Не поймите меня неправильно, я люблю путешествовать. Я бы не подписалась на десять месяцев путешествий, если бы от мысли о них у меня немного не подкашивались колени от предвкушения. Но мой родной язык и я с нетерпением ожидали маленького отпуска в путешествии.

Как выяснилось, я была права насчет внешнего вида Новой Зеландии – ее красота очевидна. Я была поражена ею еще до того, как самолет приземлился. Пока мы парили над ней, направляясь в сторону Крайстчерча, я видела озера и реки, сплетавшиеся воедино прямо под нами. Вода была такой чистой, что выглядела, как длинная тонкая лента флуоресцентно-бирюзового оттенка, словно на ветру развевавшаяся позади возбужденного, радостно несущегося куда-то ребенка. Я с благоговейным трепетом смотрела на небо, по которому, сменяя друг друга, плыли целые цепочки облаков самых разных цветов и оттенков, то представая взору, то поспешно скрываясь. Все выглядело так, словно кто-то на небе тасовал цветастую колоду карт: одни были бледно-голубыми, другие темно-синего прусского цвета; здесь они были синюшного цвета, а там – окрашены в темные оттенки баклажана. Сам горизонт же был цвета красного апельсина, как будто на краю земли лежали спелые мандарины, ожидавшие, когда их уже подберут и обратят в сок. То, что я видела из маленького иллюминатора самолета, было даже более впечатляющим чем то, что я себе напредставляла. Страна оказала мне пышный, крутой прием, словно выпустив на волю рубиново-красных павлинов, танцевавших вокруг и обращавших все, что только видели, в цвет своих перьев.

И это было лишь первое знакомство, маленький образец новозеландской красоты. Она – противоестественно естественна, красива, как галлюциногенный трип. Она – Британская Колумбия под кислотой. Я с неохотой это говорю, потому что вся Канада будет до конца моей жизни точить на меня зуб за эти слова, но все же не могу лгать – на фоне Новой Зеландии БК выглядит как девушка из рекламы пылесоса, на полставки подрабатывающая моделью. Мне жаль, м-да, но это правда. За шесть недель, которые я провела там, я ни разу не видела никакого уродства. Ни единого его проявления.

Когда я приехала в страну, у меня за плечами было уже 700 тысяч откатанных футов перепада высот. К концу своего шестинедельного отпуска я надеялась как минимум удвоить эту цифру, что, казалось, легче легкого с учетом более скоростных подъемников и спокойной весенней погоды.

Из Крайстчерча я на кукурузнике добралась до Куинстауна, маленького городка, спрятавшегося в дальнем конце Южных Альп. Почти сразу, как только пропеллеры самолета начали вращаться, я услышала, как несколько человек, сидевших в задней части самолета, запели. Через несколько мгновений все до единого люди, находившиеся на борту, включая и стюардесс с пилотами, присоединились к ним в бурном исполнении песни Джона Денвера «Leaving on a Jet Plane». Я улыбнулась. Новая Зеландия будет фантастическим опытом.

Спустя примерно тридцать минут я напевала уже несколько другой мотив. С момента окончания последнего куплета песни самолет вошел в зону турбулентности и его начало сильно трясти. В какой-то момент я выглянула из окна и немедленно об этом пожалела. То, что я увидела, заставило меня задаться вопросом, не попала ли я в актерский состав ремейка фильма «Смерч» на место Хелен Хант. Парень, сидевший рядом со мной, должно быть, заметил, какой страх изобразился на моем лице, потому что повернулся ко мне и сказал: «Просто немного ненастно. Тасманово гневается, только и всего».

Он имел в виду Тасманово море, которое, как я узнала, было толщей воды, навечно застрявшей в капризном возрасте «ужасных двух лет»[23]. Это она продемонстрировала, впав в полномасштабный припадок ярости, случившийся у нее сразу после моего приезда. Припадок выражался в завывании ветра и завесе дождя, накрывшего землю. И если вам интересно, то да, даже будучи в образе орущего двухлетки, Новая Зеландия оставалось безупречно красивой.

