─ Здравствуйте!

Я ─ сама приветливость и простота, готовая бросить все и всех к ногам моих взыскательных клиентов. И в этом уже нет иронии. Я действительно убеждена, что договориться можно с каждым. Нет, не всегда удается сделать прививку от дурного вкуса, но ненавязчиво соединить индивидуальность клиента со своим творческим кредо ─ возможно. Мужик пыхтит, а куколка обиженно дует губки, весьма искусно подколотые гиалуронкой. Моя самоирония вздыхает внутри моего организма, наружу я выдаю каскад радостно-позитивных фраз:

─ Давайте знакомиться. Меня зовут Дина, и я ─ хозяйка архитектурного бюро «Арчибальд». Чем могу помочь? Может быть, кофе? Маша…

Маша светится навстречу мне глазами и убегает готовить кофе. Каждый в нашем бюро умеет это делать для клиента самостоятельно. Хотя у нас, как в любой нормальной компании, вернее, фирмочке, есть для этих целей специально обученный человек. Ее зовут Ангелина. И она обладательница такой внешности, что просто может позволить себе работать Ангелиной. Высокая, с идеальными пропорциями, просто лебединой шеей и округлыми, мягкими руками, алебастровой кожей, настолько ровной, гладкой и чистой, что можно предположить, будто в темноте она светится, с копной рыжих кудряшек и зелеными кошачьими глазами. Ангелина умна и хорошо образованна. Знает несколько языков, но не имеет никаких амбиций. Мои коучинговые разговоры в начале нашей совместной работы по поводу возможных карьерных троп красавицы Ангелины заводили нас обеих в экзистенциальный тупик под названием «бессмысленность жизни». Очень скоро я поняла, что ценность Линки, как бы это мягче сказать, «жить в кайф» ─ превыше всего. И даже здоровых амбиций. Ей важно, чтобы количество усилий, которые она прикладывает ежедневно, «таща на себе все это» (это ее собственное выражение, которое я никогда не смогу понять), было комфортным и сопрягалось пусть с не очень большими, но адекватными затраченному напряжению деньгами. Самое главное, чтобы свои потуги (держу пари, перечень наверняка начинается с усилия проснуться в восемь тридцать утра) она в эту сумму оценивала. Неважно, что зарплата покрывает только ежемесячный расход на булавки и чулки. Больше Ангелина от работы ничего не хочет. Вокруг нее стаями вьются мужики, которые мечтают ее обеспечить. Когда Ангелина перемещается в пространстве ─ это всегда гипнотическое действие. Все части тела: маленькая попка сердечком, переходящая в узкую талию, длинная тонкая вьющаяся спина, перетекающая в грациозную шею, и выразительные музыкальные руки ─ начинают непостижимым образом не двигаться даже, но вибрировать. Все эти переливы, ввинчивания, покачивания рождают невероятную пластику, почти музыкальный ритм. Линка живет в этом ритме, напитываясь им сама, погружая в транс всех, кто находится в радиусе десяти метров от нее. Я помню, на одном из корпоративов по поводу моего дня рождения, когда в зале ресторана заиграла музыка, она просто встала из-за стола, вывинчивая руку из нежного, трогательного, обнаженного плеча и заправив медную кудряшку за ухо, одновременно склонила голову в каком-то покорном поклоне… Взмахнула ресницами, и мне показалось (или это правда было так), что на мгновение прекратился звон вилок и ножей, звяканье бокалов и мужики застыли с открытыми ртами. И воздух стал плотный и вязкий от их желания. И она поплыла в этом пространстве, раздвигая их похоть всеми частями тела, как толщу воды. Это была абсолютная магия женской красоты… Я ─ знаток и ценитель прекрасного, поэтому в моей компании Ангелина работает Ангелиной. Я негласно ей это позволяю. Зачем? В очередной раз пытаюсь ответить на этот вопрос, но ответа пока не нахожу. Просто откуда-то приходит знание: пока Линка хочет у меня работать, а я могу платить ей зарплату, которой ей хватает на булавки и чулки, и позволяю не перенапрягаться, она будет работать у меня. Она ─ мой талисман. Правда, этого она пока не знает. Незачем провоцировать разговор об увеличении оклада.

