ГОРА ЗАКРЫТА

Почему она закрыта, я узнала, пообщавшись с кучкой людей, толпившихся вокруг. По слухам, менеджмент курорта принудили закрыть курорт на несколько дней, но не из-за погоды, а из-за… приготовьтесь… какашек. Самых натуральных экскрементов. По всей видимости, человек (кем бы он ни был), чьей обязанностью было следить за объемами продуктов жизнедеятельности посетителей курорта, скопившихся в септиках, поработал крайне (простите, но я не могу сдержаться) дерьмово. Кажется невероятным то, что можно было недооценить размеры септиков, а значит, ошибка в расчетах случилась при оценке коллективных «фекальных» возможностей сотрудников и клиентов курорта и их способностей загадить место в течение одного сезона. Согласно слухам, ходившим по курорту, этот предположительный просчет так близко подвел систему септиков к критическому уровню наполненности, что единственным оставшимся вариантом было закрыть курорт на несколько дней, чтобы дать время команде специалистов вывезти все дерьмо с горы на грузовиках.

Посчитав это знаком свыше, я покинула Куинстаун в тот же день.

Я загрузила на заднее сиденье своей арендованной машины восемьдесят с лишним фунтов снаряжения, добавила к нему коллекцию лучших музыкальных произведений Джей Джей Кейла и отправилась в приключение, которое назвала «Великое Путешествие по Дорогам Киви-2010: однополосные автотрассы и 10 тысяч овечьих стад».

*

Как выяснилось, название для путешествия я выбрала неверное. Мне следовало назвать его «Великое Временное Искажение Киви: спущенные шины и, вероятно, одичавшая собака». Урок выучен: теперь, если у меня когда-нибудь будут дети, я точно сначала дождусь знакомства с ними, прежде чем давать им имена.

По ходу первых нескольких недель моего пребывания в стране мне попадались некоторые указания на то, что Новая Зеландия обладает способностью искажать время, самым очевидным из которых были мужчины и их короткие шорты. Но удобств современной цивилизации в Куинстауне оказалось достаточно, чтобы замаскировать то, что на самом деле творилось на Южном острове. Меня одурачили, но как только я отправилась в дорогу на машине, я открыла правду: Новая Зеландия крепко-накрепко застряла где-то во временном промежутке между 1978-м и 1983-м.

Все началось с крошечного курорта под названием Ohau – произносится как «oh-how», как во фразе oh-how-the-times-have-changed[25] – расположенного примерно в двух с половиной часах езды к северо-востоку от Куинстауна. Дополняли курорт лыжная база средних размеров и маленькое лыжное поле, и все это место стало идеальной иллюстрацией того, что я буду называть «приветом от Киви из 1979-го».

Сам домик был квинтэссенцией лыжных баз 1970-х, и хотя я никогда в своей жизни не бывала в таких местах, я узнала его в ту же секунду, как только вошла в дверь. По сути это была вариация на тему временного пристанища на небесах. Если бы вас попросили остаться здесь на ночь, вы бы ответили «Ну-блин-разумеется», просто ради того, чтобы вкусить всю непривычную новизну обстановки, но если бы от вас потребовалось задержаться здесь дольше, чем на 24 часа, вы бы сказали: «Убейте меня прямо сейчас. Вон тем оленьим рогом».

Как указывает мой выбор предпочтительного орудия убийства, на стенах этого места было изрядное количество таксидермии. Скверной таксидермии. Глаза, вставленные в головы оленей и целой россыпи других животных, были, очевидно, совершенно непохожи на настоящие глаза, но самым жутким во всем этом было то, что глаза эти, казалось, пялятся на тебя всегда, независимо от твоего местонахождения в комнате. Они все были «монами лизами» мира таксидермии.

