Сталкеры убрали бинокли и двинулись своей тропой. Шестой номер, с наколкой Зубр, вел четверых в ту самую лощину с открывающимся внутрь двустворчатым люком. Проломившись по чахлому подлеску, он дождался, пока его спотыкающиеся и путающиеся в коротких торчащих из земли прутьях собратья дойдут, наконец, до прямоугольного куска металла, не выделяющегося цветом среди бурых листьев. Через минуту, глухо лязгнув затвором, люк отворился, обнажив черную пустоту подземелья. Мертвецы, покачиваясь и подергиваясь, один за другим спустились под землю, последним вошел Зубр. Люк медленно затворился.

Несколько дней Трофим ходил по базе Свободы, привыкая к новым порядкам и расписанию, знакомясь и общаясь со сталкерами, в чем находил для себя немало удовольствия и узнавал много нового. Представители, так сказать, науки и практики группировки заняли всю левую часть большого ангара, куда Трофим в первую очередь и направил свои ноги.

Больше всего его удивила работа двух сталкеров по кличке Худой и Рваный. Оба действительно соответствовали своим прозвищам. Худой – высокий, застенчивый, светловолосый долговязый парнишка, чья походка в раскачку сразу выделяла его среди остальных. Рваный – среднего роста, также не выделяющийся избыточным весом, совсем молодой человек, с серьгой в ухе, неизвестно, по какой причине надрезал себе одежду и в коленях, и в локтях, еще несколько продольных разрезов сделал на куртке, отчего при каждом его движении была видна светлая подкладка. Но напарники были рукастые, молчаливые и чем-то неуловимо похожие друг на друга. Их отдел в ангаре состоял из трех комнат. В первой они жили, во второй собирали артефакты и тестировали их, в третьей держали готовые сборки. В отличие от сотрудников Янтаря, всегда работавших в перчатках, очках и вообще крайне церемонно, Трофим в первый же день увидел, как Рваный, зажав в тисках нечто светящееся, стучал по нему со всей дури молотком. Нечто светящееся шипело и плевалось искрами, пару раз обжегши руку сталкера, на что он айкал, но продолжал молотить молотком. Позже оказалось, что эта сборка предназначалась для усиления защитных свойств комбинезона, по заказу Коваля, но она не помещалась в предназначенный для нее кармашек комбинезона, поэтому Рваный сбивал ей края. Худой же испытывал маленькую воронку в качестве универсального утилизатора отходов. Стоит ли говорить, что небольшая метровая воронка, вьющаяся на листе железа, стоящего посреди второй комнаты, вызвала у Трофима оторопь. Худой же невозмутимо подкидывал ей всяческий мусор, собранный им во дворе, и постоянно тихо поругивался на то, что воронка, как он назвал ее, Юлька, отказывалась спрессовывать мусор как следует. Действительно, сломав и скомкав стекло, бумагу, тряпки и прочее в плотный шар, домашняя аномалия выплевывала его обратно. Худой щупал и взвешивал произведенное, пробовал напильником и разочарованно покачивал головой, подкладывая осколки других артефактов под металлический лист. На взгляд Трофима, одна эта воронка могла обеспечить небольшое производство то ли тротуарной плитки, то ли отделочных материалов, в любом случае полученный шар, диаметром почти десять сантиметров, невозможно было сломать, а напильник практически не оставлял на нем следов. Эти два парня, совсем не похожие на его коллег из пятой лаборатории, на порядок или два порядка глубже понимали свойства артефактов и что из них можно сделать. Трофим вспомнил, как смешно, практически на подушечках носили свои «пустышки», «батарейки» и прочее ученые на Янтаре.

Коваль – мастер по оружию и броне, валялся в своем гамаке, подвешенном между столбами, блаженно выпуская дым, в окружении тускло освещенных стеллажей и ящиков со всевозможным содержимым. Рядом с ним на подставке, ярко освещенный со всех сторон стоял наполовину собранный или разобранный экзоскелет с множеством грубых царапин. Поздоровавшись и представившись, Трофим выяснил, что Коваль сейчас по горло занят срочным ремонтом экзоскелета одного из сталкеров группировки по прозвищу Гром. Экзоскелет, исполосованный кровососом, пострадал не меньше чувства собственного достоинства своего хозяина, который, досадно промахиваясь по мутанту, умудрился споткнуться и упасть в навоз псевдогиганта, где его, лежащего лицом в коричневом, полосовал мутант, разрушив приводы и обездвижив конструкцию. Напарник тем временем расстрелял кровососа, но поднять Грома самостоятельно не смог. В таком положении Грому пришлось пролежать несколько часов, а подоспевшая помощь делала фотографии и неприлично громко ржала над грустным сталкером, который, возможно, скоро переименуется в Нюхача.

