Мама подпёрла рукой подбородок. (Она всегда так делала, когда о чём-то напряжённо размышляла.)

– Меня до сих пор интересует, – продолжала она, – почему наш сосед так быстро согласился на обмен? Козлик, тебе не кажется это подозрительным?

Разгадка обнаружилась примерно неделю спустя. Хотели найти Георгия Вячеславовича, чтобы спросить, в чём дело, но в старой квартире Кроликов уже три дня как поселились совершенно другие жильцы. От них Светлана Сергеевна и Антон Иванович узнали, что Георгий Вячеславович срочно продал квартиру и укатил неизвестно куда. Следы его потерялись в пространстве, так что выяснять, что, собственно, происходит, Кроликам пришлось самим.

Всё дело было в зеркале. Оно висело в прихожей и до определённого момента принадлежало прежнему хозяину.

– Оставляю его вам, – сказал Георгий Вячеславович за неделю до этого. – Пользуйтесь, пожалуйста.

Антон Иванович, помнится, хотел воспротивиться и отдать зеркало законному владельцу, чтобы повесить на его место своё, старое, но Светлана Сергеевна потрогала резную металлическую оправу в виде плюща и вынесла вердикт:

– Тоша, – сказала она, – это зеркало лучше нашего. Пускай висит. Мне нравится.

Кто знал, что это злополучное зеркало доставит столько хлопот. Хотя, как выяснилось позднее, дело было совсем не в зеркале. Но об этом – в своё время.

Итак, спустя примерно неделю после того как они переехали, Антон Иванович Кролик стал замечать странные вещи, которые творились в прихожей. Особенно это было заметно, когда он стоял перед зеркалом и либо одевался на работу, либо, вернувшись с неё, снимал шляпу или пальто. Начиная с какого-то момента, отражение в зеркале принялось своенравничать. Как это выражалось? А так: Антон Иванович, допустим, вставал возле зеркала и причёсывал макушку между ушами… Зеркало же в этот момент проводило щёткой по шее (не забываем: у кроликов мех повсюду). Всё это длилось секунды, поэтому Антон Иванович замечал странное явление не сразу, но как только замечал, тут же замирал в крайней растерянности. Двойник в зеркале замирал в той же позе. «Что за ерунда? – думал Антон Иванович. – Неужели показалось? По-моему, я слишком много работаю, нужно взять дополнительный выходной». И, вполне уверенный, что перед ним только что был обман зрения, Антон Иванович брал флакон с одеколоном и начинал опрыскивать себя сквозь распылитель. Как вдруг к собственному ужасу замечал: отражение в зеркале продолжает причёсываться!

– Света, рыбонька! – кричал папа в сторону комнат. – Скорее! Сюда!

– В чём дело, козлик? – вбежав, поинтересовалась мама. – Ты выглядишь каким-то напуганным.

И папа показывал ей на отражение, говоря, что оно не слушается. Мама вставала рядом (теперь они оба отражались в зеркале), но, как нарочно, ничего особенного в этот момент не происходило. Оказавшись рядом с маминым, папино отражение вело себя как обычно: то есть причёсывалось и поправляло узел галстука синхронно с Антоном Ивановичем.

– Тоша, ты как хочешь, – сочувственно говорила Светлана Сергеевна, – но я пойду и налью тебе валерьянки. Ты должен выпить. Хорошо?

Но как только мама собралась уйти, папа, который всё ещё экспериментировал с зеркалом, крикнул:

– Ну вот! Опять!

– Что?!

– Оно меня не слушается.

Тогда мама с папой договорились: встать так, чтобы папа отражался в зеркале, а мама нет, но чтобы ей было видно отражение. И действительно, теперь не осталось сомнений даже у мамы. Отражение на самом деле чудило и не слушалось. Чуть позднее эту странную особенность заметили другие: дети и Иван Прокофьевич.

– В чём же дело? – размышляли они, усевшись на диване. – Почему странные вещи происходят только с папиным отражением? Что он такого сделал?

Папа сказал, что ещё неделю назад понял: не нужно брать чужое зеркало! Почему прежний хозяин оставил только его? Ни этажерку, ни даже самую маленькую полочку в ванной не оставил; даже шурупы вывернул из стены и все забрал, а зеркало решил подарить. Не странно ли? А ведь он, папа, предупреждал!

– Тоша, я знаю, ты хочешь обвинить меня, – сказала мама. – Это от бессилия и отчаяния, я понимаю. Но сам подумай: откуда мне было знать, что бывают такие зеркала?