Это место было доисторическим, ухоженным таким музеем с обитыми деревянными панелями стенами и тяжелыми шторами цвета ямса. Ковровое покрытие имело клетчатый узор зеленого, синего и жженого оранжевого оттенков – идеальный декор, если вы стремитесь замаскировать лужу блевотины. В углу располагались зубчатый камин, потрепанное пианино, похожий на губку бильярдный стол и бар, пахший выдохшимся пивом и глинтвейном. Я села на скрипучий диван, появившийся здесь в результате ремонта и обновления обстановки в 1983-м, и в самом деле задумалась, а не попала ли я в машину времени, сама того не подозревая? Поначалу я была взволнована: кто же не хочет совершить экскурсию по съемочной площадке сериала «Веселая компания»? «Присмотритесь-ка к этому месту!» – сказали бы вы случайно оказавшемуся рядом незнакомцу. А потом, пять минут спустя, прихлебнув коктейля «Роб Рой» и закинув в рот мараскиновую вишенку, тридцать четыре года томившуюся в липкой бутылке за барной стойкой, вы бы добавили: «Ух, вот так поездочка вышла. Погоним дальше?»

Атмосфера в этих устаревших декорациях, пусть и забавных, была гнетущей, но ее сполна компенсировали виды, открывавшиеся вам, как только вы покидали здание через парадную дверь. Внутри Охау было до смешного китчевым местом. Снаружи оно было сногсшибательным.

Озеро перед домиком настолько неправдоподобно бирюзовое, что трудно отделаться от ощущения, что попал в тропики. Добавьте к озеру вереницу холмов, покрытых хрустящей сахарной глазурью снега, и волей-неволей вам подумается, что вы только что открыли Швейцарские Альпы на Гавайях.

Зона для катания на лыжах в Охау невелика. Там есть снежный мат (также известный, как «маленький движущийся настил для новичков»), бугельный подъемник и один кресельный – медленно движущийся подъемник с креслами для двоих человек и вертикальным подъемом на высоту примерно в тысячу футов. Я весь день поднималась на этом подъемнике и смогла преодолеть лишь чуть больше 25 тысяч футов вертикальных перепадов. Мне было весело в Охау, но одних видов было недостаточно для того, чтобы удержать меня там еще на один день, а от декора внутри лыжной базы у меня начиналась мигрень.

На следующий день я покинула временные небеса и, проехав три часа к северо-западу, оказалась в городе Метвен, пыльном местечке на пересечении улиц Приличной и Приемлемой. Я нашла дешевый отель, для оформления интерьера которого владельцы, видимо, наняли пьяных лепреконов, а потом отправилась на бесплатный завтрак (это был бонус к заселению) в находившийся по соседству старомодный баварский ресторан. Новая Зеландия – одна из самых дорогих стран, которые мне довелось посетить, а ее доллар в то время был весьма крепок. Я не могла позволить себе отказаться от бесплатного завтрака, пусть он и представлял собой некрепкий кофе и нечто вроде братвурста.

Гора Хатт, одна из крупнейших лыжных точек Новой Зеландии, расположена примерно в тридцати минутах езды к северу от Метвена. Каждое утро я выдвигалась туда на машине с полным животом кофеина и вяленого мяса, и на всю катушку эксплуатировала гору. В течение нескольких дней очень активного катания мне удавалось покрывать 40–50 тысяч футов вертикальных перепадов в день, после чего случились серьезные погодные перемены. Шторм напоминал чем-то разгрузку самосвала, полного цемента: вдруг с неба просто начинал лить дождь, и капли его были словно из бетона. Поскольку ни конца ни края этому шторму в обозримом будущем не предвиделось, я собрала вещи и отбыла на следующее утро.

Примерно за месяц или около того до тех событий мне сказали, что никакое лыжное путешествие в Новую Зеландию не может считаться полным без катания на каком-нибудь, если не на всех сразу, «клубняке». Наведя справки, я узнала, что «клубняками» называли находившиеся под частным управлением участки гор со снегом, на которых организовывали катание местные лыжные клубы – в противовес более крупным, коммерческим лыжным полям. У каждого клубняка малочисленный персонал (часто сотрудники там были волонтерами), чрезвычайно скудные удобства и крайне примитивные системы подъемников – тросовые или старомодные системы со шкивами. Таких клубов по Южным Альпам Новой Зеландии разбросано около дюжины, и хотя все они находятся в частных руках, мне сказали, что они открыты всем, кто готов и жаждет кататься. Позже я узнала, что фраза про «готов и жаждет» была крайне субъективным утверждением, если не откровенной ложью.