Откуда Полковник все это знал? От верблюда. Но это был проверенный верблюд, за "дезой" до сих пор незамеченный. Что же касается спасения сестры, то Ордынцев отнесся к ситуации серьезно и пообещал помочь. Хотя чем именно, Скворцов не очень понял и потому, в свою очередь, отнесся к обещанию нейтрально: поможет - здорово, нет - найдутся другие варианты. Правда, где их искать, он пока слабо себе представлял.

Разговор же с бывшим братом неожиданно дал прелюбопытную пищу для размышлений. Полковник таки доказал, что доброе слово иногда лучше любого пистолета. Он не изображал доброго следователя - он проявлял искренний интерес к судьбе пацана, а выдаваемые тем секреты его, казалось, не особо трогали. Впрочем, возможно, он их и так знал. Однако для Скворцова они стали настоящим откровением.

Парень же просто хотел выговориться, поэтому обрушил на Полковника и Виктора лавину сумбурных признаний. В Церковь он попал по глупости, хотя сам так не считал. Потому что жизнь с матерью-алкоголичкой ему надоела до мыслей о суициде. И когда какой-то тип в Сети проявил к нему участие, заинтересовался его небольшими магическими способностями и пообещал новую прекрасную жизнь, Антон плюнул на опостылевшее существование псковского подростка и сбежал из дома.

Участливый тип оказался вербовщиком Церкви, а "новая прекрасная жизнь" обернулась казарменным режимом и армейской дисциплиной. И все равно он ни о чем не жалел. Потому что у него появилась Цель. Пацан всерьез интересовался магией и узнал о ней достаточно, чтобы понять, что ему с его мизерными талантами ничего не светит. Да, способности со временем развиваются, но качественного скачка ждать не стоит. Ему же нужен был именно качественный скачок. И Церковь этот качественный скачок обещала.

Вернее, Церковь ему не обещала ничего - обещали те знания, до которых он докопался. Из послушников его, как бесперспективного, вскоре перевели в младшие братья. Младшие же братья использовались церковниками как дополнительный источник сил для старших. Их обучали особым техникам фокусирования магической энергии, где фокусом служил старший брат. Результаты впечатляли: даже не самый сильный маг с такой "подзарядкой" мог поднять свой потенциал чуть ли не на порядок. Если хватало мастерства и групповой слаженности. А этому уже можно было научиться.

Но и это не все. Групповое магическое пользование раскачивало потенциал всех членов группы. И это были не пустые слова рекламных обещаний, а реальная практика - Антон уже почувствовал ее на себе, освоив за три неполных месяца небольшой арсенал скромненьких тепловых и кинетических заклинаний. Любое из которых раньше его бы попросту опустошило до опасного предела, за которым могла последовать смерть.

Но были у такой практики и очень неприятные минусы. Главным из которых являлось постоянное хождение по грани. Потому что младшие братья были расходным материалом. Даже на тренировках случались смерти. Старший брат мог увлечься и перебрать сил из своего "источника". "Источник" сам мог не рассчитать своего запаса энергии. К смерти могла привести и недостаточная слаженность группы, из-за чего возникала десинхронизация магического поля. К тому же в некоторых случаях младшие братья становились щитом для своего лидера - им по "должности" полагалось умирать первыми.

Почему они не бунтовали? Антон на этот вопрос только пожал плечами - ему было все равно. Его все устраивало. Потому что давало надежду на развитие магического потенциала. Да и лидер их группы был одним из самых умелых магов Церкви и к своим "источникам" относился рачительно. Вот только не повезло им нарваться на... когда пацан говорил о Тате, в его глазах стоял совершенно дикий ужас. Как будто он встретил тираннозавра, который почему-то не откусил ему голову, но еще запросто может это сделать.

Виктор тогда подумал, что лично ему симпатичные ученики Ордынцева на самом деле являлись весьма жуткими типами. Попади кто-нибудь из них в Москву, с ее ограничениями и их привычкой к вольной жизни - и это могло вылиться в большие проблемы. В том числе, для его друзей и сослуживцев из "Саламандры", которым в случае чего пришлось бы первыми бросаться на амбразуру. Вот так вот все сложно было в этой гребаной жизни.

Скворцов так и зависал во дворе, размышляя над тем, чем бы ему на этот раз убить надоевшее своей безразмерностью время, когда из дома сквозь не очень плотно прикрытые двери донеслись какие-то крики и топот. Виктору стало зябко даже в "Богатыре". Дистанцию до комнаты с бессознательным магом он преодолел секунд за пять. А там было метров тридцать. С поворотами и дверями. И первое, что он увидел, была сгрудившаяся возле кровати с Татем толпа из четырех человек. А первое, что услышал, - девчоночьи всхлипы. И затем как всегда тихий, только чуть более взволнованный, чем обычно, голос Полковника произнес:

- Саша, даже не вздумай вставать!

Привстав на цыпочки, Скворцов смог рассмотреть из-за плеча Ордынцева кровать с больным. Маг по-прежнему выглядел краше в гроб кладут. Зато он наконец-то пришел в себя.

А дальше началась движуха. Совету Полковника Тать следовал минут десять, а затем плюнул и встал. И первым же делом еще еле слышным от слабости голосом потребовал от Синицы, чтобы там заняла его место в кровати. Девчонка пискнула что-то протестующее, но даже почти шепотом и еле держась на ногах, маг умудрился сладить с упрямством рыжеволосой. Та, впрочем, тоже была не в лучшей форме и отрубилась, как только ее голова коснулась подушки. Виктору пришлось укладывать ее ноги на кровать и укрывать одеялом. А потом помогать Татю доковылять до стола в большой комнате.

На столе стояли различные разносолы, оставшиеся от завтрака. И все их Тать стрескал за пять минут. Даже толком не прожевывая. Затем потребовал добавки. И стрескал до кучи еще и чугунок с вареной картошкой. Вернее, только картошку, а чугунок все же оставил. После чего уснул прямо на стуле. Зато когда проснулся вечером, то уже уверенно держался на ногах и нормально разговаривал.

- Да все я помню, - досады в его голосе хватило бы на толпу рыбаков, только что упустивших двухметрового сома. - У меня там шиза какая-то поперла. С гирляндами и Новым годом. А затем в руке откуда-то появился нож, и я его метнул. И все.

Тать выглядел жутко расстроенным.

- Блин, пробил его защиту и ни хрена не помню, как, - противореча себе же сокрушился он. - Жизнь - дерьмо. Да и фиг с ней. Пора валить домой, а то Фуль там совсем один.

Никто ему не возражал.

До дома они на этот раз добирались без спешки. Сначала на двух "козликах" до Петровича. Где застряли на полдня, допивая "Мартель" и прихваченную Бабахычем емкость с клюквенной настойкой да доедая рыбу нового улова. Теперь это был осетр. Потом на плоскодонке, что запросто вместила шестерых, уже до "штаб-квартиры". А когда наконец-то добрались, то Тать сделал Скворцову неожиданное предложение - наколоть тату.

Виктор изучал лицо мага, пытаясь определить долю правды в этой шутке. К татуировкам он относился без фанатизма. И к тому же уже начал привыкать к тому, что у Татя шесть слов из десяти - какая-нибудь подколка. А то и все восемь. Однако тот выглядел серьезным, как тигр на охоте.