Некоторое время они молчали. Летарген, видимо, взял передышку от надоевшего ему за занятие «почемучки». А Дима с восхищением взирал на висевшую перед ним в пространстве на фоне лазоревой синевы мелководной широкой бухты океана «летающую тарелку», сверкающую в диске золотисто-оранжевыми переливами, а в сфере, под которой виднелся двойной тетраэдр, бирюзово-голубыми всполохами. Транспортное средство, казалось ему, покручивается слегка влево-вправо, словно красуясь перед ним своим видом.

– Ну, что?! – поинтересовался Летарген. – Продолжим?!..

– Продолжим! – согласился Дима, вдруг ощутив в себе прилив силы и уверенности в своих возможностях…

Вскоре он настолько освоился с техникой, что, в конце концов, оказался сам в центре такой же летающей тарелки. Только она была не нарисована перед ним в пространстве Летаргеном, а создана им самим, словно выужена из собственного тела.

Летарген научил его удерживать образ созданного им транспорта так, чтобы он не пропадал при каждом отвлечении мысли, а оставался незыблемым даже тогда, когда на него стали нападать привлечённые для этих целей отряды приставов. Правда сперва, едва он отвлекался даже на вопросы наставника, «тарелка» либо рассыпалась, словно была сделана из мельчайшего серебристо-золотистого песка, либо лопалась с громким звуком словно огромный переливающийся драгоценными огнями мыльный пузырь. И Диме стоило больших усилий мысли снова отыскать внутри себя фрактал и вырастить из него подобное только что погибшему чудо. Однако вскоре этот процесс стал даваться ему легче, но Летарген «издевался» над ним до тех пор, пока Дима не научился воссоздавать транспортное средство, едва оно исчезало. В конце концов, он добился того, что никакое отвлечение внимания ученика не могло уже разрушить его транспортное средство.

Всё повторилось снова: тарелка стала либо рассыпаться в серебристо-золотистый пух и прах, либо лопаться как мыльный пузырь, – когда настала очередь нападать на Диму подопечных Летаргена ангелов-охранников, вызванных им на подмогу.

Те старались вовсю, набрасывались на него по одному и группами, валили Диму на песок, настигали его убегающего от их побоев, душили, били и пинали его так беспощадно, как только могли. И всякий раз, как только начиналось нападение или драка, летающая тарелка снова пропадала, а у Димы в голове почему-то при этом звучал кусочек из старинной песни Гребенщикова: «Меня били-колотили на дороге – во кустах!.. Проломили мою голову в семнадцати местах!..»

Едва куб Михаила исчезал, Летарген давал команду своим приставам, и нападение прекращалось. Он заставлял Диму восстановить транспортное средство. Но едва тот выращивал его снова, опять звучала команда «фас», и всё повторялось с неизменной точностью.

Сначала Дима не мог понять, для чего его так жестоко избивают, и, когда Летарген дал команду на отдых, – в основном ему: стражники даже не запыхались, – спросил его об этом.

– Всё, что есть, создано твоим собственным воображением, – обвёл рукой вокруг, отвечая ему, ангел. – Сначала ты научился не терять контроль над транспортом при простом отвлечении твоего внимания. Я, кстати, очень удивлён, что твоё воображение при этом так блистательно держало весь этот замечательный фон: ведь и море, и пальмы, и песок, и горы, и мелководные бухты с лазоревой водой, – всё это плод твоей фантазии и ничего более. И я, признаться, польщён, что они ни разу не пропали!..

Летарген бросил небольшой голыш, который откопал в золотистом песке рядом с собой, в плещущуюся перед ними прозрачную воду.

– И что?! – не понял Дима. – Для чего они меня так сильно бьют-то?! – показал он на развалившихся неподалёку на песочке приставов.

– «И когда пойду я долиной смерти – не убоюсь зла!» – процитировал Летарген вместо ответа слова псалма из Писания. – Дело в том, что, как только я отправлю тебя в путь, связь с тобой будет потеряна до тех пор, пока ты не попадёшь в Рай-город. Никто не сможет с тобой связаться и помочь тебе. А за это время может произойти многое. Знаешь, куб Михаила – надёжный транспорт, и он доставит тебя точно по адресу, если только…

– Что?!