– Радость моя, я тебя ни в чём не виню, – примирительно сказал папа. – Ты действительно не могла даже догадываться о чём-то подобном.

– Стойте, – сказала Аня. – Почему бы нам просто не повесить туда другое зеркало? У нас ведь есть.

– Ребёнок говорит дело, – согласился Иван Прокофьевич. – Уберите зеркало с неправильным отражением – и дело с концом. А я, чуть позднее, опишу это в своих мемуарах.

Так они и поступили. Убрали зеркало с оправой в виде плюща в кладовую, а на его место повесили то, которое уже много лет служило им верой и правдой. Ситуация, казалось бы, стала исправляться. Папа нарочно следил за отражением и не находил в нём ничего необычного. Однако чуть позднее стало выясняться: их старое проверенное зеркало всё это время искусно лгало и притворялось. Оно оказалось таким же бракованным и непослушным, как и «подарок» Георгия Вячеславовича. Отражение в нём снова всё делало не так. И снова всё это происходило с папой Кроликом!

– Не понимаю, в чём причина. Почему? – опечаленно говорил папа.

– Может быть, дело совсем не в зеркале? – осмелилась предположить Аня.

– А ведь так и есть! – воодушевилась мама. – Какое бы зеркало мы туда ни повесили, оно всё равно будет устраивать нам сюрпризы.

– Значит, что? – спросил дедушка.

– Прихожая! – догадался Виталик. – У нас бракованная прихожая! Ура!

– Не понимаю твоей радости, – сказала мама.

– Не прихожая, а то место, на котором висит зеркало, – уточнила Аня. – Мы можем перевесить его на стену рядом с ванной. Пап, сможешь глядеться туда?

– Всё что угодно, – пробормотал папа, – лишь бы не этот кошмар.

Так и сделали. Зеркало было перевешено. Но это ничего не дало. Папино отражение по-прежнему искажало действительное положение вещей.

– Теперь-то я начинаю понимать Георгия Вячеславовича, – недовольно ворчала мама. – Вот почему он так быстро отсюда слинял. Толстый плутоватый тихоня! Вот тебе и бухгалтер!

– Что толку вспоминать о нём, – тяжело вздыхал Антон Иванович. – Нужно думать, как жить дальше. Неужели снова переезд?

– Не хотелось бы, – отвечала мама. И тут же, подумав, предложила: – Тоша, а что если тебе вообще никуда не глядеться?

– Как? Предлагаешь мне жить без зеркала?

– Ну да, а что? Подумай, древние кролики вообще не знали, что такое зеркала, и ничего, как-то выживали.

– Поэтому ходили грязные и взлохмаченные. Света, я современный городской житель, я не могу ходить подобно древнему кролику.

– Тогда смотрись в зеркало в гостиной. Оно есть внутри шкафа, на дверце.

– В таком случае, мне придётся перевесить туда пальто и шляпу. А также перенести ботинки.

– Ботинки-то зачем? Ты привык видеть их в зеркале?

– Конечно. Не зря же я всегда любил, чтобы зеркало у нас висело в полный рост. Я должен видеть, как выгляжу. На меня смотрит всё конструкторское бюро плюс директор АО «Мечта». Попробуй только надень что-нибудь не так или не завяжи шнурков. Позор!

А спустя примерно месяц случилось совсем неожиданное. Просто из ряда вон выходящее. Как-то раз, уходя на работу, папа по привычке обернулся к зеркалу и… не увидел там ничего. Голое стекло – и всё. И обои на противоположной стене. Не было только одного: папы. Мама успокоила его и постаралась внушить, что, возможно, это даже к лучшему: папу больше никто не станет отвлекать. Но, покидая дом, папа Кролик от охватившего его волнения еле передвигал ноги.

По дороге на работу он нарочно погляделся в зеркало заднего вида в машине. Отражение смотрело на него как ни в чем не бывало. То же самое он проделал, когда показывал вахтёру на проходной удостоверение работника предприятия: остановился на долю секунды перед застеклённой дверью и увидел свой бледный силуэт. Всё это слегка приободрило его, и он даже заулыбался, но всё равно не покидала мысль: «Куда же делось отражение в прихожей? Неужели я больше никогда не смогу поглядеться на самого себя дома? Странно, очень странно». Так или примерно так думал Антон Иванович, входя в дизайнерский отдел.