Как лыжник, пустившийся в это путешествие, я отлично понимала одно: погода была единственной серьезной переменной в моей задаче, если оставить за скобками контроль. Самой большой угрозой из всех возможных угроз моим планам была именно погода: теплая ли, холодная, с ветром, дождем, градом и снегом (или нехваткой оного). Меня это полностью устраивало, но лишь потому, что доселе я не была знакома с новозеландской погодой.

Моей первой реакцией на шторм – как только самолет благополучно приземлился – была радость. Истерика Тасманова моря выглядела как продолжение зимы, а больше снега означало больше катания. Добавьте сюда тот факт, что я могла попросить стакан воды без необходимости лезть в свой испанский разговорник, и поймете, почему я продолжала верить, что попала в рай.

Я поймала такси у аэропорта, дала водителю адрес своего хостела и погрузила лыжную сумку на заднее сиденье. Усевшись спереди, я взглянула на водителя, который повернулся ко мне лицом и проговорил:

«На пипке кы’метров сто» – сказал он.

Дождь громко барабанил по крыше автомобиля.

«Простите?» – сказала я.

«Сто кэмэ на пипке!» – прокричал он.

«Простите, я не…»

Он оборвал меня. «Ветер. Вам не удастся покататься по меньшей мере день-два», – сказал он, жестом указывая в ту сторону, где лежала моя лыжная сумка.

Я остановилась в маленьком молодежном хостеле на окраине города, и по приезде, едва втащив в его двери свои мокрые от дождя сумки, спросила у девушки за стойкой, нет ли у нее свежей погодной сводки по ситуации в горах.

«Дя», – сказала она с очевидным акцентом «киви».

И протянула мне листок бумаги. Мой таксист был прав. Все четыре местные горы были закрыты до дальнейшего уведомления властей.

Ничего страшного, подумала я. Так у меня будет пара дней, чтобы побороть джетлаг.

Я подремала, устроила пробежку по мокрому снегу, что по ощущениям могло бы сравниться с прогулкой в компании разъяренного верблюда, плюющего тебе прямо в глаза, а потом сходила на восковую депиляцию зоны бикини. Удовольствие от того, что я могла зайти в салон и просто сказать: «Депиляцию бикини, пожалуйста», а не пытаться объяснить, чего я хочу, указывая на свою промежность и жестами изображая отрывающее движение, было ни с чем не сравнимым. Отпуск проходил хорошо, но по прошествии совсем недолгого времени я начала становиться немного дерганой – из-за этого ветра «на пипке», знаете ли.

Я пришла к выводу, и довольно быстро, что для того, чтобы кататься или заниматься чем-либо еще на открытом воздухе в этой крошечной стране, человек должен развить в себе чутье на погодные перемены, и желательно, чтобы это чутье позволяло делать прогнозы с точностью до минуты. Это сродни попыткам предсказать настроение подростка. Человек должен брать в расчет, что в любой момент времени возможно бесконечное множество вариантов изменений окружающих условий. Включая погодные условия, состояние дорог и условия вождения, дождевые, снежные или одновременно снежно-дождевые условия, а также ветер, неистовый, штормовой ветер. Этот список, разумеется, условный и почти полностью зависит от того, есть ли в вашем распоряжении цепи противоскольжения, полноприводный автомобиль, машина, лодка, нижнее белье из ткани Gore-Tex, работающие стеклоочистители на лобовом стекле и доступ к прогнозу погоды каждые три минуты.

После двух-трех дней шторм наконец двинулся дальше, и небеса прояснились. Я решила покататься в месте под названием Коронет-Пик. Из-за шторма выпало изрядное количество снега, и я была взволнована перспективой впервые вкусить новозеландский паудер. Проведя кое-какие исследования за последние несколько дней – а свободного времени у меня было огромное количество – я узнала, что лучшие для катания линии спада на горе находятся в бэк-боулах, чашах на задних ее склонах. Я хотела прокатиться пару раз по свежему снегу, прежде чем приступить к наверстыванию упущенных за несколько дней тысяч футов, а посему поднялась на главном подъемнике к самой вершине курорта и отправилась прямиком ко входу на одну из чаш. Когда я пришла туда, оказалось, что передо мной уже образовалась небольшая очередь, полностью состоявшая из мужчин, и все они горели желанием оставить свой след на целине на том же участке горы.