая между вами и этим ковбоем из палаты представителей. Кажется, он раньше снимал кинофильмы.

— Да, Джим Вудворт, бывший голливудский кинорежиссер. Шеф как деловой человек хотел иметь выбор, я в его списке значился под номером первым, Вудворт — под вторым. Джим очень самоуверенный человек, при встрече с шефом у него был такой вид, будто он толкал впереди себя президентское кресло. «Это легкая прогулка», — заявил он. И добавил решающую фразу, которая оказалась последней в его несостоявшейся карьере: «Мы будем сымать кино». Вот так, ни много ни мало. Шеф отпустил его, а я остался, погружаясь в бездну секретных денег… Если честно, Артур, то я за время работы в Белом доме начал забывать слово «совесть». Только долг — и то неизвестно кому и перед кем. А как у вас насчет этого?

— Я понял вас, вы говорите о морали.

— Да… наверное… просто я был неточен.

— Так вот, Блез, исполняя долг, я чувствую себя морально защищенным, но нередко иду против совести. Если бы я руководствовался совестью, исполняя долг, последнее потеряло бы смысл.

— Вы открытый человек, Артур.

— Отнюдь. Вы один из немногих, с кем я могу говорить более-менее откровенно. На то есть причина.

— Ричард Харлан.

— Да, наш с вами друг.

Курно уже в третий раз задал один и тот же вопрос:

— Знаете чего я боюсь больше всего?

— Помниться, я уже отвечал. Переизбрания.

— Я боюсь, что когда профессор снова отыщется, он пропадет в третий раз. И он будет исчезать до тех пор, пока босс сидит в своем кресле. Ей-богу, Артур, я улавливаю тут какую-то мистическую связь.

— Вы просто переутомились, вы неважно себя чувствуете.

— Да, как задушенный мавр. Знаете, Артур, что мне пришло в голову? Если в прошлый раз мы, кривя душой, спасали Харлана по причине его научного открытия, сделанного на территории Бразилии, то сейчас наоборот — чтобы Ричард не выболтал того же самого открытия. Что вы думаете по этому поводу?

— Это одно и тоже. Что лишний раз доказывает, что вы все-таки переутомились. Но я все же отвечу, что о кривлянии сейчас не может быть речи. И кое-что добавлю, что касается лично вас, Блез, и ваших откровений. Я ни на йоту не поверил во все эти статьи расходов, о которых вы говорили, о собственной газете и так далее. Вы просто привыкли, Блез, у вас очень много работы, без неё вы не мыслите своего существования. Я тоже принадлежу к категории трудоголиков. Президентское кресло — не для вас, вы и месяца не проживете бездельничая.

Помощник Президента невольно оглянулся.

— Не забывайте, Артур, что с Президентом меня связывает двенадцатилетняя дружба.

Директор ЦРУ кивнул.

— Дайте мне, пожалуйста, телефон в Эверглейдс, где должен был остановиться профессор, и мы с вами попрощаемся.

— Вот, возьмите. — Курно извлек из кармана записную книжку и вырвал листок. — Артур, Бога ради, постоянно держите меня в курсе и приступайте к поискам немедленно.

Первый помощник проводил Шислера до машины и долго глядел вслед. Что он должен сейчас сделать? Курно вспомнил свою неловкость перед директором ЦРУ, когда с помощью кия открывал форточку. Зайдя в приемную, он вызвал столяра.

Охранник у поста поднял шлагбаум и кивком головы приветствовал человека, сидящего на заднем сиденье машины. После этого он снова вернулся к документам Сильвио Мелу. Он изучал их ещё несколько секунд, после чего вернул владельцу.