Покинув Метвен, я проехала еще час или около того на север, к Артурс Пасс, самому сердцу новозеландской клубно-полевой культуры. Я завернула к гравийной парковке в местечке под названием Флок Хилл, которое по сути представляло собой работающую ферму, зимой превращавшуюся в хостел для бэкпекеров. Как и два предыдущих места, в которых я останавливалась, Флок Хилл был практически пуст. Единственными двумя людьми, которых я повстречала в этом месте, оказались сотрудники, хотя причина этого крылась не только в том, что я приехала в Новую Зеландию в самом конце лыжного сезона. Всего месяц назад город Крайстчерч, расположенный примерно в сотне километров к западу, сотрясло землетрясение магнитудой в 7,1 балла по шкале Рихтера. Ущерб городу был нанесен значительный, и большинство местных жителей были заняты разборами завалов и работой по очистке улиц; люди не выезжали по выходным в горы.

Это был не первый раз, когда я оказалась на руинах, оставшихся после мощного землетрясения, – картина разрушений в Новой Зеландии до жути походила на то, что я увидела в Чили.

Я не суеверный человек, но все равно не могла перестать вспоминать услышанные некогда бабушкины сказки о том, что «никогда несчастье не приходит без провожатых».

Было ли это знаком свыше о том, что еще что-нибудь разверзнется, что случится еще одна встряска? На ночь я заселилась в жилище стригаля – пустую бытовку, где мне не давала покоя мысль о том, что впереди меня поджидает еще какая-нибудь сейсмическая катастрофа.

Проснувшись на следующее утро, я испытала облегчение, узнав, что за это время больше ничего не сдвинулось и не разломилось. Съев завтрак и выпив кофе, я решила покататься в местечке под названием Портер Хайтс. Я слышала, что оно представляло собой неплохую помесь между клубным полем и обычным горнолыжным курортом, а потому оно показалось мне лучшим местом для начала. По размерам и расположению гора была похожа на Охау, и я провела там несколько насыщенных дней, прежде чем отправиться в Темпл Бэйсин, мой первый настоящий клубняк.

Вот тут-то и вспомнилась фраза: «готов и жаждешь». Как выяснилось, более подходящими эпитетами были бы: «нечеловечески подготовлен», «обязательно с волосатой грудью» или «готов и жаждешь идти до смерти». Я бы подготовилась гораздо лучше, если бы услышала такие фразы вместо тех, что были сказаны.

Припарковав машину у обочины, я надела рюкзак, перебросила через плечо экипировку и начала подъем по пути, на котором стоял указатель, направлявший к базе. Потребовалось немного времени, чтобы осознать, что путь был вовсе не путем, а, скорее, крутым подъемом, покрытым тяжелым снегом, доходившим мне до колена. Трудоемкая, утомительная прогулка со всем снаряжением на буксире отняла у меня существенно больше часа, и когда я добралась до вершины, то была совершенно вымотана. Я добрела до постройки, похожей не то на кладовку, не то на раздевалку, рухнула на деревянную скамью подле и пытаясь отдышаться, объявила: «Я Стеф. Я звонила вам заранее. У вас есть вода?»

Тощий и слегка неряшливый двадцатилетний парень ответил мне с ярко выраженным киви-акцентом. «Отличненько, – сказал он. – Вам удалось».

Верхняя половина моего тела все еще клонилась к коленям. «Едва удалось», – сказала я.

«Вода там, сзади, а расписание нарядов рядом с ней. Позовите, если у вас будут вопросы».

Расписание нарядов представляло собой маленькую белую доску для маркеров, повешенную на стену кухни и, вот, о чудо, мое имя на ней.

Размещение в Темпл-Бэйсине стоило около 90 киви-долларов за ночь, в эту цену включался день катания по склонам, спальный мешок, койка в тесной комнатушке и трехразовое питание. В сравнении с другими местами это было выгодной сделкой, но тут была одна хитрость – нужно было заслужить доступ сюда (то бишь прогуляться, как это сделала я) и заработать право здесь остаться (то бишь выполнить поручение, предписанное тебе на время пребывания). Мое имя значилось напротив графы «вечернее мытье посуды». Все это место производило впечатление высокогорной вариации бойскаутского уик-энда, в который ты можешь попасть, только взобравшись по склону горы с 40 фунтами снаряжения на горбу. Удачи, малыш Билли!