– Если только не будет разрушен по дороге…

– Как это?! – не понял Дима.

– Ну, мы здесь не в бирюльки играем! – пояснил Летарген. – Твоя задача – научиться держать удар!..

– От кого?!

– Ну, назовём эти сущности хулиганами, впрочем, ты прекрасно знаешь, о ком идёт речь, хотя никогда их и не видел! – покачал головой Летарген. – Дело в том, что по пути над срединными мирами тебе будут встречаться просто жуткие места и жуткие твари, иной раз такие, что кровь будет стыть в жилах, а сердце – уходить в пятки. И вот в такой момент, если убоишься зла, то есть испугаешься или отвлечёшься до такой степени, что Меркаба будет разрушена…

– Меркаба – это что?! – не понял Дима.

– Арамейское слово, обозначает повозка, колесница. Меркаба в мироздании называют любой транспорт, созданный по образу и подобию куба Михаила. Только, говоря о нём, меркаба употребляют с маленькой буквы. Это обобщённое и не отражающее всей сути куба Михаила слово. Меркаба же с большой буквы – другое название самого куба Михаила, потому что он единственный! – пояснил Летарген. – Меркаба я употребляю в разговоре с тобой для простоты общения, к тому же, мы оба знаем, о чём идёт речь, а вот подслушивающим нас это будет невдомёк…

– А нас подслушивают?! – удивился Дима и даже обернулся вокруг, но никого, кроме привычных людей на пляже вдалеке, лежащих поблизости помощников Летаргена и плавающей взад-вперёд по мелководью в лазоревой бухте девчонки, очень напоминающей Веронику, не увидел.

– Представь себе – да! – утвердительно кивнул головой ангел.

– Но как же так?! – удивился Дима. – Кто?! Где?! Вокруг же никого постороннего нет!..

– Хотел бы напомнить тебе, что всё, что ты видишь вокруг, – всего лишь плод твоего воображения! – ответил Летарген. – Ты сам своим умом создал это райское местечко. Но это вовсе не означает, что оно теперь есть истина в последней инстанции. С таким же успехом ты мог бы нарисовать и другую картину. Но она была бы действительна только для тебя! На самом деле всё не так, как кажется. Нет вокруг ни лазоревого океана, ни песчаных дюн, ни людей, загорающих поодаль, ни песка, ни пальм, ни воды, ни сиреневых, в дымке, гор вдалеке! Всё это создано тобой, но и действительно только для тебя…

– А для тебя?! – удивился Дима.

– Для меня тоже! – согласился Летарген. – Это действительно даже для тех, кто вокруг нас подслушивает наш разговор, потому что они сейчас внутри тебя. Они тоже всё это видят! Но здесь важно не это!

– А что?!

– Важно то, что ты за тем, что сам себе создал, не видишь тех, которые проникли в твоё ментальное тело и теперь подслушивают наш разговор! – поднял вверх указательный палец Летарген. – Они за рамками твоего воображения, и потому твой разум не воспринимает их! Хотя они рядом! Даже руку не надо протягивать, чтобы коснуться их! К тому же ты их никогда не видел, а потому вряд ли можешь узнать!..

– А ты видел?! – поинтересовался Дима.

– Я видел и вижу! – подтвердил Летарген, оглянувшись вокруг, словно удостоверившись, что те, о ком он говорит, присутствуют здесь.

– Даже сейчас?!

– Даже сейчас! – кивнул головой ангел.

– Но почему ты не можешь этому помешать?..

– Видишь ли, это не в моих силах, – признался наставник. – Да это и не входит в мои обязанности. Они выполняют своё задание: следят за мной и моими подопечными. Я выполняю своё: готовлю тебя к путешествию в Рай-город. У них своё начальство, у меня – своё! Если ты не долетишь по моей недоглядке – я буду отвечать за это сполна. Поэтому я и готовлю тебя по разработанным мною и утверждённым выше правилам, от стандартов которых не отступаю никогда: пока я не приму у тебя Решающий экзамен на вождение куба Михаила, ты не получишь от меня координаты для полёта. Ну, а если это случится по твоим личным качествам, которые подконтрольны только тебе, тут я не могу ничего поделать…