Дядя Слай возвращался домой раньше обычного и с трудом тащил на плече мешок. Увидев на улице Вили, он тут же бросил мешок на землю и кинулся к мальчику, но в это время из переулка донесся стук подков. На освещенную ярким солнцем улицу выскочили всадники – пять молодых Джонков, которые охотились за работниками. Один из них схватил Вили, в то время как другие кнутами отгоняли старика. Лежа на животе поперек седла, Вили повернул голову и бросил последний взгляд на Сильвестра Вашингтона, превратившегося в крошечную точку в самом конце улицы. Старик заламывал руки, даже не пытаясь кричать, не пытаясь спасти Вили от чужих людей, увозивших его прочь.

Вили удалось выжить. Через пять лет его продали в Нделанте Али. Прошло еще два года, и у него сложилась твердая репутация опытного вора. Однажды Вили вернулся на улицу Клермонт. Дом по-прежнему стоял на месте – в Бассейне мало что изменилось. Только он был пустой. Дядя Слай исчез.

А теперь Вили должен расстаться и с Полом Нейсмитом.

Остальные приняли задумчивый взгляд Вили за напряженное внимание. Нейсмит что-то говорил, но так ни разу и не поднял на Вили глаз.

– Ты и не представляешь себе, какой ты молодец. Благодаря твоему открытию нам удалось обнаружить… То, что мы обнаружили, – это удивительно и чудесно и, может быть, опасно. Я просто обязан остаться. Понимаешь?

Вили не собирался этого говорить, слова вырвались сами по себе:

– Я понимаю, почему вы со мной не пойдете. Я понимаю, что какая-то дурацкая математика для вас важнее.

Хуже всего было то, что эти слова совсем не разозлили Пола, он только чуть-чуть опустил голову.

– Да. Есть вещи, которые для меня важнее любого человека. Давай я тебе расскажу, что мы обнаружили…

– Пол, если Майк, Джереми и Вили должны отправиться в пасть льву, им незачем знать подробности.

– Как скажешь, Коля. – Нейсмит встал и медленно пошел к двери. – Прошу меня извинить.

Наступила тишина, которую прервал полковник:

– Нам придется хорошо поработать, чтобы успеть отправить вас вовремя. Иван, покажи мне, что твои любители шахмат собираются дать Джереми с собой. Если Власть обеспечивает вас транспортом, может быть, Майк и мальчики смогут взять процессор помощнее. – И он ушел вместе со своими сыновьями и Джереми. В комнате остались только Вили и Майк. Мальчик встал и повернулся к двери.

– Подожди-ка минутку. – В голосе Майка звучал металл, памятный Вили еще по первой их встрече. Помощник шерифа обошел вокруг стола и усадил парня обратно на стул. – Ты думаешь, Пол тебя бросил. Может быть, так оно и есть, но, насколько мне известно, они обнаружили нечто более важное, чем мы все, вместе взятые. Я не знаю, в чем заключается их открытие, иначе я бы не мог пойти вместе с тобой и Джереми. Ты меня понял? Мы не можем допустить, чтобы Нейсмит попал в руки Мирной Власти.

Считай, что тебе очень повезло, когда мы согласились с планом Пола вылечить тебя, – продолжал Майк. – Только он мог уговорить Каладзе связаться с этими свиньями, биологами.

Майк буравил его взглядом, словно ожидая возражений. Однако Вили молчал, стараясь не смотреть помощнику шерифа в глаза.

– Ладно. Я буду ждать тебя в столовой.

Росас быстро вышел из комнаты.

Вили не знал, сколько времени он просидел неподвижно. Он не плакал: после того, что случилось много лет назад на улице Клермонт, Вили больше никогда не плакал. Он не винил Сильвестра Вашингтона, как не винил теперь Пола Нейсмита. Они сделали все, что один человек может сделать для другого. Но в конечном счете есть только один человек, кому не убежать от твоих проблем.

До посадочной площадки на вершине Торговой Башни еще оставалось пять метров, а вертолет с двумя винтами умудрился поднять тучу пыли. Со своего места в салоне Делла Лу наблюдала за встречающими, которым пришлось схватиться за шляпы и прикрыть глаза. Только старина Гамильтон Эвери умудрялся сохранять представительный вид даже при таких обстоятельствах.