Я понимаю, что сейчас мне придется демонстрировать один из главных моих талантов (помимо дизайнерского, разумеется): создавать контакт с любым человеком, вне зависимости от моих пристрастий, близости наших взглядов, интеллектуальной и эмоциональной сопричастности. Хотя это умение, которое я возвела в ранг искусства, и требует заметного напряжения души, мне по-прежнему интересны люди! Как будто каждый человек ─ уникальный ребус, требующий непременной разгадки. Этот разгаданный код можно потом использовать с целью улучшения вашей, то есть нашей с ним, коммуникации. Какой частью своего организма я это понимаю? Сердцем. Я распространяю вокруг себя лучи понимания-мудрости:

─ Чем могу быть полезна? Насколько я поняла, вы обсуждаете сейчас проект дизайна?

Куколка хватается за меня как утопающий за соломинку:

─ Мне не нравится проект! ─ уголки подкачанных гиалуронкой губ норовят опуститься вниз.

─ А что не нравится?

«Держу пари, колористическое оформление. Насколько я знаю Машу Осокину, она терпеть не может розовый цвет».

─ Ну скажите, что это? ─ куколка тычет мне в лицо коллажи и эскизы.

─ Вам не нравится стиль или цвет?

Куколка внимательно смотрит на меня, и траектория ее мыслей отражается на прекрасном и каком-то незамысловатом лице.

«Почему мужчинам так нравится этот типаж? Мне кажется, я с ума сошла бы просто от перспективы провести с ней хотя бы один вечер. К сожалению, все очень просто объясняется ─ есть ТЕЛО. Молодое, гибкое, вкусно пахнущее молоком и медом. Да уж… Есть ТЕЛО, и уже неважно, что в глазах ─ пустота или, еще хуже, мелькающие, как у счетчика в такси, изображения доллара». Мои мысли никак не мешают лучам понимания-мудрости светить из меня, согревая «не пару». Я скольжу взглядом по эскизам:

─ Вижу, что изначально вы склонялись к стилю гранж.

Она завороженно смотрит на меня, и я сама себе кажусь факиром, который игрой на простейшей дудочке гипнотизирует змею. Но куколка ─ не змея, поэтому я проясняю ситуацию:

─ Знаете, в таком бешеном ритме, среди каменных громад домов есть интерьеры, в которых живет простая житейская мудрость, обычные человеческие чувства. И этот интерьер однозначно ваш, если вы бежите от вычурности, помпезности, публичности, хотите, чтобы ваше пространство было вам интуитивно понятно, логично. И в то же время было особенным. Для меня гранж про умиротворенность… Нет?

Куколка еще больше округляет открытый рот, а я еще очевидней становлюсь факиром… Моя речь, словно дудочка, убаюкивает, отрешает от действительности. И это плохо. Это не приводит меня к пониманию, что же ей все-таки нужно. Наоборот, разводит нас в параллельные реальности, где каждая из нас живет свою жизнь. Я смотрю на «депутата» и читаю в его взгляде обожание и скуку одновременно. Совершенно очевидно, что он примет любое ее решение. Да, главная в этой «не паре» ─ куколка. С ней и буду работать.

─ Ну вот посмотрите, это же скучно! Как в обычном буржуйском доме!

Я вижу спешащую с кофе на подносе Машу, у которой какие-то порывистые глаза. А все от желания скорее прийти мне на помощь.

«Так… Уже кое-что. Только что куколка призналась, что просто уют ─ это плохо! Господи, ну посмотри на нее ─ все же понятно!»

─ А как бы хотелось?

─ Чтобы было ярче, праздничнее! Чтобы в этой квартире хотелось жить!

─ Ага… ─ я киваю головой, хотя и не уверена, что правильно понимаю очевидные для нее вещи.

Маша присаживается рядом со мной и стремительно, разбегаясь внутри себя в своих аргументах, как самолет на взлетной полосе, смотрит то на меня, то на куколку. Правда, еще иногда бросает взгляд на «депутата». Даже эти простейшие переглядки она умудряется делать в едином стиле, из простого желания ─ незамедлительно прийти на помощь. В какой-то момент Маша все-таки пытается вставить свои пять копеек:

─ В прошлый раз вы говорили…

Я отчаянно наступаю под столом на ее ногу и перехватываю инициативу:

─ А какой ваш любимый цвет?

─ Розовый.

Куколка отвечает, не задумываясь. «Могла бы сама догадаться».