Но лишь по прошествии полноценного дня в Темпл-Бэйсине я начала понимать, где пролегает очень тонкая грань между подъемом сдерживающих рычагов и совершеннейшим безумием. В физическом плане катание там было самым изнурительным из всех за всю мою жизнь, и это я еще не вышла на склоны. Если я искала легкий способ поднять свою статистику преодоленных футов, то клубные поля Новой Зеландии были не лучшим выбором. Единственной причиной, по которой я осталась там, заключалась в том, что малое количество преодоленных футов было все же лучше полного отсутствия прогресса, вдобавок мне не нужно было волноваться о том, что где-нибудь по дороге меня захочет обогнать полный фекалий самосвал.

После нескольких ночей, проведенных в Темпл-Бэйсине, я вернулась во Флок Хилл. Вовсю лил дождь, и спустя примерно двадцать минут после начала пути у меня случился прокол. Благодаря чудесному стечению обстоятельств поблизости оказались двое мужчин в коротких шортах, которые, увидев меня, тут же остановились, чтобы помочь со спущенным колесом.

«Ви тут сами по себе?» – спросил один из мужчин, орудуя домкратом. С неба продолжал лить дождь.

«Ага», – ответила я.

«Хмм», – сказал он, кивая.

Его реакция свидетельствовала о том, что он был несколько впечатлен моим ответом, но также испытывал любопытство, желая узнать, какого черта я вообще делаю в одиночестве на объездных дорогах Новой Зеландии. У меня стало возникать впечатление, что киви – по крайней мере с Южного острова – не слишком-то привыкли видеть путешествующих в одиночестве женщин. Когда я заселялась в гостиницы или просила столик на одного в ресторанах, на меня смотрели похожим образом. Люди невидящим взглядом упирались в меня, как будто я была вполне миленькой, но, очевидно, бездомной и, возможно, одичавшей собакой. Но опять-таки, быть может, они смотрели так, потому что я уже начинала походить на очевидно бездомную и, возможно, одичавшую собаку.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как я покинула Куинстаун, но за это время я не один день пропутешествовала в одиночестве за рулем автомобиля, преодолевая реки вброд и уворачиваясь от столкновений с овцами. Я ночевала в пяти разных отелях, по большей части лишенных человеческого присутствия, атмосферы и даже самых банальных увеселений, и существенное количество времени провела в пределах этих отелей, словно была одиноким исследователем штормов. Когда погода не плевалась дождем во все стороны, мне удавалось проводить на склонах какое-то время, но даже при этом я смогла добавить лишь 140 тысяч футов к своему общему счету, и чтобы сделать это, мне потребовалось приложить колоссальные физические усилия. Давно уже забылась мысль о том, что Новая Зеландия станет для меня отпуском, что я буду с легкостью парить по ее холмам, то и дело встречая на своем пути десятки дружелюбных лыжников. После нескольких недель беготни кругами в собственном сознании я уже была ментально истощена, а теперь деградировала физически так же быстро, как ветшали отельные номера вокруг меня.

Единственной вещью, которая меня спасала, был Wi-Fi. Точек подключения было мало, они находились далеко друг от друга, но, когда я ловила сигнал, я использовала связь для общения с Крисом. Наши пикантные имейлы быстро разрослись до более основательных и длинных обменов мнениями, а спустя несколько дней после начала моего Великого Путешествия по Дорогам Киви мы перешли от электронной почты к беседам в Skype. Через несколько дней после этого мы стали регулярно общаться, почти каждый вечер. Боже, храни Wi-Fi и Skype. И благослови Криса.

Благодаря магии Интернета у нас была возможность изучать жизни друг друга. Крис показал мне свои апартаменты и познакомил меня со своей черной собакой Рэмси. Я показывала Крису деревянные панели и старомодные пододеяльники своих номеров, а кроме того, он познакомился с целым зоопарком фаршированных таксидермистами и развешанных по стенам оленей. Мы обсуждали лыжную экипировку и горы и узнавали маленькие детали друг о друге, бессмысленные черточки характера, из которых складывается личность.