Когда колеса вертолета коснулись земли, пилот распахнул люк и помахал рукой очень важным персонам, собравшимся на посадочной площадке. Сквозь серебристый иллюминатор Делла Лу заметила, как директор Эвери кивнул и повернулся, чтобы пожать руку Смайзи, главе администрации Лос-Анджелеса. Потом он подошел к одному из членов команды вертолета, поджидавшему у трапа.

Смайзи был, вероятно, самым могущественным чиновником Мирной Власти в Южной Калифорнии. Интересно, подумала Делла Лу, как он отнесся к тому, что его босс предложил такую по-кавалерийски лихую посадку в вертолет. Она криво усмехнулась. Черт возьми, ведь именно ей поручено руководство всей операцией, однако она и сама не понимала, что происходит.

Дверца люка захлопнулась, и лопасти начали снова вращаться. Команда получила точные инструкции: посадочная площадка быстро исчезла из виду, а вертолет поднимался вверх, словно волшебный лифт, установленный на вершине Торговой Башни. Делла Лу бросила взгляд в иллюминатор – они находились на высоте восьмидесятого этажа.

Когда вертолет взял курс на лос-анджелесский аэропорт и Санта-Монику, Делла поднялась с места. Через мгновение в салон вошел Эвери. Он выглядел совершенно спокойным, но при этом держался строго официально, его одежда была одновременно небрежной и дорогой. В принципе Совет Директоров Мирной Власти считался собранием равных. В действительности же, сколько Делла Лу себя помнила, Гамильтон Эвери был его главной движущей силой. Не самым известным человеком, но самым влиятельным.

– Рад вас видеть, моя дорогая!..

Эвери быстро подошел к Делле, пожал ей руку, словно она была ему ровней, а не чиновником на три ранга ниже. Делла позволила седовласому директору взять себя за локоть и отвести на место. Со стороны можно было подумать, что это Делла у него в гостях. Они сели, и директор быстро осмотрелся по сторонам. Кабина Деллы выглядела настоящим передвижным командным пунктом. Здесь не было ни бара, ни мягких ковров. В соответствии со своим рангом Делла вполне могла бы их иметь, но она заняла нынешнее положение совсем не потому, что лебезила перед начальством.

Вертолет спокойно летел на запад, а толстые стены кабины почти полностью поглощали шум работающих двигателей. Внизу Делла видела постройки, принадлежащие Мирной Власти. Анклав представлял собой коридор, простирающийся от Санта-Моники и аэропорта на побережье вглубь материка до того места, где когда-то находился центр Лос-Анджелеса. Это был самый крупный анклав в мире: здесь жили больше пятидесяти тысяч человек, в основном возле студии Службы новостей. И жили совсем неплохо – как раз сейчас вертолет проплывал над пригородным участком с бассейнами и теннисными кортами.

На севере высились замки и укрепленные дороги аристократов Ацтлана. Они управляли этим регионом, но, построенные без запрещенной законом технологии, их «дворцы» напоминали средневековые лачуги. Как и республика Нью-Мексико, Ацтлан наблюдал за Мирной Властью с бессильной завистью и мечтал о возвращении добрых старых времен.

Эвери оторвался от раскинувшегося внизу вида.

– Я обратил внимание, что символика Пекина с борта вертолета убрана.

– Да, сэр. Из вашего сообщения было ясно, что использование людей не из Северной Америки не следует выставлять напоказ.

Уж это-то Делла Лу прекрасно поняла. Три дня назад, завершив изучение ситуации в Центральной Азии, она вернулась в анклав Пекина. И тут же получила по спутнику из Ливермора мегабайт детальных инструкций – причем они пришли не на имя главы администрации, а прямо к ней, Делле Лу, полицейскому третьего ранга, занимающемуся борьбой с терроризмом, и главному специалисту по грязной работе. Ей выделили грузовой самолет – грузом был этот самый вертолет, и велели лететь через Тихий океан в Лос-Анджелес. В аэропорту команда самолета выгрузила вертолет с ее людьми и немедленно вернулась назад.

Эвери удовлетворенно кивнул:

– Отлично. Мне как раз нужен человек, которому не требуется объяснять все на пальцах. Вы успели прочитать отчет из Нью-Мексико?