Комната Пикселя, сплошь уставленная разобранной аппаратурой, мониторами и несколькими современными остекленными автоматами для работы над микросхемами. Самого Пикселя на месте не было, но работающий компьютер и что-то паяющий в своем герметичном корпусе автомат говорили о том, что работа шла, несмотря на отсутствие хозяина.

Самый большой отдел ангара пришелся на Хутора, улыбчивого, простоватого мужчину средних лет. Все занятое его хозяйством пространство представляло собой теплицу, где выращивались овощи, ягоды и огромные грибы. Обойдя с ним его владения, которые Хутор охотно показывал и, поддерживая гостя за локоток, объяснял, что к чему, Трофим выяснил, что кабачки, помидоры, огурцы и все остальное, перечислявшееся десятками наименований, все плодоносит круглогодично, постоянно цветет, а заведенная им небольшая колония странных красно-желтых пчел, которых ему приходится время от времени морить, чтобы они сильно не размножались, приносит по два-три литра меда в неделю. Рассаженные растения в лотках местами ставились в два этажа, где нижний этаж занимали грибы размером с большую тарелку. К удивлению Трофима, Хутор обломал шляпку одного гриба и показательно откусил кусок, предложив его гостю. Неуверенно и осторожно Трофим откусил предложенное ему. Гриб оказался приятно сливочным на вкус с тонким грибным запахом. Расширив от удивления глаза, ученый с недоумением рассматривал надкушенную шляпку. Напоследок Хутор сунул Трофиму пакет с овощами, несмотря на вялые попытки отказа.

Последняя деревянная дверь с надписью мелом «Калмык» и художественно нарисованная мелом голова волка в оскале, обозначающая, то ли не входить, злая собака, то ли символ Свободы, задержала его на некоторое время. Трофим не очень понял, что именно было изображено, потому что рисунок был давнишний и подтертый. Дверь оказалась закрытой, только Худой, выглянувший из своей мастерской-лаборатории, крикнул, что Калмык ушел с мужиками к Рыжему лесу и будет еще не скоро.

На этом знакомство с коллегами из группировки было окончено, и ученый выбрал себе правую часть ангара, заполненную металлоломом и стасканным в кучу строительным материалом, таким как шлакоблоки, кирпичи, снятые откуда-то старые, но крепкие доски, водопроводные трубы. Что-то из этого было сложено друг на друга, а что-то просто накидано сверху, и чтобы все это разобрать, нужен был и погрузчик, и манипулятор, и грузовичок. По прикидкам Трофима, техники здесь он не обнаружил, с другой стороны, он не заглядывал в соседний ангар, но его, собственно, об этом не просили. Не отличаясь особо праздным любопытством, Трофим покинул первый ангар, отведенный под, как выражались сталкеры, «кадров». Тем временем перевалило далеко за полдень, и в небе, не сулящем дождя, намечались легкие, едва заметные вечерние росчерки.

Взгляд Трофима упал на одну из смотровых вышек, в которой наверняка дежурил боец. Гнездо, как называли вышки сталкеры группировки, представляло собой пятнадцатиметровую конструкцию, стоящую на железобетонной ножке, закрытой длинным коробом, сделанным уже здесь вручную из разномастных кусков железа, носящих следы множественных пулевых отверстий. Внешние ступени вышки, предназначенные для удобного подъема и спуска, были в большинстве своем разрушены, и очевидно, лестница для подъема была установлена между железобетонной ножкой и прикрывающим лестницу непрозрачным коробом. Даже ему, ученому из Янтаря, было понятно, что идти по широкой, открытой для прострела лестнице, да еще на фоне неба в условиях обстрела было глупо, и еще не видя рабочей внутренней лестницы, он знал, где ее искать. Здесь некробиолог не стал сдерживать в себе здоровое любопытство и, на всякий случай пройдя к вышке не по прямой, а по натоптанным дорожкам, вошел в темноту короба внутренней части конструкции. Прострелянные железные щиты, скрывающие передвижение человека от постороннего взгляда, создавали иллюзию звездного неба, в котором в свете лучей вечереющего неба плавали и кружились шевелимые сквозняком пылинки. Трофим схватился за толстые железные ступени вертикальной лестницы и полез вверх. Боец, почувствовав вибрацию поднимающегося человека, открыл люк и осветил ползущего по лестнице, удостоверился в личности поднимающегося, оставил люк открытым. Через минуту ученый был уже наверху, вступая, как это ни странно, в теплый воздух вышки. Его встретил одетый в полнокомплектную броню, крепкий розовощекий боец с нарисованной маркером гармонью на шлеме.